Владимир Данилушкин - Магадан — с купюрами и без

Да что ты, милая, какая картошка? Это ж нанять надо, чтобы посадили, нанять, чтобы выкопали… дороже яблок обойдется. Ия — дама компанейская, к ней частенько заходят приятельницы, с которыми связывают долгие годы чаепитий и совместной работы на разных предприятиях города. Сверяют стиль жизни, вынужденные и добровольные потери, утешают друг друга сестринским утешением.

Как-то одна из давних ее знакомых спросила, пользуется ли Ия одним из модных лечебно-оздоровительных средств, которые настойчиво рекламируют по телевизору. Тем, что разглаживает морщины, убирает мешки под глазами.

— Да мы бы рады лечится, да поймите вы — некогда. Вот выйдем на пенсию, накупим кремов и мазей и будем ублажаться.

Кстати, Ия имела право выйти на пенсию 26 лет назад, а по северным меркам — тридцать с лишним…

Умерла знакомая, 80 лет. Ия и Ада вернулись с поминок, потрясенные, делятся впечатлениями.

— Вот ведь покойница Рая, царство небесное, какая аккуратистка — все разложила, все по порядку — одежду для погребения, документы, деньги на погребение и поминки, — с гордостью и отчаянием сказала Ия.

— А нам некогда, — подхватила Ада. — Все работаем, работаем.

— Да, нам недосуг даже об этом подумать.

В голосе и зависть, и восхищение, и любовь. Ужас!

Бесплатная прививка против гриппа. Без тени сомнения иду, подставляюсь. А они жеманятся и так, и этак. Наконец, признаются: мы слышали, что вакцина не апробирована.

Как же так, стало быть, сам я совсем неразборчивый. Безразличный к собственному здоровью. Поймали меня на серебряный крючок. Бесплатное, мол, дареному коню в рот не смотрят. Не то что прививке. А они, женщины, на все смотрят. Взвешивают на внутренних весах.

Угостившись домашними мясными пирожками, Ия принялась их нахваливать вместе с Адой. Нет, они могли бы тоже нажарить пирожков из хорошего теста, приготовленного в кафе «Сказка». А внутрь положить нормальный фарш, величиной с нормальную котлету. Но…

— Когда нам пиццу стряпать? Работать надо.

Они работают на двух работах.

Если бы я был царь, я бы еще вечерами шил. Ну, они не цари, конторские работницы, а вечерами — рабочий класс, уборщицами трудятся. Им и впрямь некогда.

Деньги в банках

Дед с бабкой жили в ста километрах от большого города. И приноровились они в год откармливать пять свиней. Детям на обновки, а потом и на учебу. Дети выросли, выучились, разлетелись на пять сторон. Один так вообще в Магадане.

Вроде отдохнуть можно, сократить хозяйство. А они остановиться не могут. Внуки пошли. Так пяток поросят и выращивают. Умер дед, бабка одна осталась, а не сдается. Свинью заколет, мясо в город везет, к вечеру продаст, задержалась бы, да переночевать негде, а электричка лишь одна — в 5–30. В магазин заскочит на минутку, оглядит пустые полки и на вокзал. Выручку домой везет.

Деньги до лучших времен хранит в стеклянных трехлитровых банках. Когда докатилась до села консервная индустрия, накупила крышек, закаточную машинку. Консервирует дензнаки, как варенье или огурцы. Стоят они в погребе на полках — ни холодно ни жарко, в самый раз. Не выцветут. Иногда бабка спускается в погреб, смахивает паутину, нюхает воздух: не завелся ли случаем грибок.

Иной раз присядет, возьмет банку, потрясет, на свет посмотрит. Понюхает. Это за кабанчика заплатили. Шустрый был малый, на председателя здорово смахивал, такой же хлопотун. А этот Федька на пять пудов вымахал, задиристый, спасу нет. Не съест, так затопчет. А вот эта банка, рублями набитая, за Машку, такая была тихоня, вялая, жир сплошной! Говорят, в Японии свинью откармливают яйцами, икрой и морскими козявками до девятисот килограммов, праздник устраивают на всю деревню. Раз в году, считай, мясо едят. Эх, труды наши тяжкие! Наш мужик на такой несерьезной пище, на змеях да червях ноги, небось, протянет. Нашему не с погляду дай сало, а чтоб за ушами пищало! Да самогончиком запить! Хочешь песню пой, хочешь спать ложись!

Так увлечется, так заговорится, что начинает ей казаться, будто дед живой и не дед вовсе, а молодой парень, будто дом этот они только строят, молодые, красивые и ревнивые! А однажды она так увлеклась, что нашла совсем незнакомую банку с дореформенными, сталинскими деньгами. Вот паразит, заначку заначиваешь, убью! Вскрикнула и осеклась. То ли плакать, то ли смеяться, не поймет. Аж спина от натуги заныла. Пошла свиней кормить, а они что-то хрючут себе, утешают, сочувствуют. Все понимают, паразитики.

Что нам голову кружит

Заметки мизантропа

Размер не имеет значения, но играет роль.

Женщины кружат голову, как вино. По возрасту легко вычислить градус пития. 16 лет — столько и алкопроцентов, предельно допустимая величина для продажи в киосках уличной торговли. Большинство в этом возрасте начинает писать стихи, рифмуя кровь-любовь и лейтенант — генерал-лейтенант.

Девочки в десять лет глупенькие. Они и в 15 глупенькие, но вот прорисовываются под платьицем нежные формы, они вроде как умнеют. Вызывают интерес. Мы ими восхищаемся, их умишком. Конечно, иносказательно.

В последние годы наш город посетили и первый, и второй, и вот уже третий Президент, и глава Правительства, третий, начиная с Косыгина, и эстрадные знаменитости, Беланы всякие, Жванецкий высоко оценил интеллигентность зрителей. Конечно, у каждого своя цель, она и в печати обозначена, но была еще одна, заветная, потаенная, как заявила одна 18-летка, хозяйка борзого пера; мол, только затем и приезжают в Магадан большие люди, чтобы дать ей интервью. Она слушает по телевизору их выступления в разных точках мира, и всякий раз улавливает потаенные манки — в словах и жестах, будто бы знаменитости подмигивают ей, как с «Поля чудес», прежде чем крутить барабан.

А вот местная сказочница сама из студии с Якубовичем подмигнула губернатору: обещал смотреть, как будет нашу область пиарить яраром. И так она зажглась в студии, что резко помолодела и заявила, что к собственному ромовому юбилею намерена сесть на шпагат.

20-летняя гирла по внутренней сути есть умеренно-градусный напиток, который в одном зарубежном фильме назвали ликером на горьких травах, хотя на весь кадр была показана, думаю, в рекламных целях, этикетка «Zubrowka». Обидно за нашу державу и, мать ее, ликеро-водочную промышленность, и Беловежскую пущу, где разводят зубровую гущу.

Фильм, который я упомянул — из жизни китайской мафии, а подданные Поднебесной, ясное дело, — гении контрафакта, что с них возьмешь? Только руками разведешь. По всей стране нашей расползлись их Шанхай, а теперь еще чайна-тауны — места концентрации чайников. Упорные ребята, кого хочешь отсебятят. Пьют что-то слабоалкогольное, с повышенным содержанием сивушных масел, а почитай их древнюю классику, так замуж отдавали девочек, чуть ли не с детского сада. Они и Мао Цзэдуна, есть легенда, омолаживали до самого бессмертия такими карамельками.

23 градуса — ершистый переломный возраст. Достигнув его, поэтессы питаются коктейлями «Кровавая вишня», «Сладкое чмо», «Кару-Сэль», «Ёо-рш-ЁЁ». Пишут поэмы о мужской неверности и коварстве соперниц под названием «Я порву тебя, как Тузик грелку», «Агономазия». Любят бывать на 23-м километре основной трассы, катаются там, в Снежной Долине на лыжах весной возле женского отделения психбольницы и собирают бруснику осенью, сок ее так же похож на кровь, как 23-летние хищницы — на вампирш.

Крепость 30 градусов. По-хорошему 30-й день рождения следует отмечать несколько раз. И не только из-за возможной путаницы в документах, благодаря которой одна поэтесса из депутатского корпуса дважды зажигала предприятия и ведомства на памятные адреса и ценные подарки — себе, любимой, но и просто из игры в ранний склероз. На третье свое 30-летие авторша издала сборник на средства 30 спонсоров, и в этом была основная фишка. По выходу книжки состоялась презентация и фактически отмечание в третий раз славного юбилея. По суду признана виновницей торжества с условным сроком.

Когда человек покидает белый свет, устраивают поминки после похорон, второе расставание девять дней спустя, третье — через сорок дней. Пора крякнуть и впредь праздновать юбилейный день рождения с троекратной оттяжкой и лобызанием и обновленным отсчетом возраста. Например, «исполнилось 29 лет моего 30-летия».

32 года одна магаданская царевна охарактеризовала свое бытие так: «Муж ушел, собака сдохла». 7 месяцев она была в отъезде, защитила диссертацию: «К вопросу о восприятии поэзии серебряного века работниками серебряного рудника «Дукат»». А кому понравится, что баба его перещеголяла по уму и упорству? Теперь ей остается проделать путь до академика, поскольку членкоров-женщин не может быть по определению. Проверено методом Тыка в тыкву.