Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ) - "Zarylene"

– Да, – кивнул он с блеском в глазах. – Мы бежали вместе, и с ним вернулись в Виндхельм. После этого убивал имперцев. Странно, что после того, как тебя чуть не казнили, ты не присоединилась к нам! Нам нужны целители!

– Да вообще-то, хватает, – встряла Аннейя, кривя губы в презрительной ухмылке.

– Ну что ж, раз хватает, то придётся вступить в Легион, – иронично отозвалась я.

Аннейя, в отличие от Ралофа, шуток не понимала никаких, мою особенно. Она в мгновение ока, почти неразличимым движением выхватила железный кинжал из сапога, но метнуть не успела. Норд, смеясь, перехватил её руку.

– Успокойся, – ровно сказал Ралоф, а я заметила, как Эрандур вцепился в рукоять меча.

Кучер натянул вожжи, повозка резко остановилась, всех качнуло вбок.

– Тпру! – гаркнул мужчина, и лошадь протяжно хрипло заржала.

– Что вы там творите?! – рассвирепел возничий, привстав на козлах. – А ну никого не убивать! Братцы и сестрица, вы не заплатили, а уже устраиваете тут кровопролитие! А вы, колдуны проклятые, имейте совесть! Вы не в своей нечестивой Коллегии!

Споры в повозке утихли. Кучер снова подхлестнул лошадь, а Аннейя спрятала нож в голенище сапога. Ралоф неодобрительно посмотрел на разгорячённую спутницу. Зато после повернулся к вознице с благодарным взглядом.

Складывалось ощущение, что ему совсем не по нраву компания, в которой он оказался. Нордка озлоблено сверкала серыми глазами и едва не рычала, глядя на мой приветливый и спокойный вид.

– Имперская сучка! – процедила она сквозь зубы. – Надо тебя прирезать на месте! – стратегическое отступление могли применять лишь менее прямолинейные и упёртые люди, но Аннейя к таким не относилась, что было понятно с первого взгляда.

– Мир часто достигается лишь после продолжительной войны, но именно войны указывают нам на хрупкую ценность спокойствия и взаимопонимания, что дарованы нам богами, – размеренно заговорил Эрандур. – В минуты гнева подумайте о том, сколько крови невинных пролито напрасно, и сколько храбрых солдат уже сложили головы за ложных королей.

Братья Бури призадумались, притихли, стараясь осмыслить полученную информацию. И тут началось.

– Кого ты назвал ложным королём? Ты, пепельная морда, что-то имеешь против Ульфрика?! – взвилась нордка, Ралоф и Сонмир безуспешно пытались усадить её на место. Кучер снова затормозил – так мы точно далеко не уедем. Я тоже вскочила с места и закричала на женщину.

– Он и слова не сказал против вашего Ульфрика! Вы, как талморцы, во всех видите предателей и еретиков!

Жрец попытался усадить меня на место, но это оказалось непросто. Страх перед Братьями Бури сменился кипящей яростью.

– Да как ты смеешь, шлюха, сравнивать нас с остроухими! – брызжа слюной, вопила Аннейя.

– Уж лучше Талмор, чем слепые фанатики, презирающие всех, кто не норд, и способные лишь истязать слабых, прикрываясь чванливым невежеством! – высказала я, пытаясь успокоиться и усаживаясь на место.

– И нет большей чести, чем бороться за правду, а не пресмыкаться перед палачами, облачающимися в имперские доспехи и мнящими себя всесильными!

Аннейя села напротив и взглянула на меня с такой болью, с надломом в душе, что я прочла её взгляд, как раскрытую книгу. В глубине этой женщины сворачивалась тугим комком боль. Боль от обиды и унижения. От беспомощности перед безликими ухмыляющимися скотами. И разница между мной и ней заключалась только в том, что у монстров из ее кошмаров и из ее прошлого, на флаге красовался дракон, а не медведь.

Добавить было нечего. Горькие удушающие воспоминания захлестнули меня с головой. Что случилось после той страшной ночи, наполненной слезами и отчаяньем? Мечтала ли я убить тех солдат? И не один раз. Особенно поначалу, когда оставалась одна среди аргониан, пока данмера пожирала ядовитая лихорадка, а меня душила собственная беспомощность вперемешку с кошмарами. Больше всего мне хотелось надёжно спрятаться, меньше всего – тащить за собой Эрандура во тьму на путь бессмысленного отмщения. Разве получится повернуть время вспять и избежать того, что уже произошло? Хватило моему сердцу кровоточащих ран, а лицу незаживающих шрамов.

А она решила бороться. За себя, за других, таких же как она. Даже в какой-то мере за меня. Только направила ненависть на флаг, а не на человека. Я сидела напротив неё и смотрела с сочувствием. С искренним, всепоглощающим, подгоняющим к глазам слезы сочувствием. И видела его отражение в её взгляде.

– Тогда сражайся за своё дело, – я с вызовом, преисполненным внезапной отвагой и уважением посмотрела в глаза нордке. – Если мы встретимся по разные стороны баррикад, будет не стыдно встретить смерть от твоего меча.

В её взгляде промелькнули искорки тех чувств, что проснулись во мне. Аннейя коротко и одобрительно кивнула.

– Надеюсь, потасовка больше не повторится?! Иначе мы вообще никуда не доедем! – возмутился кучер, и мы в очередной раз медленно двинулись в путь.

========== Глава пятьдесят седьмая. Прощай, пёсик! ==========

«И душой из этой тени не взлечу я с этих пор

Никогда – о, nevermore!»

Эдгар Аллан По – Ворон

Запах свежего конского навоза и прелого сена ударил в ноздри, как только мы сошли с корабля в порту Солитьюда. Нам повезло добраться до цели только вечером одиннадцатого числа, поскольку мокрые снегопады, прилетевшие к столице, грозили опасными слякотными дорогами.

С Моря Призраков прилетел циклон, захвативший практически весь Хаафингар и принесший кораблям попутный ветер.

Барбас нашёлся на ферме Катлы, где его пытались подкармливать, чтобы в последствии посадить на цепь и заставить сторожить лошадей. Но хитрый даэдра не поддавался на такую дешевую провокацию и ловко дурил конюхов. Подкармливался, но категорически отказывался садиться на цепь. Пока я спасала мир, блохастый прихвостень Вайла развлекался, как умел.

Промокший, воняющий мокрой псиной Барбас весело прыгал, ловя снежинки, недалеко от конюшни. Увидев нас, он бросился ко мне, как к потерянной хозяйке, завилял хвостом, встал на задние лапы и раскрыл у лица клыкастую слюнявую пасть.

– Джулия! – радостно выпалил он.

– Отстань! Во имя Обливиона! Хватит! – пытаясь руками отодвинуть морду от себя, зажмурилась и отвернулась.

– Я очень рад, что вы живы! – следующим объектом любви пса стал жрец, который спешно надел шлем на голову, препятствуя слюнявому языку коснуться лица.

– Мы тоже, – металлически прогудел голос данмера из-под забрала.

– Когда отправимся? – Барбас закрутился вокруг, продолжая вилять хвостом.

– Завтра с рассветом, – решил Эрандур. – Нам надо отдохнуть после долгой дороги…

– Ну да, конечно, – опомнился пёс-даэдра. – Смертные… Если не возражаете, я останусь тут и погоняю кур и фермеров.

– Мы будем только за, – уверила я Барбаса и потащила данмера под руку прочь от ферм, пока странная парочка, болтающая то ли с псом, то ли друг с другом на разные голоса не привлекла внимания конюхов или стражей.

От сторожевой башни, возле которой всегда останавливались повозки, врата Солитьюда сквозь крупные хлопья снега почти не различались. Красные стяги с гербом Хаафингара потемнели от сырости, ткань пошла багровыми разводами, похожими на тёмную кровь. По обе стороны врат истуканами замерли двое стражников, преградившие нам вход, пока не назовёмся.

В обычно шумном городе падающей снег поглощал многие звуки. Огонь в украшенных снежными остроконечными шапками фонарях, несмотря на загораживающее его стекло, подрагивал от ветра. Я чувствовала тревогу и, войдя в таверну, принялась озираться по сторонам в поисках Белранда. Знала, что он не оставит моё прибытие без едких обидных комментариев.

Встречи с наёмником в зале удалось избежать, но не получилось уклониться от растрат – Корпул Виний, занятый сосредоточенным натиранием стойки, сухо сообщил, что свободна лишь одна комната таверны «Смеющаяся крыса». Та самая, для «молодожёнов».