Алексей Черных - Так говорил Петрович
Эксплуатируют терзания и чувства,
Они себя считают высшей кастой,
Хотя нет повода такими их считать:
Поэты не выращивают хлеба,
Не добывают уголь или руды,
Не ловят рыбу, молока не доят,
Поэты даже улиц не метут.
Хотя средь них бывают единицы -
Один на тысячу, быть может, или меньше,
Кого назвать могли бы мы поэтом
На самом деле, но таких - чуть-чуть.
Вот эти единицы-то и движут
Нас человеков к суперчеловеку,
Но даже эти гении от Музы
Бесстыдно лгут!" - Петрович говорил.
5
5
Петрович падок был перед народом
Устраивать чреду пресс-конференций,
Он мог ответить на мильон вопросов,
Простых и сложных, лишь бы отвечать.
К примеру, как-то раз вертлявый умник
Сказал ему, что, мол, сверхчеловека
Нельзя создать, не распилив при этом
Сегодняшнего человека в пыль.
Петрович отвечал: "Все это было.
Чтоб новый мир теперешний построить,
Разрушили все старое в надежде
Из мусора конфеточку слепить.
Конечно, для того чтоб возродиться,
Сгорала птица Феникс в мелкий пепел,
Но – человек! - он должен, не сгорая,
Стать к суперчеловечеству мостом".
В другой раз у Петровича спросили
Его, Петровича же, мнение о браке.
На что учитель отвечал сурово
По отношению ко всем женатым нам:
"Ах, эта бедность душ вдвоем и эта
Сплошная грязь души вдвоем, довольство
Собой вдвоем, - и люди наши это
Зовут свершающимся чудом в небесах".
Признаюсь, сам женат вторым я браком,
Но остается развести руками,
Без комментариев оставив эти злые,
Обидные Петровича слова.
Спросил однажды бомж один с сомненьем:
"Скажи, Петрович, в книгах философских
Почто запутанно, заумно говорится
О смысле жизни, цели бытия?"
"Когда б об этом, - отвечал Петрович, -
Могли бы Аристотель, или Ницше,
Иль Томас Мор с Эразмом Роттердамским,
Иль Соловьев и Гегель рассказать
Как можно проще, то мозги бы ваши
Подобны стали куче из навоза,
Внутри сопревшей, сверху идеальной,
Ну как цитатник Мао в постный день.
Тогда бы вам не нужно было думать,
И вы бы руководствовались мыслью,
Преподнесенной миру человеком,
Почившим много лет тому назад;
Тогда б процесс всеобщего развитья
Увяз бы, словно трактор на болоте;
Тогда бы никогда сверхчеловеку
На смену человеку не прийти".
Еще его же как-то вопрошали
Об Иисуса чудном воскрешенье,
На что Петрович отвечал с усмешкой:
"Глупее вера только в коммунизм.
Христос, поверьте, умер слишком рано,
Но если б он сумел прожить подольше,
То обязательно б отрекся от ученья,
Пришедшего не с миром, но с мечом.
За землю - небо, жизнь - в обмен на вечность, -
Вот чем всегда поповская когорта
Влекла ту одурманенную массу,
Толпа которой имя. Вас всегда
Непреходящих символов завесой
Пьянят, как гадким теплым самогоном;
Все церкви на земле и все идеи
О надземных надеждах говорят.
Умрут когда-то в этом мире боги,
Дав почву сочную для суперчеловека.
Я ж послан в мир, чтоб показать презренье
Ко всем богам..." - Петрович говорил.
6
6
Любил Петрович песни, но, конечно,
Он никогда не принимал попсовых
И всяких там скребущих душу песен
Про яблоки и груши на снегу.
Петрович уважал Гребенщикова,
"Алису", "ДДТ", "Пикник" и Цоя,
А также "Наутилус" и "Агату",
И плюс еще каких-то групп с пяток.
Философу – а ведь Петрович был им -
Не радуют ни ум его, ни сердце
Добрынины, Малинины и прочье
Безвкусное кабацкое вытье.
В своих на эту тему размышленьях
Петрович отмечал, что ум, не сердце
Важней всего при восприятье песни,
Картины, фильма, прозы и стихов.
Петрович говорил: "Сверхчеловеку
Нужней всего сверхум, а не сверхчувства.
И это будет главное отличье
Сверхчеловека от простых людей.
Мне возразят, что человек не может
Быть человеком, не сгорая в чувствах,
Которые его являют сущность,
Определяют действия его.
Все так и есть, о горе-чувстволюбцы,
Но вы забыли: у сверхчеловека
Совсем не тот отсчет ориентиров
И ценностей, который есть сейчас.
А в том отсчете победят не чувства,
И это, верьте мне, не так уж плохо,
Не значит это, что исчезнет жалость
И милосердие, любовь и доброта.
Но милосердие без мысли обернется,
К примеру, не строительством детдома,
А возведением многоэтажной дачи
Чиновнику, несущему надзор.
Ах, господи! Взгляните-ка на руки
Попа, взимающего деньги за крещенье,
Они как оголтелые трясутся
От жадности и пьянства в равный час.
И это у того, кто отвечает
За доброту, любовь и милосердье,
Того, кто проповедует все это,
Закатывая пьяные глаза.
Поверьте: романтичность, живописность,
Восторженность стихами, изумленье
Руладами мелодий - все прекрасно,
Но лишь тогда, когда над этим ум.
И этот ум - та точка Архимеда,
С которой мы сумеем сдвинуть Землю,
Отсчет, с которого мы сможем по-иному
Мир оценить". - Петрович говорил.
7
7
Петровича частенько посещали
Довольно странные по смыслу сновиденья,
В которых он беседовал то с Ницше,
То с Кантом или с Лениным самим.
Великие во сне с ним говорили,
Ругали, возносили черезмерно;
Петрович же не растекался маслом,
Все принимал как должное себе.
Ильич ему твердил о том, что правду
Свою доказывать противнику не нужно,
А нужно просто силой оппонентов
Заставить эту правду принимать.
Воспитывать людей так с детства надо,
Чтоб эта правда наша прорастала
У них привычкой, навыком, инстинктом,
И чтоб сомнений с детства - никаких.
Петрович с Ильичом о том не спорил,
Хотя он думал не по-ильичевски,
Он просто не хотел терзать больного,
Страдавшего маразмом старика.
Лев Николаич дружеским советом
С Петровичем во сне другом делился:
"Петрович, отвлекись от эгоизма,
Коль скоро разум у тебя не спит.
Ведь эгоизм законен в той лишь мере,
В какой он нужен нам для поддержанья
Себя в той всем необходимой форме,
Чтоб людям своим разумом служить.
Когда живешь в иллюзии, рожденной
Своим закоренелым эгоизмом,
То жизнь твоя наполнится страданьем,
Живи для всех - и станет легче жить.
Любовь людей - вот лучшая награда".
Петрович отвечал, что он не спорит
С тем тезисом о мере эгоизма,
Львом Николаичем поведанным ему,
Но только с чем Петрович не согласен,
Так это с тем, что люди благодарны
И на добро добром ему ответят.
Такого не бывало никогда.
Петрович говорил: "Я не желаю,
Чтобы меня, как девушку, любили,
Ибо любовь народная топтаньем
Закончится по мне мильоном ног.
Топтаньем не от зла, а от желанья
Автограф взять иль просто чмокнуть в щечку.
На это дам такое заключенье:
Избавь нас, боже, от любви людей".
Томмазо Кампанелла как-то ночью
Петровичу втолковывал про город,
Где правят властью мудрости, где люди,
Как у Христа за пазухой живут.
И мудрость эта не от книжных знаний,
От пониманья сути каждой вещи,
Не в математике, не в физике - в глубокой
И тонкой философии вещей.
"Оно, конечно..." - отвечал Петрович
Поклоннику туманных рассуждений,
Не спорил он, хотя согласен не был:
Зачем же человека обижать?
Ну, заблуждался тот, что можно просто
Решить проблему управленья государством,
Едино только разбираясь в сути
Каких-то там предметов и вещей.
Беседовал Петрович с Диогеном
И про себя отметил, что приятно
Ему общаться с этим человеком,
Который ценность переоценил.
И вместе с ним зажег фонарь Петрович
Да и пошел искать сверхчеловеков,
Хотя и Диоген и наш учитель
Прекрасно знали - им их не найти.
Шагал Петрович вместе с Заратустрой
По водной глади рек, как по асфальту,
И слушал переливы мудрой речи,
И с робостью пророчествам внимал.
Он с тем не мог, конечно, согласится
Из сказанного мудрым Заратустрой,
Что путь к добру и свету пролегает
Чрез веру к богу. Это он отверг.
Петровичу любое поклоненье
