Надежда Первухина - От ведьмы слышу! (Другая редакция)
Она добежала до скверика и там, усевшись на детские качели, дала волю слезам. Хорошо, что скверик, несмотря на солнечное, ласковое утро, был пуст. Иначе рыдающая девушка с глазами, сверкающими нечеловеческим фиолетовым блеском, могла бы не просто удивить, а и напугать кого угодно.
Даша мучилась от яростного бессилия, знакомого и пережитого всеми женщинами мира. Она его любит, а он ее – нет, и, как ни старайся, не получается воспламенить в нем ответное чувство. И есть еще соперница, которой достаются все его мысли и мечты…
Говорят, первой ведьмой была девушка, задумавшая вернуть себе парня, ушедшего к другой.
А еще говорят, что ведьмами женщины становятся из желания привязать к себе любимых навсегда. Накрепко. И подчас не спрашивая у любимых согласия на это.
…Даша всхлипнула и почесала копчик. Почему-то в последнее время копчик у нее чесался и противно ныл, словно там вызревал чирей.
«Надо будет протереть спиртом», – подумала Даша. И тут же ее мысли вернулись к несчастной любви. И к сестре, оказавшейся в любви более удачливой.
«Почему вечно ей везет?! Зачем ей Рома? Обычных парней – пруд пруди! Она с ним поиграется и бросит! У нее этих бойфрендов будет как перхоти! А мне… Мне никого не надо, кроме Романа! Его стихи, его картины… Я одна его понимаю как надо! Машке он даже и неинтересен, ей бы только пиво пить да обниматься. Нет ни интеллекта, ни вкуса… Бездарная кокотка!»
Глухая, какая-то стихийная ненависть к родной сестре темной волной неведомо откуда поднялась в Дашке и затопила на мгновение ее мозг.
«Хоть бы на нее потолок рухнул!» – подумала она, и в этот миг…
…И в этот миг вампир Роман вскочил со скамейки, будто его толкнули, и темной молнией кинулся в подъезд, взмывая к дверям квартиры Белинских, и разрывая эти двери как папиросную бумагу, и влетая в комнату Маши, и вцепляясь в уснувшую Машу, и стаскивая ее с кровати прочь, к окну…
…Он увидел, как на кровать рухнул потолок.
Вика, к этому моменту прибежавшая из кухни, увидела громадный пласт штукатурки с оборванными зубьями дранки, похоронивший под собой Машину кровать, и пронзительно закричала.
– Не волнуйтесь! – услышала она. – Маша жива и в безопасности.
Среди облаков оседающей на пол побелки Вика увидела Романа, стоящего у окна и крепко держащего на руках бесчувственную Машу.
– Что здесь было?! – простонала природная ведьма и бросилась к дочери…
«Что это со мной?!» – испуганно вздрогнула Даша. Ей показалось, что она на какое-то мгновение потеряла сознание. Руки дрожали, во рту пересохло, и все тело словно оплела паутина противной слабости. Даша провела ладонью по лбу. Лоб был мокрым от пота.
«Господи, какой ужас! Какой стыд! – вспомнила Даша о жестоком своем пожелании в адрес сестры. – Нельзя же так распускаться! Это унизительно! Маша больна, а я веду себя как последняя дрянь…»
Даша встала и, пошатываясь, пошла к магазину «Фрукты», блестевшему вывеской прямо за сквериком.
«Я куплю Даше ее любимых маниол. Да, и земляничного джема».
При этом у Даши возникло странное ощущение, что с ней произошло нечто такое, от чего джемом уже не откупиться.
…Пока Даша выбирала самые спелые маниолы, в квартире Белинских происходило нечто, напоминающее театр военных действий.
Авдей, на момент падения потолка находившийся в издательстве для подписания очередного договора, бросил все и примчался домой, едва Вика позвонила ему на сотовый и отчаянно прокричала в трубку: «Мейдей!»[5] Теперь Авдей, Вика, вампир и Маша сидели в гостиной, затравленно поглядывая по сторонам, словно ожидая, что случится очередная катастрофа. В комнате девочек шумно суетилась бригада ремонтников, вызванная для ликвидации потолочного обвала. Другая бригада задумчиво снимала с петель массивные двери, гадая, чем это можно было так пропороть пятимиллиметровую стальную обшивку…
– Вика, как все было? – спросил Авдей.
Зареванная Вика, стиснувшая в объятиях зареванную же Машу, указала на вампира:
– Он спас, он и расскажет… Я не могу. У меня нет сил…
Авдей вопросительно поглядел на вампира. Веснушчатый подросток ответил ему взглядом, в котором сквозил мрачный опыт прожитых веков.
– Покушались на жизнь вашей дочери, – сказал вампир Кадушкин.
Прозвучало это как-то высокопарно, автоматически отметил про себя Авдей.
– Кто?
Вампир нервно поправил очки. Посмотрел на писателя и ведьму:
– Вы действительно хотите это знать?
– Да уж, будьте любезны, введите в курс дела! – Авдея кольнуло неприятное ощущение, что он по сравнению с этим мальчиком выглядит куда более инфантильно. – Своих врагов надо знать в лицо…
– Этого врага вы, к сожалению, знаете…
– Я не могу в это поверить! – воскликнула Вика.
– Придется… – тихо произнес вампир.
– Довольно недомолвок. Роман, поговорим как мужчина с мужчиной. Итак, кто сотворил такое с моей дочерью?
– Ее сестра.
Авдей опешил:
– Даша?!
Вампир склонил голову в знак согласия.
– Нет, это невозможно, – заговорил Авдей. – Дашка, конечно, крепкая девчонка, но чтобы обрушить потолок, какая силища нужна! Да и зачем…
– Ты не понял, Авдей, – с безнадежным отчаянием в голосе заговорила Вика. – У Даши есть Сила. Она не то что потолки – жилой квартал развалить может… Она меня щелчком пальцев пополам сломает. Наша дочь – ведьма!
Авдей посмотрел на вампира. Тот кивнул, подтверждая правоту Викиной реплики.
– Я понял это еще с момента знакомства с Дашей, – медленно, словно подбирая слова, произнес Роман Кадушкин. – У нее душа, словно заснувший вулкан: снаружи все спокойно и прочно, а внутри… Лава клокочет. Знаете, Вика, почему ваша дочь так яростно отрицала магию, так презрительно относилась к вашей ведьмовской природе? Потому что она чувствовала, как ей на самом деле этого хочется. Волшебства. Магического всесилия. Она не верила этому и сопротивлялась собственным желаниям.
– И хочется, и колется, и мама не велит… – припомнилась Авдею старая поговорка.
– Похоже на то. Моя… мое отношение к Марии стало искрой, от которой взорвался пороховой погреб Дашиных стремлений. Она посчитала, что я должен предпочесть ее сестре… Но уверяю, Даша меня не интересует ни в каком амплуа. Если я и общался с ней, то исключительно исполняя долг вежливости…
– Зачем ты вообще встал на нашем пути, вампир?! – горестно сказала Вика. – Ты двести лет носишь на себе проклятие нежити. И носи дальше! Мои дочери – живые люди, какое дело тебе до живых?! Или для тебя это развлечение, заменяющее кровь?
– Нет, – построжев, сказал веснушчатый вампир и выпрямился в кресле. – Я не настолько подл, как вы изволите мнить. И вы можете мне не верить, но… Я воистину люблю вашу дочь.
– Которую?! – простонала Вика, а Маша вдруг ощутила в себе прилив небывалых сил. Потому что Роман смотрел на нее.
– Я люблю тебя, Машенька, – сказал он тихо.
– Ой… – прошептала Маша. Все-таки ей впервые признавались в любви. Не считая, конечно, мальчиков в детском саду.
– Это безумие! – вскричала Вика. – Неужели ты не понимаешь, вампир, что ты погубил мою дочь?!
– Нет. Я ее спас.
– Ты погубил Дашу. Она влюбилась в тебя и стала ведьмой.
– А разве ведьмами становятся? Вы, природная ведьма, и говорите такие глупости.
Вика сникла:
– Действительно.
– Мама, – Маша прижалась к Викиному плечу, – значит, я болею оттого, что Дашка навела на меня порчу?
Авдей посмотрел на жену и вздрогнул. Такого выражения лица он давно не видел у нее. Вика уже не была растерянной, испуганной и не знающей, что делать, женщиной. Ее лицо было лицом воина, услышавшего приказ: «В атаку!»
– Я разберусь в этом вопросе, – не сказала, а скорее проскрежетала Вика.
В дверь гостиной постучали:
– Эй, хозяин!
Авдей вскочил и открыл дверь. Вошел парень в синей спецовке, деликатно прижимая к животу сварочную маску.
– Хозяин, того… Принимай работу. Двери поставили новые, приварили, все как надо.
– Спасибо.
– Я, того, спросить хотел. И ребята тоже интересуются, чем это у вас так старые двери расх[6]… Извиняюсь. Их ведь даже автогеном не возьмешь!
– Это он, – чистосердечно признался Авдей, указывая на вампира. – Торопился свою девушку спасти.
Парень посмотрел на Романа с неподдельным уважением:
– Каратист, да?
Вампир рассеянно глянул на него поверх очков. И кивнул.
– Не смотрите, что он такой хрупкий, – вдруг подала голос Маша. – У него два черных пояса. И диплом из Шао-Линя. И он меня от смерти спас…
– Во бл[7]… Извиняюсь. Пойду ребятам скажу. Круто как!
Парень вышел. Следом за ним пошел и Авдей – посмотреть на сделанную работу. Вернулся через десять минут.
