Djonny - Сказки темного леса
Когда наши друзья приехали на игровой полигон в Шапках, то узнали: помимо ролевиков, местность у озера облюбовали еще какие-то люди. Они плясали на раскаленных углях и запускали в озеро с горы пылающие колеса, почитая солнце так, как чтили его еще во времена древних славян. Кто были эти люди, пускай для вас останется загадкой — кому надо, тот и так все про это знает, а кто не знает — тому и незачем знать. Время набросило на этот случай покров из тяжелых туч, скрывая лица и имена, и не мне бороться с этими облаками.
Приезжие — люди суровые да неприветливые — были как на подбор. Физически развитые, с наголо выбритыми головами, облаченные в удобную, не стесняющую движений одежду. Они не производили впечатления людей, которых можно безнаказанно раздражать, но наши оппоненты отнеслись к их визиту чрезвычайно легкомысленно.
Весь день они бродили поодаль, выпятив на приезжих любопытные глазенки. Некоторые приходили, чтобы просто посмотреть, но нашлись и такие, кто принялся злословить по кустам: вот, дескать, понаехали в наш лес хуй знает кто!
Обосновавшимся у озера парням все это быстро надоело. Они прочертили по земле вокруг своей стоянки глубокую борозду и во всеуслышание объявили — тот, кто перейдет эту черту, потом будет долго сожалеть о проявленной глупости. Это заявление имело двоякий результат: ролевики перестали ходить к озеру, зато принялись кучковаться и провожать курсирующие по полигону тройки приезжих злобными взглядами.
К ночи неудовольствие игровой общественности возросло — подобно липкому туману из человеческой ненависти и сплетен, оно поднялось над холмами, скрыло озеро и лес. В некоторых местах туман сгустился сильнее обычного, а под его покровом стали слышны злые, призывающие к беспочвенному насилию голоса. Некоторые, по примеру Гакхана и Красной Шапки, принялись бунтовать, поползли слухи о готовящемся ополчении. Ситуация в лесу напоминала угольный штрек, до половины наполнившийся горючим газом — так что нашим товарищам оставалось только высечь искру.
Маклауд и Строри отправились к «границе у озера» и вступили с окопавшейся там публикой в переговоры. Причиной этому послужил тот факт, что инициаторами ополчения выступали наши злейшие враги, а народная мудрость гласит: «Враг моего врага — мой друг». Так что нашим товарищам было совсем не трудно определиться, на чьей они стороне.
От лица приезжих проповедовал парень лет двадцати пяти — невысокого роста, жилистый и очень подвижный. Вот что Строри впоследствии рассказывал о впечатлении, оставшемся у него от беседы с этим человеком:
— Вы пойдите к нему сами и послушайте, чего он говорит. А у меня от этих разговоров в голове все перепуталось.
— Это как же так? — удивились наши товарищи. — Ты, наверное, невнимательно слушал. Или ихний военный лидер путано излагает?
— Я бы так не сказал, — возразил Строри. — Ихний военный лидер ясно излагает, можно сказать — тезисно. Как начнет говорить — тут же по всем важным вопросам полное понимание наступает.
— И что же ты из его слов понял?
— Наркоманы мы, — вздохнул Строри, — и живем жизнью неправильной. Но в духовном плане надежда у нас еще есть!
— А по существу? — продолжали допытываться наши друзья. — Хоть до чего-нибудь договорились?
— Договорились, — кивнул Строри. — И сейчас я перед вами эту договоренность освещу. Если говорить вкратце, суть переговоров сводилась к следующему: знаете ли вы, спросили у приезжих парней Маклауд и Строри, кто все эти люди вокруг вас? Не заметили ли вы в отношении себя некоторой враждебности? Знаете ли, какие ведутся за вашими спинами речи, какие дела замышляются? Лес велик, но зачинщики беспорядков хорошо нам известны — и их не так уж и много. Так что мы могли бы вам на них указать.
— С чего это такая забота? — удивились приезжие. — Вам-то это зачем?
— Хотите знать, зачем это нам? — тут Строри с Маклаудом переглянулись. — Ну так слушайте! Тут они принялись обстоятельно пересказывать, кто именно входит в готовящееся ополчение, что там за люди и какие за ними есть косяки. Поначалу им не верили, но Строри и Маклауд проповедовали ярко, то и дело взывая к собственному опыту слушателей.
— Вы что, — толковал Строри, — не заметили ничего необычного? Ни ряженых в занавески, ни сектантов, ни колдунов? Или никто не пасся сегодня вокруг вашей стоянки? Мы что — всё это говно сами придумали? Слушайте, чего вам говорят — лес вокруг вас набит вырожденцами, которые от всей души желают вам зла. А подбивают их на это такие гондоны, что вам и не снилось! Вы такого еще не видели!
Этим вечером было сказано еще немало слов. Но время крадет воспоминания, и теперь трудно вспомнить, кто именно, кому и что говорил. Лишь над оставшимися впечатлениями время не властно. Речи лились, порождая в умах собравшихся образы известнейших «неуподоблюсь», рисуя картины повседневного быта и лишь краем задевая религиозно-мистичекие воззрения некоторых особо отличившихся ролевиков. Но хватило и этого. Постепенно недоверие приезжих сменилось брезгливой заинтересованностью, а чуть погодя — отвращением и вполне обоснованной яростью.
— Вот какие существа, — закончил Строри свой рассказ, — обитают в этом лесу. Они считают вас захватчиками, вторгшимися на их землю и…
— На какую такую «их землю»? — перебил Строри один из хозяев стоянки. — Это земля наших предков, а таких уродов, про которых вы толкуете, здесь не было отродясь! Откуда у них земля? Как у тебя язык поворачивается на такие речи?
— Не верите? — рассмеялся Строри. — Добро пожаловать в Средиземье!
— Разве мы не в России? — возмутились собравшиеся. — Или у нас под ногами чужая земля? Они совсем там уже охуели!
Следующим выступал Маклауд, который подробно обрисовал перед собравшимися фактическую диспозицию лагерей и наличие в них классового врага — доступно и точно.
— Ролевиков существенно больше, — резюмировал он свою речь, — но они не организованы для войны. Есть несколько очагов ополчения, но их можно будет с легкостью подавить. Если, конечно, вас все это интересует. Если найдутся желающие! Были и еще разговоры да пересуды, после которых собравшиеся вынесли такой вердикт:
— Хорошо, — согласились они, — мы выделим пять троек для урегулирования ситуации, а вы проведете их на места. Но вы должны будете и еще кое-что для нас сделать. Слушайте сюда…
Сразу же после полуночи два десятка человек, вооруженных сырыми кольями, скрытно пересекли игровой полигон и вплотную подобрались к стоянке новгородцев. Там скопилось почти сорок человек народу, чтобы послушать вечернюю проповедь небезызвестного волшебника по прозвищу Паук. Того самого, который в начале сезона изрисовал весь Нимедийский холм каббалистическими узорами. Пока друзья ходили на переговоры, Паук подзуживал новгородцев к бунту, умело разжигая ненависть в доверчивых сердцах.
— К озеру уже не пройти, — сгорбившись, цедил Паук, — столько бритых понаехало! Надо что-то делать. Да, надо!
— Вон он, — показал Строри. — Только как нам его выманить?!
И правда — Паук, словно почувствовавший неладное, намертво засел на стоянке у новгородцев, прямо возле самого костра. Он все время озирался по сторонам, близоруко щурясь в окружающую темноту, но с места не сходил, и не похоже, чтобы собирался. Глядя на залитую светом поляну, товарищи принялись обсуждать: как добыть Паука и избегнуть при этом насилия?
— Что если, — предложил Крейзи, — какая-то женщина выйдет к костру и начнет любезничать с Пауком? Нравственный человек избегнул бы такого соблазна, а вот Паук не устоит. Так ведь?
— Оттащить его за яйца от костра! — обрадовался Маклауд. — Можно…
Исполнить задуманное Крейзи поручил Яне Павловне — девушке, которая частенько появлялась вместе с Альбо и Трейсом. Соблазнительно покачивая бедрами, Яна Павловна вышла из леса и приблизилась к неподвижно сидящему возле костра Пауку. Подойдя вплотную, она присела на корточки и нежно улыбнулась.
— Ты Паук, да? — спросила она, и от звука её голоса Паук весь как-то сразу разомлел: плечи его расслабились, а на лбу выступила испарина. — Можешь мне помочь?
— Что случилось? — еле выдавил из себя Паук, оказавшийся не в силах совладать с неожиданно подступившими чувствами.
Так вышло потому, что Паук не был избалован женским вниманием, его общества избегали даже опустившиеся ролевички. Ему не то что «не давали присунуть», а даже и близко не подпускали — поэтому Паук томился тяжелой похотью и был на всех злой. Так что теперь он смотрел на Яну Павловну, девушку милую и весьма симпатичную, словно голодный хорек. А тут Яна снова подлила масла в огонь.
— Паук, — быстро зашептала она, приблизив свои губы к самому его уху. — Я видела в лесу, на земле, светящуюся руну. Наверняка это что-то очень важное для меня значит! Мне сказали, что только ты сможешь в этом как следует разобраться. Помоги мне, а уж я была бы тебе так благодарна!
