Артур Гафуров - Учитель Истории

Мне катастрофически не хватало достоверных сведений. И чтобы хоть немного раздвинуть информационный вакуум, я решился на телефонный звонок. Наверное, стоило сделать его еще раньше, много раньше, но… Признаюсь честно, я боялся услышать ответ.

— Алло, алло, кого я слышу! Командировочный! Сам позвонил, надо же! Впервые за три недели, ёлы-палы! А то всё по почте да по почте…

Похоже, Паша только недавно проснулся и еще не включал телевизор.

— Утро доброе, начальник, — поприветствовал его я в нарочито беззаботной манере, хотя на душе скреблись кошки. — Как твои дела? Как жизнь личная? Как жена-красавица?

— Жена рядом сидит, — ответил шеф. Масло на хлеб намазывает, тебе привет передает. У тебя дело какое-то, что ты в субботу звонишь?

— Ты, как всегда, чертовски прямолинеен. Да, есть один вопрос. Помнится, полгода назад ты говорил, что у тебя есть знакомый, который может раздобыть информацию о любом человеке, когда-либо жившем или бывавшем в Москве.

— Да, так и есть, — подтвердил Паша. — Правда, цитируешь ты меня не совсем верно, но суть от этого не меняется. Есть такой человек. Но он с недавних пор за бесплатно не помогает.

— Я тебя понял. Он может мне помочь? Я заплачу.

— Не вопрос. Что нужно?

— У меня не так много информации. Имя, фамилия, отчество… Ну, еще пару моментов. Нужно узнать как можно больше про этого человека.

— Ира, солнышко, подай мне ручку. Да, вон ту. Ты ж моё чудо… — я отодвинул трубку подальше от уха, чтобы не слышать их тошнотворного воркования. — Эй, Фил, ты где? Диктуешь? Записываю… Записал. Постараюсь договориться с ним. Это всё? Если всё, тогда позже созвонимся: у меня завтрак стынет.

— Спасибо, — поблагодарил я. — В качестве аванса за услугу тебе добрый совет: не включай телек, пока не позавтракаешь. А когда включишь… В общем, не переживай лишний раз: с твоей сестрой и племянницей всё в порядке. Я ручаюсь.

— Все, я поговорил, — едва я отключил связь, из подъезда вынырнул Евгений: лицо его светилось мальчишеской улыбкой. — Она так обрадовалась! Всю ночь глаз не смыкала и утром — тоже. Волновалась. Сказала, сейчас соберется — и бегом в больницу. Нет ничего лучше, чем приносить людям добрые вести, правда?

— Несомненно, — кивнул я. — Поэтому я не люблю ходить в суды и больницы: новости там, как правило, плохие.

Сизов же был сама бодрость духа.

— Ну что, пойдем баюшки? На тебе лица нет. Пойдем? Ты выспишься, и тогда мы поговорим.

— Боюсь, нет, — как ни хотелось мне подыграть ему, это было выше моих сил. — Мы пойдем в другое место.

Тихонько затренькал телефон. Так, похоже, Телига уже ознакомился с утренним блоком новостей.

Глава XLIII: На пороге

— Здесь. Вот то самое место.

— Понял. Минин, обыщите здесь всё. Вниз по течению, до самого устья. Вверх — до ближайшего населенного пункта. Каждый куст, каждый сугроб. Противоположный берег тоже. Всех, кого найдете — пакуйте, потом разберемся. Где собаки?

— Будут с минуты на минуту, товарищ полковник.

— Отлично. Приступайте.

— Есть! Штатские еще нужны, товарищ полковник?

— Да, нужны. Оставьте их при мне. Помогут в опознании. Там ведь будут ученики ваши, так?

— Так точно, — ответил я.

— Не все, — уточнил Сизов.

— Разберемся. Садитесь ко мне в машину.

Руководитель операции, грузный офицер с тремя звездочками на погонах, не стал дожидаться, когда мы с Женей выполним его распоряжение, и первым занял переднее сиденье командирского «уазика». Взревел мотор. Я испугался, что нас не станут ждать и оставят здесь, в эпицентре операции, одних. Но нет, водитель просто случайно перегазовал. Мы же спокойно забрались внутрь. Давненько я что-то не ездил сзади… Не жарко тут, однако. Но и не холодно.

— Что такие унылые, орлы? — приободрил нас полковник, развернув в свою сторону салонное зеркало, чтобы видеть наши лица. — Первый раз в армии?

— Не первый, — ответил Женя.

— Да ладно? А по тебе не скажешь. Тем более, чего тогда носы повесили? Не переживайте, ребятки все сделают в лучшем виде. А наше дело — тыл.

Машина тронулась, под колесами затрещали обломанные сухие ветки. Тут же немилосердно затрясло. Через заиндевевшие стекла я хорошо видел, как разбегаются во все стороны вооруженные люди, экипированные в зимний камуфляж. Их было достаточно, чтобы в корне пресечь любую попытку и даже желание оказать сопротивление. Небольшой участок леса площадью всего несколько квадратных километров был буквально наводнен войсками — шутка ли, четыре полных роты, почти пятьсот человек! И в этом была моя заслуга тоже.

Правда, если выяснится, что я ошибся…

— Даже в танке не так сильно швыряет, — недовольно заворчал полковник на водителя. — Ты бы хоть вид делал, что не дрова везешь.

Тот не ответил.

— Мы будем дожидаться на окраине леса? — спросил Женя.

Я тоже что-то хотел уточнить, но вдруг понял, что не помню, что именно. Это немного озадачило. Полковник меж тем ответил:

— Да, на опушке. В деревеньке — забыл, как она называется, — которую мы проезжали по дороге. А что?

— Злобино она называется. Просто не хотелось бы быть далеко. Вдруг…

— Вдруг бывает только сам знаешь что. Не бойся, с бойцами есть связь, нас будут держать в курсе. Но прочесывание территории — дело не такое быстрое, как тебе кажется. Можете вздремнуть пока. Вижу, что устали. Спали хоть ночью?

— Я понимаю, что придется ждать. Просто это так волнительно всё. Едва ли я смогу… О, а Филипп, кажется, уже спит! Он-то точно прошлой ночью глаз не сомкнул…

— Смотри-ка ты, и вправду дрыхнет! — полковник «вернул» зеркало водителю. — Ну и славно, пускай. Не мешай ему.

— Лазарев, ты бы вздремнул часок, а? И не путался здесь под ногами. Мне сейчас некогда выслушивать твои бредни.

— Почему все так упорно отправляют меня спать? — недоумевал я, безуспешно ища в поле зрения хоть одно зеркало, в котором можно было бы поискать ответ. — Как будто я тут самый затюканный. На себя бы посмотрели, товарищ капитан.

— Мы — другое дело, — невозмутимо парировал Лоенко. — Мы работаем. А на тебя и на твое состояние мне вообще класть из бомбардировщика. Просто не мешайся, и все у тебя будет хорошо.

Капитан был одет в мятый-перемятый китель без погон, наброшенный прямо поверх синего свитера в черную полоску. Лицо — словно неделю пил беспробудно. Видно, что сам еле на ногах держится, и ему сейчас реально не до меня. Я уже почти готов был отступить, но фраза про бомбардировщик почему-то задела.

— Товарищ капитан, я тоже очень рад, что вы выжили сегодня ночью, и что мы с вами снова так мило и непринужденно общаемся. Можете не любить меня и дальше, сколько вам угодно. Можете ругаться, обзывать и даже немножко оскорблять — в пределах допустимого. Но прошу вас, сначала выслушайте.

Лоенко был непреклонен.

— Я уже выслушал. Свободен.

— Нет, не выслушали. Стоило мне заговорить про громобоев…

— По-твоему, я глухой? Не надо повторяться.

— Нет, вы не глухой. Вы упрямый осёл.

— Не борзей, — офицер пригрозил мне пальцем. — В КПЗ захотел? Она и так под завязку. Может, даже знакомых там встретишь.

— Нет, спасибо, — меня аж передернуло от подобной перспективы. — Но мне кажется, выслушав меня, вы бы только сэкономили время. Мы уже минут десять тут препираемся.

Капитан отпил из чашки, причмокнул губами.

— Ты прав. Надо беречь время. Я не буду тратить его на тебя. Позову старшину.

— Я не совсем это имел в виду… Господи, неужели вы не видите, что я хочу помочь? Почему вы такой равнодушный?

Прозвучало немного по-детски, но эффект произвело.

— Равнодушный? Ты меня называешь равнодушным? — офицер отставил чай и медленно поднялся из-за стола, а я невольно отступил к дверям, приготовившись бежать. — Ты вообще в курсе, что у меня семеро сослуживцев погибло? Семеро! Слышишь меня? Мои слова доходят сквозь твои уши до твоего мозга? Семь человек. У них остались семьи, дети… Они все полегли, но отстояли отделение. Вот это самое отделение, в котором ты сейчас находишься. Поэтому ты видишь, что здесь все осталось точно так же, как было вчера. Потому что чужих сюда не пустили.

— Да… Вижу, — пробормотал я себе под нос, боясь поднять глаза.

— Семеро погибших. Пятнадцать раненых. Среди них Канин. Думаешь, я сам не хочу найти этих паскуд? Я все утро провел на берегу Волги: смотрел, собирал, опрашивал. Теперь вот пришел сюда. Только переоделся — тут же ты подкатил. А я хочу разобрать документы, что-нибудь съесть, а потом снова пойти к монастырю. А после монастыря снова вернуться и снова уйти — и так, пока не разыщу хоть что-нибудь стоящее. Четыреста пятьдесят человек работают над этим делом: обшаривают город, пригороды, район… Но накрыть этих мерзавцев должен я. Понимаешь ты это?