Игорь Губерман - Закатные гарики (сборник)
в какие кружева любовь ни кутай,
но женщина, когда ее разули,
значительно податливей обутой.
659
Готовясь к неизбежным тяжким карам,
я думаю о мудрости небес:
все лучшее Творец дает нам даром,
а прочее – подсовывает бес.
660
Когда уже в рассудке свет потушен,
улегся вялых мыслей винегрет,
не ведают покоя только души,
готовя сновидения и бред.
661
Пожары диких войн отполыхали,
планету фаршируя мертвым прахом;
но снова слышу речи, вижу хари
и думаю о правнуках со страхом.
662
Вся трагедия жизни моей —
что судьбе я соавтор по ней.
663
Свалился мне на голову кирпич,
я думаю о нем без осуждения:
он, жертвуя собой, хотел постичь
эстетику свободного падения.
664
У меня есть со многими сходство,
но при этом – нельзя не понять —
несомненно мое первородство,
ибо все его жаждут отнять.
665
Чтоб не свела тоска тягучая
в ее зыбучие пески,
я пью целебное горючее,
травя зародыши тоски.
666
Не корчу я духом убогого,
но чужд и смирения лживого,
поскольку хочу я немногого,
однако же – недостижимого.
667
Хоть самому себе, но внятно
уже пора сказать без фальши,
что мне доныне непонятно
все непонятное мне раньше.
668
Какого и когда бы ни спросили
оракула о будущем России,
то самый выдающийся оракул
невнятно бормотал и тихо плакал.
669
Всерьез меня волнует лишь угроза —
подумаю, мороз бежит по коже, —
что я из-за растущего склероза
начну давать советы молодежи.
670
Хотя умом и знанием убоги,
мы падки на крутые обобщения,
похоже, нас калечат педагоги,
квадратные колеса просвещения.
671
По комнате моей клубятся тени,
чей дух давно витает беспечально,
и с ними я общаюсь, а не с теми,
которым современник я случайно.
672
Еще по инерции щерясь,
не вытерши злобных слюней,
все те, кто преследовал ересь, —
теперь генералы при ней.
673
За то я и люблю тебя, бутылка,
что время ненадолго льется вспять,
и разума чадящая коптилка
слегка воспламеняется опять.
674
Скорби наши часто безобразны,
как у нищих жуликов – их язвы.
675
Как раз когда находишься в зените —
предельны и азарт и наслаждение, —
фортуна рвет невидимые нити,
и тихо начинается падение.
676
Наш мир – за то, что все в порядке, —
обязан, может быть, молитвам,
но с несомненностью – тетрадке,
где я слова связую ритмом.
677
Нет, ни холстом, ни звуком клавиш,
ни книжной хрупкой скорлупой
дух не спасешь и не избавишь
от соучастия с толпой.
678
От каждого любовного свидания
светлеет атмосфера мироздания.
679
Хлеща привольно и проворно,
кишащей мерзости полна,
уже доходит нам до горла
эпохи пенная волна.
680
Повсюду свинство или скотство,
и прохиндей на прохиндее,
и чувство странного сиротства —
тоска по умершей идее.
681
Дурная получилась нынче ночь:
не спится, тянет выпить и в дорогу;
а Божий мир улучшить я не прочь,
но как – совсем не знаю, слава Богу.
682
Души напрасная растрава,
растрата времени и сил —
свободой даренное право
на то, чего ты не просил.
683
Моя кудрявая известность,
как полоумная девица,
ушла за дальнюю окрестность
в болоте времени топиться.
684
Зря бранит меня чинная дура
за слова, что у всех на устах,
обожает любая культура
почесаться в укромных местах.
685
Всюду юрко снует воровство,
озверевшие воют народы,
и лихое в ночи баловство,
и земля не родит бутерброды.
686
Я исповедую мораль,
с которой сам на свете жил:
благословенны лгун и враль,
пока чисты мотивы лжи.
687
В душе – руины, хлам, обломки,
уже готов я в мир иной,
и кучерявые потомки
взаимно вежливы со мной.
688
Ох, я боюсь людей непьющих,
они – опасные приятели,
они потом в небесных кущах
над нами будут надзиратели.
689
Я лягу в землю плотью смертной,
уже недвижной и немой,
и тени дев толпой несметной
бесплотный дух облепят мой.
690
Весь день я думал, а потом
я ближе к ночи понял мудро:
соль нашей жизни просто в том,
что жизнь – не сахарная пудра.
691
Грядущий век пойдет научно,
я б не хотел попасть туда:
нас раньше делали поштучно,
а там – начнут расти стада.
692
Когда фортуна шлет кормушку
и мы блаженствуем в раю,
то значит – легче взять на мушку
нас в этом именно краю.
693
694
Когда-то, в упоении весеннем
я думал – очень ветрен был чердак,
что славно можно жить,
кормясь весельем,
и вышел я в эстрадники, мудак.
695
Кто алчен был и жил напористей,
кто рвал подметки на ходу,
промчали век на скором поезде,
а я пока еще иду.
696
Духовно зрячими слепили
нас те, кто нас лепили где-то,
но мы умеем быть слепыми,
когда опасно чувство света.
697
Шумиха наших кривотолков,
мечты, надежды, мифы наши
потехой станут у потомков,
родящих новые параши.
698
Пивною пенистой тропой
с душевной близостью к дивану
не опускаешься в запой,
а погружаешься в нирвану.
699
Я все же очень дикий гусь:
мои устои эфемерны —
душой к дурному я влекусь,
а плотью – тихо жажду скверны.
700
Не знаю, как по Божьей смете
должна сгореть моя спираль,
но я бы выбрал датой смерти
число тридцатое, февраль.
701
Раскидывать чернуху на тусовке
идут уже другие, как на танцы,
и девок в разноцветной расфасовке
уводят эти юные засранцы.
702
Безоблачная старость – это миф,
поскольку наша память – ширь морская,
и к ночи начинается прилив,
со дна обломки прошлого таская.
703
Везде в чаду торгового угара
всяк вертится при деле, им любимом,
былые короли гавна и пара
теперь торгуют воздухом и дымом.
704
Столетиями вертится рулетка,
толпа словивших выигрыш несметна,
и только заколдованная клетка,
где счастье и покой, – она посмертна.
705
Не хочется довольствоваться малым,
в молитвенных домах не трону двери,
небесным обсуждался трибуналом
и был я присужден им к высшей вере.
706
Хоть мы браним себя, но все же
накал у гнева не такой,
чтоб самому себе по роже
заехать собственной рукой.
707
Во всех веках течет похоже
сюжет, в котором текст не нужен
и где в конце одно и то же:
слеза вдовы и холм над мужем.
708
У врачебных тоскуя дверей,
мы болезни вниманием греем
и стареем гораздо быстрей
от печали, что быстро стареем.
709
Будь в этой жизни я трезвее,
имей хоть чуть побольше лоска,
уже давно бы я в музее
пылился статуей из воска.
710
Сев тяжело, недвижно, прочно,
куда-то я смотрю вперед;
задумчив утром так же точно
мой пес, когда на травку срет.
711
В повадках канувшей империи,
чтоб уважала заграница,
так было много фанаберии,
что в нас она еще дымится.
712
Пью водку, виски и вино я,
коньяк в утробу лью худую,
существование иное
я всем врагам рекомендую.
713
А мужикам понять пора бы,
напрасно рты не разевая,
что мирозданья стержень – бабы,
чья хрупкость – маска боевая.
714
За то, что некогда гоним был
и темным обществом помят,
я не украшу лик мой нимбом,
поскольку сильно был не свят.
715
Есть бабы из диковинного теста,
не молкнет в них мучительная нота:
жена и мать, но все еще невеста,
и сумрачное сердце ждет кого-то.
716
У гибели гуляя на краю,
к себе не пребывали мы в почтении,
сегодня я листаю жизнь мою,
и волосы шевелятся при чтении.
717
Да, специально нас не сеяли,
но по любой пройтись округе —
и мы кишмя кишим на севере,
востоке, западе и юге.
718
Нас увозил фортуны поезд,
когда совсем уже приперло,
везде сейчас дерьма по пояс,
но мы-то жили, где по горло.
719
Напомнит о помыслах добрых
в минувшее кинутый взгляд,
