Светлана Багдерина - Рыжий, хмурый и влюбленный

Если он хотел смягчить гнев волшебника, то сильно просчитался, и достиг лишь того, что струя его кипящего пламени резко изменила направление и всей пылающей яростью ударила в него.

– Что?!.. Так это было твое решение – отречься от обязанности вашего рода?! Да как ты посмел?!.. – маг, сыплющий при каждом восклицательном знаке черными искрами, превращающимися в земляных ос, угрожающе сдвинул брови и зловеще навис над отступившим на шаг молодым отрягом.

– Я… Это… это не я… – нервно пробормотал он.

– Это было решение Гуннара, волхв, – хмуро пришел на помощь племяннику брат конунга. – Если я не ошибаюсь, в прошлый раз они с соратниками договорились…

– Ага, я так и думал!!!..

Опустевший холл сотрясся от раската беззвучного грома всеми своими столами и скамьями. С потолка посыпались пыль и труха. Огни факелов мигнули и погасли. Тарелки и кружки на столах подпрыгнули и взорвались керамикой, элем и костями. Неистовствовавшие осы, не успевшие сбежать перебравшие эля ярлы, не ожидавшая такого завершения банкета прислуга и ни в чем не повинные собаки попадали друг на друга среди осколков и объедков, дрожа и зажимая руками и лапами глаза и уши.

Кто-то тихонечко взвыл.

– Они договорились, видите ли вы!!!..

В кулаке мага родился и тут же рванул на свободу свирепый ураган, срывая ставни и вынося двери.

– С соратниками!!!..

Незримая сила приподняла обоих отрягов за шкирки, встряхнула, как старательная домохозяйка пыльный половик, и подвесила в трех метрах от помоста перед не на шутку разбушевавшимся старичком.

– Герои ощипанные!!!..

Адалет устремил на застывших пленников неистовый взор и от всей уязвленной души встряхнул их снова, так что мелочь из карманов полетела.

– Отпусти нас! Немедленно! – первым пришел в себя рыжеволосый юнец.

– Как скажете, – неожиданно покладисто пожал плечами волшебник и быстро выполнил просьбу Олафа.

Племянник и дядя с грохотом обрушились сначала на свои стулья, и тут же вместе с ними – на пол.

– Идиот… – злобно прошипел жрец Рагнарока, извлекая себя из-под стола и осторожно ощупывая медленно растущую шишку на затылке. – Здоровый и тупой идиот…

– Зато я не испугался! – без особой убежденности огрызнулся наследник конунга и отпихнул ногой окончательно развалившийся стул.

– Идиоты ничего не боятся… – процедил сквозь зубы Хлодви. Держась расцарапанной рукой за край стола, он поднялся на ноги и почтительно обратился к магу-хранителю:

– Ты имеешь все причины быть недовольным нами, о мудрый волхв, – покорно склонил голову он. – Но я полагаю…

– Прошло то время, когда мне было интересно, что вы там все полагаете! – Адалета, уязвленного в самое больное место – веру в предназначение своё и пятерых наследников – так легко было не унять. – Наступила пора исполнить то, для чего вы родились на этот свет! И я, маг-хранитель, облеченный самой судьбой силой и полномочиями, не допущу гибели всего Белого Света только из-за того, что какой-то там полудикий невежа вздумал там что-то полагать!..

– Извините, премудрый Адалет, но я целиком и полностью поддерживаю вашу позицию, – Хлодвиг смиренно обратил лысеющую голову шишкой к магу.

– И мне безразлично… Что? – горящая стрела мысли чародея угодила в бочку с морской водой монаршьего брата, в последний раз свирепо пшикнула и погасла. – Что ты сказал?

– Я говорю, премудрый Адалет, что это не я, но мой брат отказался следовать за тобой в исполнение старинной традиции, что я с ним не согласен, и что теперь, когда решения в королевстве принимаю я, я готов отправить с тобой своего племянника хоть сейчас, да поможет ему Рагнарок.

– Ты лжешь! – позабыв про разгром в королевском зале, про летающий ковер, про незваных гостей, про поверженную мебель, аннигилированную дверь и выбитые окна, набросился на своего родича юный отряг, очертя огненно-рыжую горячую голову. – Пока отец болен, решения принимаю я!

– Будешь принимать, мальчик. Будешь. Когда исполнится восемнадцать, – с тонкой снисходительной улыбкой отозвался жрец Рагнарока. И, не обращая внимания на готовые к бою кулаки племянника размером с двухлитровые котелки в сантиметре от своего носа, устремил на чародея невозмутимый взгляд. – А пока регент при ребенке – я. И решения в этом королевстве пока – мои. А это значит, что завтра или, самое позднее, послезавтра, мой племянник отправится поддержать честь нашего рода с волхвом Адалетом. Или тебе и впрямь безразлична судьба Белого Света, Олаф?

– Ты меня за дурака принимаешь, дядюшка? – набычился королевич, и фамильная реликвия огромной исторической ценности, в последний раз прыснув стальными колечками, распалась на две неравные половинки.

Хлодвиг тонко усмехнулся.

На риторические вопросы отвечать он явно не собирался.

– Думаешь, я не вижу, что ты отцовский трон хочешь сам к рукам прибрать?! – юноша дрожал и заливался всеми оттенками красного от обиды и негодования.

– Не смей так говорить про брата своего отца, мальчишка! – вспыхнули праведным гневом очи жреца, голубые, как лед отряжских фьордов.

– Тогда отчего бы тебе самому с ними не отправиться? – ехидно прищурил такие же глаза – еще одно фамильное достояние – багроволицый королевич, и словно ледяные мечи скрестились: по залу полетели серебристые искры и осколки льда.

– Но наследник конунга – ты, мой милый племянник, – сделал коварный выпад отряг. – Я следую стезей богов. Ты – дорогой мечей. Я стар и немощен. Ты – молод и могуч. Волхву нужен юный герой, а не пожилой жрец. От твоей доблести и силы зависит успех его похода. Или ты желаешь, чтобы вместо умелого воина с ним пошел сутулый старик, и несмываемый позор лег на наш род на веки вечные?

Ледяные мечи Олафа растаяли. Лицо и уши наследника Гуннара приобрели новый, еще не известный ученым, художникам и красильщикам оттенок алого.

Он опустил глаза и замолчал.

– Ты все правильно говоришь, дядя… – выдавил он, наконец. – Но… я тебе не верю. То есть, верю… про поход… и про честь… и про то, что должен идти настоящий воин, а не хилый старикан вроде тебя…

– Мне и пятидесяти еще нет!..

– …Но не верю, что… когда вернусь… трон моего отца не будет занят. Тобой.

Старший отряг фыркнул, насмешливо приподнял брови, сделал шаг назад и заложил руки за спину.

– Ах, вот, оказывается, в чем дело… В простом недоверии единственному живущему родичу, брату отца… А уж я-то, недогадливый, грешным делом подумал, что ты испугался…

– Нет!..

– Да… Если люди узнают, что ты струсил полететь с премудрым Адалетом, они вряд ли тебя поймут – и примут как наследника моего брата. И тогда престола тебе не видать, как собственного затылка, мой милый мальчик.

– Я не трус!!! – взвился королевич. – Все знают – я участвовал в набегах!..

– Под крылышком отца.

– Я сражался с людьми и стихиями!..

– Окруженный отцовскими воинами и моряками.

– Я дрался с великаном!..

– И был спасен отцовской дружиной.

– Я его почти победил!..

– Поцарапал ему дубину, – презрительно фыркнул Хлодвиг и перешел в наступление. – Без отца, его воинов, его гвардии пока ты никто. Быть способным перепить любого ярла – это еще не всё. Тебе нужно имя. Имя, заслуженное в самостоятельных боях и походах. И это – твой шанс. Откажись от него – и все узнают, что ты храбрец только за спинами десятка ветеранов.

– От тебя узнают? – Олаф разъяренно вперился взглядом в жреца Рагнарока.

– Думаешь, у них своих глаз нет? – снисходительно усмехнулся тот.

– Но я не трус!!!.. – все муки Хела отразились на отчаянном лице громадного отряга.

– Тогда иди с волхвом, – не упустил своего жрец.

– И оставить то, что принадлежит мне по праву в твоих скользких ручонках, дядюшка? – королевич упрямо мотнул лохматой головой и скрестил на могутной груди мускулистые руки, похожие больше на короткие бревна.

Служитель Рагнарока гордо выпрямился, театрально скопировал позу племянника – словно две скалки были положены поперек стиральной доски – и, ухитряясь глядеть на него сверху вниз, вопреки очевидной разнице в росте не в его пользу, надменно проговорил:

– Оскорбления безмозглого мальчишки мудрецу как ветер. Как лай собаки. Как жужжание глупой мухи. Пойду я лучше в святилище прародителя нашего, Рагнарока. Зажгу жаровни, воскурю священный верес, подумаю о вечном. Принесу жертву на алтарь, спрошу совета и наставления. А завтра сообщу иноземному волхву волю Светоносного.

– Замечательная мысль, дядя. Но не забудь сначала хорошенько промыть глаза и уши, – мстительно прищурился рыжий юнец. – Чтобы невзначай не перепутать его волю со своей.

– Святотатец!!!.. – в испуге и негодовании отпрянул и закрыл лицо руками жрец, словно чтобы не видеть, как обиженный немыслимым подозрением в адрес своего служителя Рагнарок поразит его единственного племянника карающей молнией.[21]