Бронислава Вонсович - Цветок мака
— Ладно, идите уж, — проворчал дед, который, похоже, давно догадался, что я его не слушаю. — И пусть пребудет с вами Богиня. Клаус, — обратился он к инору Лангебергу, — я на тебя рассчитываю больше, чем на этого оболтуса. Я в его годы был намного серьезнее.
— Так на вас и ответственность была больше, Ваше Величество, — ответил ему маг. — А внук ваш уверен, что спину ему всегда есть кому прикрыть. Не вы, так Его Высочество Краут всегда ему поможете.
Дед пришел к власти в результате неудавшегося дворцового переворота. Был он весьма дальним родственником правящей на тот момент семьи, полностью вырезанной заговорщиками, но возглавил тех, кому такая смена династии пришлась не по нраву, и, после захвата и казни преступников, оказалось, что прав на трон у него больше, чем у кого другого. Недовольные тем, что во главе страны встал оборотень, были, все же не так нас уж и много, что в Гарме, что в целом на Рикайне, но после нескольких десятков лет правления короля Лауфа таких не осталось.
— Как бы от этой уверенности не случилось чего-нибудь плохого, — недовольно сказал дед. — Там я ему спину не прикрою, а любая ошибка может оказаться смертельной.
— Не преувеличивайте, Ваше Величество, — усмехнулся инор Лангеберг. — Будь это так, вы бы не отправили своего внука.
Дед недовольно зыркнул на подчиненного, слова его предназначались больше мне, чем нашему магу. Он хотел просто донести наконец до меня мысль, что отправляюсь я совсем не на загородную увеселительную прогулку, но я это и так знал и собирался быть предельно внимательным и осторожным. Но сейчас, в родном дворце, я же мог позволить себе немного расслабиться?
— Пусть не смертельной. Но стыдно будет, если мы так и останемся зависимыми от Турана в вопросе переговоров с орками, — недовольно сказал дед.
— Я сделаю все, что только смогу, ты же знаешь, — попытался я его успокоить. — Так что не волнуйся.
— Вот именно потому что знаю, и волнуюсь, — вздохнул он.
Высказанное недоверие меня страшным образом обидело. Только раз я разочаровал деда, и, похоже, об этом прискорбном случае мне будут напоминать до конца моих дней. Но разве же я знал, что туранская Шарлотта окажется истинной парой моего младшего брата? Да и шутка деда про импринтинг была не очень удачной — я-то принял его слова как руководство и был уверен, что мне удастся завоевать так нужную для нашей страны девушку. Я ведь старался не для собственного блага. Но мои поступки поняли превратно и оценили совсем не так, как я надеялся. Пожалуй, тому, что я потерпел такое сокрушительное поражение в Туране, я был даже рад — Шарлотта была совсем не в моем вкусе, хотя я и готов был собой пожертвовать, а теперь у меня появилась возможность выбрать жену, которая мне приглянется. Хотя, конечно, дед примет не всякий мой выбор, если происхождение невесты его не устроит — жди беды. Я и об Эрике наводил тщательные справки, чтобы убедиться, что она из хорошей семьи, прежде чем представить ее моим родным. Так что я предусмотрительный и осторожный, что бы там некоторые короли ни думали и ни говорили по этому поводу.
Дед на мое оскорбленное выражение лица не обратил ни малейшего внимания и еще раз попросил инора Лангеберга быть внимательным ко всем мелочам. После чего мы наконец отправились к телепортистам, где нас уже ждали. Большая часть нашей группы была отправлена в приграничный городок вместе с лошадьми своим ходом еще несколько дней назад — дед мой и так ворчал, что телепорты съедают слишком много энергии, а уж отправлять транспортное средство таким образом — форменное расточительство. Я подхватил свой походный мешок, собранный слугами и терпеливо меня дожидавшийся в компании дежурного мага, и шагнул в открывшийся телепорт.
— С прибытием, — невозмутимо сказал инор Лангеберг, вышедший из телепорта сразу после меня.
Довольный вид нашего мага разозлил меня еще сильнее. Вот почему такая несправедливость? Даже ему дед доверяет больше, чем мне. Но я ему еще докажу…
Выехали мы сразу же. Разговор с дедом затянулся, так что до вечера нужно было преодолеть побольше, чтобы наверстать упущенное. Тратить на дорогу больше, чем двое суток, я не собирался. Думаю, инор Лангеберг тоже. Я окинул нашего мага придирчивым взглядом. Интересно, насколько хватит этого лощеного типчика, привыкшего к комфорту и упорно пытавшегося внушить деду, что уж одну карету отслеживать будет совсем несложно. Но дед твердо ему ответил, что разбрасываться магией при орках не следует, да и никогда не знаешь, где тебе могут пригодиться магические силы. Так что наш придворный маг, как и все прочие, трясся сейчас в седле, впрочем, вид при этом имел благодушный и довольный. За столько лет придворной жизни уж что-что, а контролировать проявление эмоций, он, несомненно, научился, ворчать и жаловаться прилюдно точно не будет.
Проводники появились сразу, как мы пересекли условную границу. Радости при виде друг друга мы не испытали, с обеих сторон была лишь настороженность — многолетнюю вражду нельзя отринуть за такой короткий срок, да и неизвестно пока, сможем ли мы договориться с этим Шугратом. Впрочем, он обещал, что мы в любом случае будем неприкосновенны и покинем Степь безо всякого урона. Но расслабляться все же не стоило. Слово, данное орком врагу, вполне могло быть нарушено. Пока врагами они нас не считают, но кто знает, что будет после встречи с их вождем?
Ехать вместе с орками нам не хотелось, но от этого было никуда не деться. Если бы мы отправили их вперед, а сами двигались бы за ними, как предложил поначалу инор Лангеберг, то встречные степняки могли подумать, что мы преследуем наших сопровождающих, и напасть. Так что теперь приходилось все время быть начеку. Я бы перешел в свою вторую ипостась, в ней в компании недавних врагов было бы намного удобнее, но дед мне запретил. Он сказал, что степные жители могут воспринять это как оскорбление, как недоверие к обещанной безопасности.
Двигались мы довольно бодро, так как проводники тоже не жаждали быть с нами больше, чем необходимо. Судя по многочисленным шрамам, им не раз приходилось участвовать в стычках с нашими войсками, да и отсутствие дружелюбия явно на это указывало. На ночь мы остановились двумя лагерями, довольно близко друг от друга, но каждый со своей охраной. Я был уверен, что уж тут-то инор Лангеберг начнет капризничать и требовать условия, соответствующие его положению — магией ведь ему без крайней на то необходимости дед пользоваться запретил, а он привык к значительному комфорту во дворце, из которого почти и не выбирался. Но нет, к моему глубокому огорчению, возможности прикрикнуть на капризничающего мага у меня не появилось — он спокойно поужинал и лег, как и все, на тонкую подстилку. Спали мы чутко, не полагаясь лишь на бодрствующих, но все обошлось.
На следующий день настороженности было уже меньше, с орочьим командиром мы даже перекинулись парой фраз. Я пытался выяснить хоть немного о принятых у них обычаях, чтобы не попасть впросак при встрече с их вождем, но орк был неразговорчив и совсем не собирался читать лекцию о правилах поведения в стойбище. Короткие, односложные ответы — большего не удалось добиться даже нашим хваленым дипломатам, как ни разливались они соловьями в попытках подобрать нужную тему для разговоров. Впрочем, им и не приходилось раньше искать общий язык с дикарями — ведь никто не предполагал, что наше многолетнее противостояние с орками закончится так внезапно. Да и нас учили только допросам. Я скосил глаза на нашего проводника. Интересно, сколько бы он выдержал, примени я свое умение? Жаль, что ранее нам никогда не приходило в голову интересоваться особенностями их внутриплеменной жизни, а сейчас и не поспрашиваешь уже толком…
Так далеко я еще ни разу не забирался. Нет, рейды вглубь орочьей земли у нас были довольно частым явлением, но все они проходили не на таком уж большом расстоянии от границы — полдня-день неспешного пешего хода. А Степь в это время была хороша — сочная зелень разбавлялась яркими цветами, названий которых я не знал. Собственно говоря, из всего разнообразия растительного мира знал я более-менее только о розах, и то потому, что было это увлечением бабушки, королевы Ниалии, которое дедушка всячески поддерживал привлечением меня и моего младшего брата. И если бы все ограничивалось только зазубриванием каталогов. Мы копали, сажали, поливали, удобряли, по мере сил, конечно… Так что о розах я мог рассказывать много и достаточно долго, только в моем нынешнем окружении это вряд ли кого заинтересовало бы.
Я наклонился, не слезая с коня, и сорвал привлекший мое внимание цветок — ярко-алый, с черной серединкой, он был необыкновенно красив. Я неожиданно вспомнил, как он называется — мак. Несколькими неделями раньше их было намного больше — цвели они большими группами, ярко, празднично. Но этот был одинок — меня ждал, не иначе. Пах он солнцем, слабо, еле уловимо, нежно, как легкое дуновение ветерка. Не то что розы, чей душный, тяжелый запах я не любил с детства, мне он казался каким-то давящим, неприятно-влажным. Но зато они цвели практически все время, украшая собой дворцовый парк, да и в срезке были хороши. Да, роза — это цветок королей. Мак, конечно, тоже неплох, но его место не во дворцах, а здесь, в Степи.
