Александр Каневский - Мои эстрадости
Офицер. Вояка!.. Ты три раза стрелял в меня и всё мимо.
Отец (оправдываясь). Я близорукий…
Офицер. А как же ты попал в ополчение?.. Мобилизовали?
Отец. Сам пошёл.
Офицер. Коммунист? Руководящий работник?
Отец. Нет. Я – простой бухгалтер.
Офицер. Захотел выслужиться?
Отец. Нет. Подвести баланс.
Офицер. Через десять минут тебя расстреляют.
Отец. Что ж… Я прожил хорошую жизнь. Я сложил миллионы полезных цифр. У меня дочка, которую вырастит жена. И я, кажется, всё же попал в двух ваших солдат?
Офицер. Да, случайно. Тебе повезло.
Отец. Ну, вот, сальдо в мою пользу.
Офицер. О, ты, оказывается, философ?.. Это забавно. Я тоже люблю пофилософствовать, особенно, с хорошим собеседником. (Похлопывает по бутылке). На, выпей! Когда я пьян, я добрею.
Отец. Я не пью. У меня больное сердце.
Офицер. Это очень предусмотрительно: беречь сердце перед расстрелом… Сам виноват! Надо было встречать нас не пулями, а цветами!
Отец. Вы – гунны. Варвары… Я немного изучал историю. Варвары всегда разрушали, но их сметали, рано или поздно… Вот я и хотел ускорить.
Офицер. Мы не варвары, мы – ассенизаторы. Мир – это огромный нужник, его надо очистить. Если мы не успеем, это сделают наши дети. Чтобы побеждать, надо ненавидеть! Мы воспитываем наших детей для ненависти!
Отец. А мы – для любви. Это сильнее.Левая половина гаснет, освещается правая.
Майя . Я зажгу свет. Курт. Не надо. Это очень красиво: полумрак и вы. Вы очень красивая. Особенно, когда улыбаетесь… Улыбнитесь!
Правый прожектор гаснет. Освещается левая половина сцены.
Офицер. Значит, эти ноты для дочери?
Отец. Да.
Офицер. А отец твой жив?
Отец. Погиб. В девятнадцатом году.
Офицер. Вот, видишь! Сильные всегда убивали слабых. Это необходимо для оздоровления мира. Мой отец был у вас в девятнадцатом – может, именно он убил твоего отца. А я убью тебя. А мой Курт убьёт твою дочь. Это закон войны!Левая половина сцены погружается в темноту. Освещается правая.
Курт. Я люблю тебя… Люблю!.. Я полюбил тебя, как только увидел. Нет, нет, молчи! Ты хорошо молчишь… Я благословляю эту ночь, эту экскурсию, эту метель и этот старый рояль, который не настраивали лет десять!..
Снова правая половина сцены уходит в тень, а левая – освещается.
Офицер (перебирая клавиши). Его не настраивали лет десять. (Просматривает ноты). Значит, ты любишь Восьмую сонату?
Отец. Очень.
Офицер. Ты пианист?.. Ах, да – ты же бухгалтер. Хочешь, я позволю тебе сыграть?.. Ведь даже в старину исполняли последнее желание приговорённого… Садись, садись!.. Это даже интересно: русский бухгалтер перед смертью играет Бетховена!.. Это волнует, ведь мы, немцы, сентиментальны. А я посижу рядом. Можем даже сыграть в четыре руки.
Отец (твёрдо). Нет! Я хочу сам.
Офицер. Не хочешь?.. Что ж, я ведь не осуждённый, мне можно и отказать… Позволь, я выполню подсобную работу, надеюсь, можно? (Поднимает крышку рояля). Что ж, начинай. Я жду. (Садится чуть сзади, пьёт. Отец играет). Ты хорошо играешь, старик… Ты очень хорошо играешь… Не надо так играть, слышишь?.. (Отец играет). Не смей так играть!.. Я не хочу, чтобы ты так играл!.. (Отец играет). Старик, ты пожалеешь!.. Я не могу больше слышать! (Отец продолжает играть. Офицер истерически кричит). Прекрати!.. Немедленно прекрати!Выхватывает пистолет, стреляет. Отец падает на клавиши. Последний аккорд. Тишина. Высвечиваются Майя и Курт.
Майя. Какая симпатичная дырочка в крышке. (Прислоняется к ней губами. Зовёт). Курт! Вы меня слышите?
Курт (Так же приложив губы, с другой стороны). Слышу, любимая!
Майя. Только, пожалуйста, не давите на крышку, а то она упадёт… Курт, я счастлива!.. Хоть казалось бы, должно быть наоборот: я отстала от товарищей, опаздываю домой, получу нагоняй от мамы, и всё равно счастлива!.. (С грохотом палает крышка. Майя успевает отскочить). Ну, вот, я же предупреждала!Оба смеются. Стук упавшей крышки прозвучал, как выстрел. Снова освещается левая половина сцены. Офицер прячет пистолет.
Офицер. Я же предупреждал! Ты не должен был так играть, старик!.. Сам виноват!.. (Берёт с рояля ноты). Эта штука выворачивает наизнанку. Не тебе играть её!.. Бухгалтер и… Бетховен!.. Я подарю эти ноты Курту. Вот только сотру кровь. (Трёт). Не стирается. (Смотрит на руки). И тут кровь. (Трёт. Потом истерично). Не стирается! (Смотрит на пол, на стены, на потолок). Кровь!.. Всюду кровь!.. Не стирается!..
Левая половина гаснет. Освещается правая.
Курт. После войны отец приехал какой-то странный. Мало разговаривал, много пил и по ночам всё играл и играл Восьмую сонату.
Подходит к роялю и одним пальцем наигрывает мелодию.
Майя. Надо идти. Они, наверное, волнуются.
Курт. Кто?
Майя. Наша группа.
Курт. Это нехорошо, но я забыл про них. Я про всё забыл. Мне кажется, что на всём Земном Шаре только я и ты… В этом заснеженном селе, в этом полутёмном зале… И уже очень давно… От сотворения Мира… И не было войн, убийств, несправедливости… Только я и ты… Я и ты.
Майя . Надо идти. (Подходит. Кладёт ему руки на плечи. Потом снова, негромко). Надо идти!..Здравствуйте, я – ваш зять [5]
На сцене пожилой артист. За сценой – рокот мотоцикла. Через секунду входит Парень, в мотоциклетном шлеме.
Парень. Здравствуйте.
Пожилой. Добрый вечер. Вы к кому?
Парень. К вам.
Пожилой. Я вас слушаю. А кто вы?
Парень. Говоря кратко, я – ваш зять.
Пожилой. Простите, не понял. Что значит, зять?
Парень. Ну, муж вашей дочери.
Пожилой. Гм… Но сегодня за завтраком она ещё не была замужем.
Парень. Сейчас уже ужин.
Пожилой. Но ей всего семнадцать лет!
Парень. Зато мне уже все восемнадцать.
Пожилой. Наглец! Мальчишка! Сопляк!
Парень. Папаша, успокойтесь. (Протягивает ему таблетки)
Пожилой. Что это?
Парень. Валидол. Ваша дочь посоветовала: «Как схватится за сердце, сразу давай валидол».
Пожилой. Удивительная заботливость! Почему же она сама не соизволила явиться?
Парень. Она взяла валокордин и поехала знакомиться с моей мамой.
Пожилой. А вы не могли сперва познакомиться с родителями, а потом уже жениться?
Парень. От перемены мест слагаемых сумма не меняется.
Пожилой. Понятно! Нынешние нравы! Без справки об инфаркте родителей брак не регистрируется! Значит, вам нужна такая справка?
Парень. Нет, мне нужны деньги: такое событие нужно отметить.
Пожилой. И с подобной просьбой вы обращаетесь ко мне!
Парень. А к кому же ещё? Вы ведь теперь для меня самый близкий человек.
Пожилой. Хорош гусь! Вы хоть работаете или ещё учитесь?
Парень. Уже не учусь, но ещё не работаю.
Пожилой. Как это понимать?
Парень. Из института меня отчислили, а на работу ещё не зачислили.
Пожилой. Когда же вас зачислят?
Парень. Завтра утром.
Пожилой. А где вы собираетесь жить?
Парень. Вместе с вами.
Пожилой. Очень мило. Хорошо хоть, предупредили.
Парень. Мне дают квартиру в этом доме.
Пожилой. Когда это вам дают?
Парень. Завтра вечером.
Пожилой. Что же это за работа такая: утром принимают, а вечером уже квартиру дают! Вы, извините, министр или член Государственной думы?
Парень. Я – дворник.
Пожилой. Дворник?!
Парень. Да. В вашем доме. У вас же есть специально выделенная квартирка для дворника – вот я её и получу.
Пожилой. Господи! Представляю, как будет счастлива моя жена, когда узнает, что его любимая дочь – дворничиха!
Парень. Работать буду я, а ваша дочь будет учиться.
Пожилой. А если через год-другой у вас появится ребёнок?
Парень. Раньше.
Пожилой. Что!? И вы сообщаете об этом с таким спокойствием?
Парень. И с гордостью.
Пожилой. Ну, спасибо, обрадовал! Значит, мамаша будет бегать в институт, папаша размахивать метлой, кому же ребёнка нянчить?
Парень. Кому ж, как не бабушке и дедушке.
Пожилой. А вы?
Парень. Я с удовольствием, но мне через три месяца в армию идти.
Пожилой. М-да… (После паузы). Вот вы жалуетесь, дескать, мы, старики, не понимаем вашего поколения, не уважаем вас? А за что вас прикажете уважать? За то, что вы в тринадцать начинаете курить, в шестнадцать выпиваете или покуриваете травку, в восемнадцать – женитесь, бросаетесь на шею родителей и сидите там ещё двадцать лет!.. Если не разойдётесь через двадцать дней… Гоняетесь за модными тряпками, торчите в ресторанах и барах – хотите "красиво" жить, но всё это за счёт родителей!..
