Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ) - "Zarylene"

Данмер, проснувшись, узнал меня не сразу. Он резко дернул руками на себя, но я, упершись ногами, как упрямая ослица, устояла, стукнувшись коленками о кровать. В рубиновых глазах несколько мгновений пылал настолько далёкий и глубокий ужас, что изгнать его обычной крепкой хваткой и сосредоточенным лицом не удалось. Зато крики прекратились.

– Я принесла тебе брагу… – сквозь зубы цедила я, не отпуская его рук. – Нам обязательно надо вместе выпить и отметить нашу первую победу!

Неловкая борьба тоже быстро сошла на нет.

– Что ты делаешь? – непонимающе спросил он, тяжело дыша.

– Да вот, – ответила, переводя дух, – пришла пригласить тебя потанцевать под бретонскую плясовую, а ты спишь!

Убедившись, что он в порядке, разжала пальцы, заметив побелевшие следы на запястьях жреца. Эрандур тоже начал догадываться, что произошло на самом деле.

– Где Барбас? – он нахмурился, глядя в сторону двери.

– А я его выгнала! – гордо заявила, направившись за заветной бутылочкой.

– Выгнала? Куда? – данмер сел на кровати, провел рукой по волосам, заклинанием зажег две свечи, стоящие на тумбочке.

– От нас. Ненадолго, а может, насовсем, – откупорив пробку, понюхала и перекосилась. В нос ударил такой густой запах чеснока, что будь я вампиром, померла бы прямо здесь. – Ох, ни хрена себе…

– Где ты достала настойку? – всё ещё недоумевал Эрандур, поставив меня перед выбором: рассказать, что являюсь причиной происходящего или умолчать и придумать какую-нибудь невнятную околесицу.

– Торинг нашёл последнюю бутылку. Она упала за бочку. И передал мне её в зале. Я пришла вот, а ты кричишь опять во сне, – отводя взгляд к потолку, рассказала то, что первое пришло на ум.

– Честно сказать, я не хочу сейчас пить, – признался данмер, словно стыдясь своего былого поведения, – но спасибо, что принесла.

– Ерунда! – расплылась в фальшивой улыбке, думая только о том, понял ли Эрандур, что я вру или нет. – Потом выпьем, если выживем. А Барбас… – попыталась придать своей речи непринужденность, – этот кобель заявил мне, что не хочет спасать мир, а я ему и говорю: ну и беги отсюда к своему Клавикусу!

Жрец пристально вглядывался в мое лицо и, наверняка, почуял исходящий от меня аромат эля. И кислый запах бесстыжего вранья.

– Ты сама-то много выпила? – нотки беспокойства прозвучали в хриплом, сорванном криком голосе.

– Не-ет, – протянула, игриво махнув рукой. – Так, полкружечки… Нам ведь завтра надо срочно уезжать, потому что Барбас сказал напоследок, что шторм этот – магический! – подняла вверх указательный палец. Жрец улыбнулся и лёг обратно на кровать, накрывшись шкурой.

– А бутылку приберечь надо, – заметил данмер. – Как средство от вампиров.

Я разлеглась на кровати, ощутив, как щёки запылали от наступившего чувства спокойствия, смешанного с радостью. Прикрыла глаза. Незачем другу пока знать про игру даэдра, надо сначала разобраться с тем, во что ввязались.

***

Каково же было моё удивление, когда въехав на старой повозке в крепость Дунстад, обнаружилось, что никаких бандитов там и в помине нет. Вместо шайки головорезов за стенами нестройно маршировали отряды Братьев Бури, а на башне вывесили огромное синее полотнище-знамя с головой медведя.

Страхи вернулись стократно умноженные. Мало мне было волнения, что предстоит вернуться в Коллегию и подчинить Око Магнуса, теперь в разуме всплыли те ощущения боли и беспомощности, мороза и ненависти, заполнившие меня с такой неистовой силой, что сквозь зубы вырвалось грязное ругательство.

Эрандур в эбонитовой броне сразу привлек внимание привратных стражей, а кучер велел не ссориться с ними. Если от бандитов можно было откупиться, то Братья Бури, основываясь на своей власти на всём Белом Берегу, могли просто убить и прикрыться Ульфриком. Я с двумя посохами и мечом тоже не осталась без обыска. Сквозь прорези в глухом забрале вытянутого шлема меня придирчиво изучал плечистый мужлан.

– Хто такия? – грозно спросил он, и я уже собиралась назвать своё имя, но вмешался наш кучер.

– Это герои Данстара! Они искатели приключений! От некромантов нас спасли, а потом ещё музей богомерзкий прикрыли…

– Джулия Октавия, – промямлила после громкой тирады старого норда.

– Эрандур, – представился жрец, освободив голову от шлема.

– Серокожий… – не пытался скрыть презрения стражник, а я очень потрудилась, чтобы сдержаться и не плюнуть ему в прорези забрала. Во время обыска молчала, сжав губы, и смотрела только на свои ноги. Проверяли, кто едет, спрашивали, куда и зачем, выкинули все вещи из телеги, чтобы убедиться, что никто не спрятался. После чего нас завели в бывший трактир «Неловкий саблезуб», ставший теперь временным пристанищем для ночлега торговцев, беженцев и путешественников.

Пропадая по руинам в поисках артефактов, я совсем позабыла о гражданской войне. Вспыхнувшее с новой силой восстание, набравшее в свои ряды достаточное количество последователей, прочно укоренилось на востоке Скайрима: в Истмарке, на Белом Берегу, Винтерхолде и Рифте, сплотившись под знаменами Ульфрика Буревестника.

Здесь, в стане врага, начала ощущать тревогу, хоть никто, конечно, и не подозревал о моей былой принадлежности к Легиону. Путешественники много судачили о драконах, а про Коллегию в разговорах не упоминали. Только давнишний, по моим меркам, слух об огнях, которые чуть не разнесли город. Это одновременно и радовало, и тревожило – вдруг обсуждать больше нечего?

Мы покинули Дунстад третьего числа месяца Восхода Солнца. Дни, и правда, становились длиннее, но к заветной цели, я добралась только ранним вечером пятого числа. Всё время, проведенное в дороге, повторяла заклинания, а на остановках мы с Эрандуром “ходили по квадрату”, медленно давая телу запомнить, куда ставить ноги, какие мышцы напрягать, чтобы быстро спружинить и уклониться, как двигать плечами. И все во время отработки одного удара. И делали так усердно, словно это как-то могло спасти меня от магии. Помогало это только утомиться и ненадолго оставить мысли о том, что могу погибнуть, как только окажусь в Коллегии, которую так любила, и где меня верно дожидалась Брелина.

Когда сизые отблески ночи бросили на облака горсти темноты, а ветер поднялся, зарычав в штормовых порывах, я издали увидела смазанные очертания Коллегии, вокруг которых клубилось плотное облако магического смерча.

Эрандур резко встал на повозке, всматриваясь вдаль, шторм растрепал длинные пепельные волосы данмера. Я поднялась и вцепилась в его наплечник, надеясь, что друг убережёт меня от этого непосильного испытания. Только он и сам не знал, что делать.

Кучер натянул вожжи, остановил лошадь и сам тоже встал, всматриваясь вдаль.

– Талос всемогущий! – охнул он. – Что это такое?

Ничего не сказав в ответ, я задрожала в нерешительности, крепче вцепилась в наплечник, когда Эрандур вдруг накрыл мою ладонь своей.

– Мара защитит нас, – тихо, но уверенно сказал он.

– Защитит, – повторила за ним, изгоняя из памяти прочь ядовитые речи Барбаса. – Потому что смертные отворачиваются от богов, а не наоборот.

С нами ехали ещё двое попутчиков, шахтёры-мужчины, схватившиеся вдруг за руки, что особенно бросилось в глаза. Они были испуганы, кутались в меховые плащи и не подозревали, что с ними едет та, кто может спасти Коллегию и этот маленький, забытый на краю мира городок.

Кучер подхлестнул лошадь, она зафыркала, но поехала, и чем ближе мы подбирались, тем сильнее завывала вьюга, бросая мне в лицо хлопья снега.

Винтерхолд укутала саваном снежная буря. Вихри закрутили стяги на длинном доме ярла и закинули на крышу. Огонь сдуло с жаровни, а я, выгрузившись из повозки и оставив рюкзак с золотом и вещами на крыльце «Замёрзшего очага», вооружилась посохом Магнуса и направилась сразу к Коллегии. Город казался вымершим, сквозь снег не было видно ни единой живой души, но ближе к мосту начали проступать серые расплывчатые силуэты.

– Джулия! Стой! – Эрандур догнал меня. – Пойдем в таверну…