Игорь Губерман - Лавровый венок я отправил на суп…

Сибирский дневник. Часть первая

* * *

Судьбы моей причудливое устьевнезапно пролегло через тюрьмув глухое, как Герасим, захолустье,где я благополучен, как Муму.

* * *

Все это кончилось, ушло,исчезло, кануло и сплыло,а было так нехорошо,что хорошо, что это было.

* * *

Живя одиноко, как мудрости зуб,вкушаю покоя отраду:лавровый венок я отправил на суп,терновый – расплел на ограду.

* * *

Приемлю тяготы скитаний,ничуть не плачась и не ноя,но рад, что в чашу испытанийтеперь могу подлить спиртное.

* * *

Все смоет дождь. Огонь очистит.Покроет снег. Сметут ветра.И сотни тысяч новых истинна месте умерших вчеравзойдут надменно.

* * *

С тех пор как я к земле приник,я не чешу перстом в затылке,я из дерьма сложил парник,чтоб огурец иметь к бутылке.

* * *

Живу, напевая чуть слышно,беспечен, как зяблик на ветке,расшиты богато и пышномои рукава от жилетки.

* * *

Навряд ли кто помочь друг другу может,мы так разобщены на самом деле,что даже те, кто делит с нами ложе,совсем не часто жизни с нами делят.

* * *

Я – ссыльный, пария, плебей,изгой, затравлен и опаслив,и не пойму я, хоть убей,какого хера я так счастлив.

* * *

Я странствовал, гостил в тюрьме, любил,пил воздух, как вино, и пил вино, как воздух,познал азарт и риск, богат недолго были вновь бездонно пуст. Как небо в звездах.

* * *

Я клянусь всей горечью и сладостьюбытия прекрасного и сложного,что всегда с готовностью и радостьюотзовусь на голос невозможного.

* * *

Не соблазняясь жирным кусом,любым распахнут заблуждениям,в несчастья дни я жил со вкусом,а в дни покоя – с наслаждением.

* * *

Я снизил бытие свое до быта,я весь теперь в земной моей судьбе,и прошлое настолько мной забыто,что крылья раздражают при ходьбе.

* * *

Я, по счастью, родился таким,и устройство мое – дефективно:мне забавно, где страшно другим,и смешно даже то, что противно.

* * *

Мне очень крепко повезло:в любой тюрьме, куда ни деньте,мое пустое ремеслонужды не знает в инструменте.

* * *

Мне кажется, она уже близка —расплата для застрявших здесь, как дома:всех мучает неясности тоска,а ясность не бывает без погрома.

* * *

Когда в душе тревога, даже стены,в которых ты укрылся осторожно,становятся пластинами антенны,сигналящей, что все кругом тревожно.

* * *

Настолько я из разных лоскутковпошит нехорошо и окаянно,что несколько душевных закутковдругим противоречат постоянно.

* * *

Откуда ты, вечерняя тоска?Совсем еще не так уже я стар.Но в скрежете гармонию искали сам себя с собой мирить устал.

* * *

Я вернулся другим – это знает жена,что-то прочно во мне заторможено,часть былого меня тем огнем сожжена,часть другая – тем льдом обморожена.

* * *

Порядка мы жаждем! Как формы для теста.И скоро мясной мускулистый мессиядля миссии этой заступит на место,и снова, как встарь, присмиреет Россия.

* * *

Когда уходил я, приятель по нарам,угрюмый охотник, таежный медведь:– Послушай, – сказал мне, – сидел ты недаром,не так одиноко мне было сидеть.

* * *

Всех, кто встретился мне на этапах(были всякие – чаще с надломом),отличал специфический запах —дух тюрьмы, становящейся домом.

* * *

На солнце снег лучится голубой,и странно растревожен сонный разум,я словно виноват перед тобой,я словно, красота, тебе обязан.

* * *

Кочевник я. Про все, что вижу,незамедлительно пою,и даже говный прах не нижевысоких прав на песнь мою.

* * *

Когда я буду немощным и хворым,то смерть мою хотел бы встретить яс друзьями – за вином и разговоромо бренности мирского бытия.

* * *

Мы бы не писали и не пели,все бы только ржало и мычало,если бы Россия с колыбелибудущие песни различала.

* * *

Случайно мне вдруг попадается слово,другими внезапными вдруг обрастает,оно – только семя, кристаллик, основа,а стих загустеет – оно в нем растает.

* * *

Ночью мне приснился стук в окошко.Быстрым был короткий мой прыжок.Это банку лапой сбила кошка.Слава Богу – рукопись не сжег.

* * *

Мне не жаль моих азартных дней,ибо жизнь полна противоречий:чем она разумней, тем бедней,чем она опасней, тем беспечней.

* * *

Есть время жечь огонь и сталь ковать,есть время пить вино и мять кровать;есть время (не ума толчок, а сердца)поры перекурить и осмотреться.

* * *

По здравому, трезвому, злому суждениюТворец навсегда завещал молчаливобессилие – мудрости, страсть – заблуждениюи вечную смену прилива-отлива.

* * *

Мир так непостоянен, сложен таки столько лицедействует обычно,что может лишь подлец или дурако чем-нибудь судить категорично.

* * *

О девке, встреченной однажды,подумал я со счастьем жажды.Спадут ветра и холода —опять подумаю тогда.

* * *

Что мне в раю гулянье с арфойи в сонме праведников членство,когда сегодня с юной Марфойвкушу я райское блаженство?

* * *

Ко мне порой заходит собеседник,неся своих забот нехитрый ворох,бутылка – переводчик и посредникв таких разноязыких разговорах.

* * *

Брожу вдоль древнего тумана,откуда ветвь людская вышла;в нас есть и Бог, и обезьяна;в коктейле этом – тайны вишня.

* * *

Может быть, разумней воздержаться,мысленно затрагивая небо?Бог на нас не может обижаться,ибо Он тогда бы Богом не был.

* * *

От бессилия и бесправия,от изжоги душевной путаницысо штанов моего благонравияпостепенно слетают пуговицы.

* * *

Как лютой крепости пример,моей душою озабочен,мне друг прислал моржовый хер,чтоб я был тверд и столь же прочен.

* * *

Мы чужие здесь. Нас лишь терпят.А мерзавец, подлец, дураки слепые, что вертят вертел, —плоть от плоти свои. Как рак.

* * *

Нынче это глупость или ложь —верить в просвещение, по-моему,ибо, что в помои ни вольешь —теми же становится помоями.

* * *

Что ни день – обнажившись по пояс,я тружусь в огороде жестоко,а жена, за мой дух беспокоясь,мне читает из раннего Блока.

* * *

Предаваясь пиршественным возгласам,на каком-то начальном стаканевдруг посмотришь, кем стали мы с возрастом,и слова застревают в гортани.

* * *

Завари позабористей чай,и давай себе душу погреем;это годы приносят печаль,или мы от печали стареем?

* * *

Когда сорвет беда нам дверь с петельи новое завертит нас ненастье,то мусор мелочей сметет метель,а целое запомнится как счастье.

* * *

Отъявленный, заядлый и отпетый,без компаса, руля и якорейпрожил я жизнь, а памятником ейостанется дымок от сигареты.

* * *

Один я. Задернуты шторы.А рядом, в немой укоризне,бесплотный тот образ, которыйхотел я сыграть в этой жизни.

* * *

Даже в тесных объятьях землибуду я улыбаться, что где-тобесконвойные шутки моикаплют искорки вольного света.

* * *

Вечно и везде – за справедливостьдлится непрерывное сражение;в том, что ничего не изменилось, —главное, быть может, достижение.

* * *

За периодом хмеля и пафоса,после взрыва восторга и резвостинеминуема долгая пауза —время скепсиса, горечи, трезвости.

* * *

Здесь – реликвии. Это святыни.Посмотрите, почтенные гости.Гости смотрят глазами пустыми,видят тряпки, обломки и кости.

* * *

Огонь и случай разбазариливсе, чем надменно я владел,зато в коротком этом заревея лица близких разглядел.

* * *

Спасибо организму, корпус верныйустойчив оказался на плаву,но все-таки я стал настолько нервный,что вряд ли свою смерть переживу.

* * *

Мы многих в нашей жизни убиваем —незримо, мимоходом, деловито;с родителей мы только начинаем,казня их простодушно и открыто.

* * *

Всему ища вину вовне,я злился так, что лез из кожи,а что вина всегда во мне,я догадался много позже.

* * *

Порой оглянешься в испуге,бег суеты притормозя:где ваши талии, подруги?где наша пламенность, друзья?

* * *

Сегодня дышат легче всехлишь волк да таракан,а нам остались книги, смех,терпенье и стакан.

* * *

Плоды тысячелетнего витийствасоздали и залог, и перспективытого, что в оправдание убийствавсегда найдутся веские мотивы.

* * *

Хоть я живу невозмутимо,но от проглоченных обиднеясно где, но ощутиможивот души моей болит.

* * *

Грусть подави и судьбу не гневиглупой тоской пустяковой;раны и шрамы от прежней любви —лучшая почва для новой.

* * *

Целый день читаю я сегодня,куча дел забыта и заброшена,в нашей уцененной преисподнейрайское блаженство очень дешево.

* * *

Потоком талых вод омыв могилы,весна еще азартней потекла,впитавши нерастраченные силыпогибших до пришествия тепла.

* * *

Когда по голым душам свищет хлыстобмана, унижений и растления,то жизнь сама в себе имеет смысл:бессмысленного, но сопротивления.

* * *

Этот образ – чужой, но прокрался не зряв заготовки моих заповедных стихов,ибо в лагере впрямь себя чувствовал я,как живая лиса в магазине мехов.

* * *

Я уже неоднократно замечал(и не только под влиянием напитков),что свою по жизни прибыль получалкак отчетливое следствие убытков.

* * *

Душа не в теле обитает,и это скоро обнаружат;она вокруг него витаети с ним то ссорится, то дружит.

* * *

Листая лагерей грядущий атлас,смотря о нас кино грядущих лет,пришедшие вослед пускай простят нас,поскольку, что поймут – надежды нет.

* * *

Мы сами созидаем и творими счастье, и нелепость, и засранство,за что потом судьбу благодарими с жалобами тычемся в пространство.

* * *

Когда, отказаться не вправе,мы тонем в друзьях и приятелях,я горестно думаю: Авельзадушен был в братских объятиях.

* * *

За годом год я освещусвой быт со всех сторон,и только жаль, что пропущутолкучку похорон.

* * *

Все говорят, что в это летопродукты в лавках вновь появятся,но так никто не верит в это,что даже в лете сомневаются.

* * *

И мучит блудных сыновейих исподлобья взгляд обратный:трава могил, дома друзейи общий фон, уже невнятный.

* * *

Из тупика в тупик мечась,глядишь – и стали стариками;светла в минувшем только часть —дорога между тупиками.

* * *

Бог молчит совсем не из коварства,просто у него своя забота:имя его треплется так часто,что его замучила икота.

* * *

Летит по жизни оголтело,бредет по грязи не спешамое сентябрьское тело,моя апрельская душа.

* * *

Чем пошлей, глупей и примитивнейфильмы о красивости страданий,тем я плачу гуще и активнейи безмерно счастлив от рыданий.

* * *

В чистилище – дымно, и вобла, и пена;чистилище – вроде пивной;душа, закурив, исцеляет степеннопохмелье от жизни земной.

* * *

Тоска и лень пришли опятьи курят мой табак уныло;когда б я мог себя понять,то и простить бы легче было.

* * *

Жизни плотоядное соцветие,быта повседневная рутина,склеив и грехи, и добродетели,держат нас, как муху – паутина.

* * *

Земля весной сыра и сиротлива,но вскоре, чуть закутавшись в туман,открыто и безгрешно-похотливотомится в ожидании семян.

* * *

Ничтожно мелкое роениенадежд, мыслишек, опасений —меняет наше настроениесильней вселенских потрясений.

* * *

Не знаю, кто диктует жизнь мою —крылат он или мелкий бес хромой,но почерк непрестанно узнаю —корявый и беспутный, лично мой.

* * *

Сытным хлебом и зрелищем дивнымнедовольна широкая масса.Ибо живы не хлебом единым!А хотим еще водки и мяса.

* * *

Навряд ли наука найдет это место,и чудом останется чудо.Откуда берутся стихи – неизвестно.А искры из камня – откуда?

* * *

Душа лишается невинностигораздо ранее, чем тело;во всех оплошностях наивности —она сама того хотела.

* * *

Прихоти, чудачества, капризы —это честь ума не умаляет,это для самой себя сюрпризыгрустная душа изготовляет.

* * *

Я ведал много наслаждений,высоких столь же, сколь и низких,и сладострастье сновидений —не из последних в этом списке.

* * *

По капелькам, кусочкам и крупицамвесь век мы жадно ловим до кончиныосколки той блаженности, что снится,когда во сне ликуешь без причины.

* * *

Средь шумной жизненной пустыни,где страсть, и гонор, и борение,во мне достаточно гордыни,чтобы выдерживать смирение.

* * *

А жизнь летит, и жить охота,и слепо мечутся сердцамеж оптимизмом идиотаи пессимизмом мудреца.

* * *

Раскрылась доселе закрытая дверь,напиток познания сладок,небесная высь – не девица теперь,и больше в ней стало загадок.

* * *

Почти старик, я робко собираюському-нибудь печаль открыть свою,что взрослым я всего лишь притворяюсьи очень от притворства устаю.

* * *

Друзья мои живость утратили,угрюмыми ходят и лысыми,хоть климат наш так замечателен,что мыши становятся крысами.

* * *

Серость побеждает незаметно,ибо до поры ютится к стенкам,а при этом гибко разноцветнаи многообразна по оттенкам.

* * *

Что ни год, без ошибок и промахав точный срок зацветает черемуха,и царит оживленье в природе,и друзья невозвратно уходят.

* * *

На свете есть таинственная власть,ее дела кромешны и сугубы,и в мистику никак нельзя не впасть,когда болят искусственные зубы.

* * *

Духом прям и ликом симпатичен,очень я властям своим не нравлюсь,ибо от горбатого отличентем, что и в могиле не исправлюсь.

* * *

Нет, будни мои вовсе не унылы,и жизнь моя, терпимая вполне,причудлива, как сон слепой кобылыо солнце, о траве, о табуне.

* * *

Сладок сахар, и соль солона,пью, как пил, и живу не напрасно,есть идеи, желанна жена,и безумное время прекрасно.

* * *

Когда в душе царит разруха —не огорчайся, выжди срок:бывает время линьки духа,его мужания залог.

* * *

Впечатывая в жизнь свои следы,не жалуйся, что слишком это сложно;не будь сопротивления среды —движенье б оказалось невозможно.

* * *

За веком век уходит в никуда,а глупости и бреду нет конца;боюсь, что наша главная беда —иллюзия разумности Творца.

* * *

Вчера я жизнь свою перебирал,стихов лаская ветхие листки,зола и стружки – мой материал,а петь мечтал – росу и лепестки.

* * *

К приятелю, как ангел-утешитель,иду залить огонь его тоски,а в сумке у меня – огнетушительи курицы вчерашние куски.

* * *

Бездарный в акте обладаниятак мучим жаждой наслаждений,что утолят его страданиялишь факты новых овладений.

* * *

Огонь печи, покой и тишина.Грядущее и зыбко, и тревожно.А жизнь, хотя надежд и лишена,однако же совсем не безнадежна.

* * *

Я часто вижу жизнь как сцену,где в одиночку и гуртомвсю жизнь мы складываем стену,к которой ставят нас потом.

* * *

Блаженны, кто жизнь принимает всерьез,надеются, верят, стремятся,куда-то спешат и в жару, и в мороз,и сны им свирепые снятся.

* * *

С возрастом отчетливы и страннымысли о сложившейся судьбе:все ловушки, ямы и канканы —только сам устраивал себе.

* * *

Зря ты, Циля, нос повесила:если в Хайфу нет такси,нам опять живется веселои вольготно на Руси.

* * *

Когда я оглохну, когда слепотазапрет меня в комнатный ящик,на ощупь тогда бытия лепотамне явится в пальцах дрожащих.

* * *

Ты со стихов иметь барыш,душа корыстная, хотела?И он явился: ты паришь,а снег в Сибири топчет тело.

* * *

Я тогу – на комбинезонсменил, как некогда Овидий(он также Публий и Назон),что сослан был и жил в обиде,весь день плюя за горизонт,и умер, съев несвежих мидий.

* * *

Слаб и грешен, я такой,утешаюсь каламбуром,нету мысли под рукой —не гнушаюсь калом бурым.

* * *

То ли такова их душ игра,то ли в этом видя к цели средство,очень любят пыток мастерас жертвой похотливое кокетство.

* * *

Приятно думать мне в Сибири,что жребий мой совсем не нов,что я на вечном русском пиремеж лучших – съеденных – сынов.

* * *

Мне, судя по всему, иным не стать,меня тюрьма ничуть не изменила,люблю свою судьбу пощекотать,и, кажется, ей тоже это мило.

* * *

Боюсь, что жар и горечь судеб нашихпокажется грядущим поколеньямразнежившейся рыхлой простоквашей,политой переслащенным вареньем.

* * *

И мысли, и дыхание, и тело,и дух, в котором живости не стало, —настолько все во мне отяжелело,что только не хватает пьедестала.

* * *

Меня растащат на цитатыбез никакой малейшей ссылки,поскольку автор, жид пархатый,давно забыт в сибирской ссылке.

* * *

В любви к России – стержень и основадуши, сносящей боль и унижение;помимо притяжения земного,тюремное бывает притяжение.

* * *

За года, что ничуть я не числю утратой,за кромешного рабства глухие годастолько русской земли накопал я лопатой,что частицу души в ней зарыл навсегда.

* * *

Есть жуткий сон: чудовище безлико,но всюду шарят щупальца его,а ты не слышишь собственного крика,и близкие не видят ничего.

* * *

Сибирь. Ночная сигарета.О стекла снег шуршит сухой,и нет стыда, и нет секретав тоске невольничьей глухой.

* * *

Я пил нектар со всех растений,что на пути своем встречал;гербарий их засохших тенейтеперь листаю по ночам.

* * *

Как дорожная мысль о ночлеге,как виденье пустыни – вода,нас тревожит мечта о побегеи тоска от незнанья – куда.

* * *

Был ребенок – пеленки мочил я, как мог;повзрослев, подмочил репутацию;а года протекли, и мой порох намок —плачу, глядя на юную грацию.

* * *

Как ты поешь! Как ты колышешь стан!Как облик мне твой нравится фартовый!И держишь микрофон ты, как банан,уже к употреблению готовый.

* * *

Словить иностранца мечтает невеста,надеясь побыть в заграничном кинопосредством заветного тайного места,которое будет в Европу окно.

* * *

Мы всю жизнь в борьбе и укоризнемечемся, ища благую весть;хоть и мало надо нам от жизни,но всегда чуть более, чем есть.

* * *

Где ты нынче? Жива? Умерла?Ты была весела и добра.И ничуть не ленилась для ближнегоиз бельишка выпархивать нижнего.

* * *

В той мутной мерзости падения,что я недавно испытал,был острый привкус наслаждения,как будто падая – взлетал.

* * *

Конечно, есть тоска собачьяв угрюмой тине наших дней,но если б жизнь текла иначе,своя тоска была бы в ней.

* * *

С людьми вполне живыми я живу,но все, что в них духовно и подвижно,похоже на случайную траву,ломящуюся к свету сквозь булыжник.

* * *

Чтобы прожить их снова так же,я много дней вернуть хотел бы;и те, что память сердца скажет,и те, что помнит память тела.

* * *

Был юн – искал кого-нибудь,чтоб душу отвести,и часто я ходил взгрустнутьк знакомым травести.Теперь часы тоски пусты,чисты и молчаливы,а травести – давно толсты,моральны и сварливы.

* * *

Легко мне пить вино изгнаниясреди сибирской голытьбыот сладкой горечи сознаниясвоей свободы и судьбы.

* * *

Смеются гости весело и дружно,побасенки щекочут их до слез;а мне сейчас застолье это нужно,как птице-воробью – туберкулез.

* * *

Назад обращенными взорами,смотря через годы и двери,я вижу победы, которымиобрел только стыд и потери.

* * *

Взамен слепой, хмельной горячности,взамен решительности дерзкойприходит горечь трезвой зрячестии рассудительности мерзкой.

* * *

Дьявол – не убогий совратитель,стал он искушенней за века,нынче гуманист он и мыслитель,речь его светла и высока.

* * *

Снова жаждали забвеньявсе, кому любви отравуподносил гуляка Беня,кличку Поц нося по праву.

* * *

К тебе, могильная трава,приходят молча помолитьсяк иным – законная вдова,к иным – случайная вдовица.Расти утешной.

* * *

Чем русская история страшней,тем шутки ее циников смешней.

* * *

Про все устами либераласудя придирчиво и строго,имел он ум, каких немало,зато был трус, каких немного.

* * *

Весь выходной в тени сараямы пьем и слушаем друг друга,но глух дурак, с утра играяв окне напротив бахи фуга.

* * *

Чем глубже вязнем мы в болото,тем и готовней год за годомдля все равно куда полетас любым заведомым исходом.

* * *

Не лейте на творог сметану,оставьте заботы о мясе,и рыбу не жарьте Натану,который тоскует по Хасе.

* * *

Нам свойственно наследственное свойство,в котором – и судьбы обоснование:накопленный веками дух изгойствапронизывает плоть существования.

* * *

От жалоб, упреков и шума,от вечной слезливой обиды —нисколько не тянет Наумауйти от хозяйственной Иды.

* * *

Живя среди рабочей братии,ловлю себя на ощущении,как душен климат демократиив ее буквальном воплощении.

* * *

Его голове доставало ума,чтоб мысли роились в ней роем,но столько она извергала дерьма,что стала болеть геморроем.

* * *

Нелепо ждать слепой удачи,но сладко жить мечтой незрячей,что случай – фокусник бродячий,обид зачеркивая счет,придет и жизнь переиначит,и чудо в ней проистечет.

* * *

Червяк по мнению улитокпрезренно суетен и прыток.

* * *

Пожизненно вкушать нам сужденодуховного питания диету,хоть очень подозрительно онопо запаху, по вкусу и по цвету.

* * *

Смешным, нелепым, бестолковым,случайно, вскользь и ни к чему,кому-то в жизнь явлюсь я словом,и станет легче вдруг ему.

* * *

А странно, что в душе еще донынеочерчивать никто пока не сталподземные течения, пустыни,болота и обвальные места.

* * *

Неправда, что смотрю на них порочно —без похоти смотрю и не блудливо,меня волнует вид их так же точно,как пахаря – невспаханная нива.

* * *

Вальяжности у сверстников моих,солидности – в кошмарном избилии,меж этих генералов пожилыхживу, как рядовой от инфантилии.

* * *

Всю жизнь я тайно клоунов любил,и сам не стал шутом едва-едва,и помню, как приятеля побилза мерзкие о клоунах слова.Теперь он физик.

* * *

С жаждой жить рожденные однажды,мечемся по жизни мы усердно,годы умаляют ярость жажды,наш уход готовя милосердно.

* * *

Как бедняга глупо покалечен,видно даже малому ребенку:лучше, чтоб орлы клевали печень,чем ослы проели селезенку.

* * *

Как поле жизни перейти,свое мы мнение имеем:тот змей, что Еву совратил,он тоже был зеленым змеем.

* * *

Второпях, впопыхах, ненароком,всюду всех заставая врасплох,происходит у века под бокомпересменка российских эпох.

* * *

Вянут, вянут друзья и наперсницы,и какой-нибудь бывшей вострушкея скажу, отдышавшись от лестницы:все, подружка, оставим ватрушки.

* * *

Я стал бы свежим, как пятак,морщины вытеснив со лба,когда бы в кровь не въелась такопаска беглого раба.

* * *

Нас догола сперва разделии дали срок поголодать,а после мы слегка поелии вновь оделись. Благодать!

* * *

С годами заметней, слышней и упорней,питаясь по древним духовным колодцам,пускают побеги глубокие корникорявой российской вражды к инородцам.

* * *

В зеркало смотрясь, я не грущу,гриму лет полезен полумрак,тот, кого я в зеркале ищу,жив еще и выпить не дурак.

* * *

Едкий дым истории угаренавторам крутых экспериментов:Бог ревнив, безжалостен, коварени терпеть не может конкурентов.

* * *

С родителями детям невтерпеж,им сверстники нужны незамедлительно,а старость – обожает молодежь,ей кажется, что свежесть заразительна.

* * *

За правило я взял себе отнынепрохладу проявлять к дарам судьбы,однако не хватает мне гордыниесть медленно соленые грибы.

* * *

Неважно, что живу я в полудреме;пустое, что усну в разгаре дня;бессонно я всю жизнь стою на стреме,чтоб век не подменил во мне меня.

* * *

Как только уйму свои сомнения,сразу же осмелюсь я тогдасесть за путевые впечатленияс мест, где не бывал я никогда.

* * *

На душе – тишина и покой.Ни желаний, ни мыслей, ни жажды.Выйди жизнь постоянно такой,удавился бы я уже дважды.

* * *

В классические тексты антологийзаявится стишок мой гостем частым:по мысли и по технике убогий,он будет назидательным контрастом.

* * *

Из бани вьющийся дымокпохож на юность – чист и светел;смышлен, прыщав и одинок,в любой мечтал я влиться ветер.

* * *

Наш дух питают миф и сплетни,а правда в пищу не годится,душевный опыт многолетнийнас учит сказкой обходиться.

* * *

Евреи, выучась селитьсясреди других племен и наций,всегда ценили дух столицыза изобильность комбинаций.

* * *

Я сам себе хозяин в быте сельском,так люди по пещерам жили встарь,останками зверей во льду апрельскомзастыл мой огородный инвентарь.

* * *

Да, мужики – потомки рыцарей,мы это помним и гордимся,хотя ни душами, ни лицамимы им и в кони не годимся.

* * *

Мой верный друг, щенок Ясир,дворняжий сын, шальная рожа,так тонко нрав мой раскусил,что на прохожих лает лежа.

* * *

Судьба моя решилась не вполне,сомнениями нервы мне дразня:и дом казенный плачет обо мне,и дальняя дорога ждет меня.

* * *

В истории кровавые разгулытекут периодически по светуестественно, как женские регулы,и нам не изменить природу эту.

* * *

Моим стихам придет черед,когда зима узду ослабит,их переписчик переврет,и декламатор испохабит.

* * *

Когда наивен, как Адам,я ничего не знал практически,от вида нежных юных дамуже страдал я эстетически.

* * *

Давай, мой друг, бутыль употребим —прекраснее забава есть едва ли,когда-то я фортуной был любим,и вместе мы тогда употребляли.

* * *

Куда сегодня деться – все равно,лишь только чтобы двери затворить,я так с собой не виделся давно,что нам уже пора поговорить.

* * *

Светлой славой ты свое прославил имя,ходят девушки восторженной гурьбой,стонут бабы над портретами твоимисладострастней, чем когда-то под тобой.

* * *

Житейскими бурями крепко потрепан,чинюсь в ожидании нового курса,в бутылке души стало меньше сиропа,но горечь добавила нового вкуса.

* * *

Увы, еще придет война,спросив со всех до одного,и вновь расплатятся сполнате, кто не должен ничего.

* * *

Чем ночь темней, тем злей собаки,рычащий хрип – регистр нотный,и ясно слышится во мраке,что эта злость – их страх животный.

* * *

Философов волнует тьма вопросов,которыми Господь имел в видутревожить нас; ко мне присядь, философ,польем ростки в беспочвенном саду.

* * *

Отнюдь не свят я, но отшельник,забыты шум и суета,я был поэт, я был мошенники доскитался до скита.

* * *

Нагадай мне, цыганка, дорогу,облегчи мне надеждами сердце,не молюсь я ни черту, ни Богу,но охота куда-нибудь деться.

* * *

Жена с утра кота не покормила,и он поймал мышонка через час;у нашего российского кормила —похоже, так надеются на нас.

* * *

Мне верить вслух неинтересно,не верю я открытой вере;во что я верю, неизвестнои самому мне в полной мере.

* * *

Неявны в тихом воздухе угрозыгрядущего, сокрытого от глаз,но наши спасенья и прогнозызаранее расшатывают нас.

* * *

Дрязги дряхлых мизантропов —пенье ангелов в раю,если б мой душевный ропоткто слыхал, когда встаю.

* * *

Вся жизнь моя в правах поражена,спокойно могут сжить меня со светустихии, власть, бактерии, жена(поскольку я люблю стихию эту).

* * *

Разумно – жить упрямо и нелепо.То лучшее, что ценно в нас для Бога —самим собой проложенная слепозаведомо неверная дорога.

* * *

Бывает время – дух пресыщен,он сыт и пьян, в себе уверясь,но ищет, жаждет новой пищи,и сам себе рождает ересь.

* * *

Я признаю все игры в пряткии все резоны уезжать:когда душа уходит в пятки,им жутко чешется бежать.

* * *

Пылает печь моя неистово,висит блаженное молчание,и сердце радует струистоечернильной глупости журчание.

* * *

Доволен я тем, как растет понемножкубумажная груда, где жизнь моя скоплена,ко дню, когда вызовут мне неотложку,в достатке здесь будет прекрасного топлива.

* * *

Плоти нашей хрупкие красотытихо уступают вихрю дней,лысины восходят на высоты,где жила отвага меж кудрей.

* * *

Труда тугая дисциплина,узда и шпоры нашей лени,лекарство лучшее от сплинаи от излишних размышлений —такая мерзость!

* * *

Редки с диким словом стали встречи,мех его повыцвел и облез,даже в родники народной речивлил бензин технический прогресс.

* * *

Чем темней угрюмая страна,чем она растленней и дряхлей,тем острей раздора семена,всюду насаждаемые ей.

* * *

Тепло и свет опять берут свое,все жилы и побеги вновь упруги;не зрители весны, а часть ее,тревожно оживляются подруги.

* * *

Толпа рабов – не сброд, а воинствопри травле редкого из них,кто сохранил в себе достоинство,что люто бесит остальных.

* * *

Меня в Сибирь мой жребий выселил,а я, прильнув к ее просторам,порой скучаю по бессмысленнымо смысле жизни разговорам.

* * *

В себя впадая, как в депрессию,гляжу, почти не шевелясь,как порастает мхом и плесеньюмоя с людьми живая связь.

* * *

Высоких мыслей не было и нетв корзине этой, шалой и пустой,хотя в моей душе живет поэт,но спился и не платит за постой.

* * *

Тот Иуда, удавившись на осинеи рассеявшись во время и пространство,тенью ходит в нашем веке по России,проповедуя основы христианства.

* * *

Восприняв ссылку как гастроли,душой и телом не уныл,такую баню я построил,что все грехи свои отмыл.

* * *

Хвала судьбе! Ведь ненарокомнамечен в избранные души,я мог бы стать слепым пророкомкакой-нибудь высокой чуши.

* * *

Ученые в джунглях науки дичают,спеша утолить свой охотничий зуд,и слабо людей от гиен отличают,и все, что добыли, гиенам несут.

* * *

То ухаю тревожно, как сова,то каркаю зловеще, как ворона;игра моя блаженная в словадается голове не без урона.

* * *

Беда вся в том, что иудеи —отнюдь не явные злодеи,но чем их пагуба неясней,тем с очевидностью опасней.

* * *

А днем еду я вынимаю(хлеб, сало, чай – сюжет не нов)и с удовольствием внимаюбрехне бывалых ебунов.

* * *

Гипноз какой-то колдовскойесть в зимних рощах нелюдимых:с неясной гложущей тоскойвдруг вспоминаешь всех любимых.

* * *

Давно уже две жизни я живу,одной – внутри себя, другой – наружно;какую я реальной назову?Не знаю, мне порой в обеих чуждо.

Сибирский дневник. Часть вторая