Анатолий Трушкин - Пятница, 13 число (сборник)
Шарах этим столом дубовым – и бриллиант вдребезги! Только пыль пошла.
Жалко, конечно, – стол немного попортил… развалился он. Да ничего, еще найду.
Прет и прет с бриллиантами. Даже не знаю, что с ними делать.
Вчера тоже смотрю – три дня осталось до получки. А чего-то тихо в доме. Думаю: чего Галька-то, жена, не шумит? Потом вспомнил: она к матери уехала. Теперь, как три дня до получки, она к матери. Я тогда нарочно сижу, ничего не делаю, чтобы есть не хотелось. И тут оса залетает в форточку. Вот такая! Видно, не в своем уме. Чего она унюхать могла, не знаю, есть же нечего в доме.
Кружит, кружит надо мною. А это… стол дубовый когда развалился, ножка-то старинная осталась, в углу стоит. Я тихонько-тихонько дотянулся до нее, чтобы оса не видела. Подлетает она – как я ей по башке врежу! Ножка дубовая пополам. Оттуда драгоценности как посыпались. Как посыпались! Сыпятся и сыпятся. Ага, сыпятся всё и сыпятся.
Отец, и то какой-то явился… перепуганный. Тут звонок. Открываю – милиция! И у меня сразу предчувствие: не к добру. И еще чего-нибудь добавят, беда одна не ходит.
Точно. Говорят:
– У вас в Америке тетя померла. Как узнала, что у нее в России племянник есть, так и померла. Родственников больше нету. Признаете тетю?
Ну, с-собака! Откуда тетя?!
А я от своих все равно никогда не отказываюсь.
– Признаю, – говорю. – Где расписаться?
– А вот здесь. Теперь, значит, сообщаем, что она померла вся в долгах. С вас семнадцать тысяч долларов.
Я сразу понял – это отцова родня.
Сегодня драгоценности сдал – на семнадцать тысяч долларов. Еще мне осталось на кружку пива.
Завтра как-нибудь перебьюсь, а послезавтра Галька, жена, вернется, притащит что-нибудь от матери.
Жить легко можно. Еще бы только с деньгами маленько… не так перло. А то прет и прет, прет и прет!
Главное
Нервы – такая вещь тонкая! Скажи человеку комплимент – и он расцветет, скажи обидное что-нибудь – и он завянет.
У нас одного парня затравили напрочь. Нормальный паренек, косил чуть-чуть, и то только когда заикался. Главное – скромный парень. Ну и вечно над ним смешки всякие строили.
Ну, ему скажут, там, зимой: «Видели тебя голым на балконе у соседки». А где? Он летом в пальто боялся подойти к девушке. Была одна, очень нравилась ему – ни разу не подошел. Она, правда, страшненькая немного, не он один боялся подойти.
Еще ему не везло, конечно. Один раз шел по улице, подходят двое: «Подержи, пожалуйста». И ему коробку в руки: «Осторожнее, там стекло». Он держит – парень-то отзывчивый. Те давай у него по карманам шарить, а он держит! Не отпускает – стекло же. Обчистили до нитки и ушли.
И уже все к нему так, с каким-то пренебрежением, уже ему нигде ничего без взятки не делали. Короче, погас парень.
И вот случай спас! Он на себя внимание перестал обращать и один раз забыл ширинку застегнуть, оттуда край рубахи торчит. Идет себе, ничего не замечает. И видит – что такое?! – все улыбаются ему. И он решил, что все догадались, какой он хороший человек, все ему рады. У него силы удесятерились.
Каток асфальтовый стоял, он пихнул его на радостях, а за катком «мерседес» новенький. Всмятку! В порошок! Из «мерседеса» трое выскочили и бежать. Милиция задержала их: «Куда вы, дураки? Мы видели, вы не виноваты».
А как не виноваты? Семь лет в розыске, особо опасные олигархи, богаты и вооружены.
Парню, не сходя с места, медаль на грудь «За содействие милиции в спасении России от организованной преступности третьей степени»!.. Не то организованной преступности третьей степени, не то милиции третьей степени.
Короче, он идет себе дальше, сверкает медалью и ширинкой. Вообще уже герой. И узнал одного чиновника. Как крикнет: «Взяточник!»
У того портфель из рук, из портфеля деньги веером. И еще шесть человек с испуга – он их не знал даже – тоже выронили портфели. Деньги на всю улицу. Милиция бросилась деньги подбирать… в смысле, как улику. Этих семерых под белы руки, они тут же выдали каждый еще по семь человек, всего уже сорок девять и их семеро – пятьдесят шесть проходимцев.
Парня к ордену! Медведев случайно мимо проезжал. Ехал, кстати, на совещание по борьбе с коррупцией. Видит – толпа, вышел из машины: «В чем дело? Я Медведев». Ему объяснили, он тут же подписал указ, с ним генерал рядом был – шофер его, – Медведев с него орден снял и парню на грудь.
И паренек с орденом, с медалью, с ширинкой нараспашку уже не идет – летит по воздуху. Чего, у него крылья выросли.
А там шашлычная по пути, бухаловка такая, оттуда выходят вдруг – совпало просто, – выходят Ксения Собчак, Анфиса Чехова и еще кто-то. Увидели его, и у них драка из-за него началась. А он мимо!
И к своей страшненькой подходит, а та тоже… не то юбку задом наперед надела, не то вообще что-то забыла надеть – тоже на подъеме.
И тут он с орденом, с медалью, и сразу видно, что остальное все при нем, – где ей устоять? Объяснились.
Короче, у них сейчас двое детей. Во как! С разгона-то… Мальчики оба.
Всё на моих глазах произошло, ни чуть-чуть не приврал. Двое детей у них, близнецы… один – в десятом классе, другой – в шестом… пятый год.
Ну, не важно – приврал, не приврал, не про это речь. Главное – давайте говорить друг другу комплименты!
Кто виноват?
– О-о-о! Мишка, сколько лет, сколько зим! Когда последний-то раз с тобой видались?.. Позавчера? Вот ты ничего и не знаешь. Вчера Петр с Иваном убили друг друга… до крови.
Петр телевизор включил, смотрел, смотрел… с полчаса – нет ничего! То, бывало, рябь показывал, а тут нету и ее, одни крапины. Крапины же неинтересно смотреть, он к Ивану. Ну, Иван сразу пришел… под хмельком, правда. И Петр маленько под хмельком был. Да-а… Короче, пьяные оба в стельку.
Иван сперва-то починил телевизор, заработал он. Вставил вилку в розетку – тот и заработал. Пошла рябь! Голоса нету, а рябь хорошая идет, крупная… Хоп! Исчезла рябь. Иван возьми и ударь кулаком по телевизору, тот возьми и взорвись.
Ну, тут у них драка и вышла. И кто вот виноват? Петр ни при чем, я считаю. Иван виноват! А Петр прав. Он же не понимает в телевизорах… только с какой стороны смотреть, и все.
Кузьма вон Порошков весной взялся у жены роды принимать. Твое это дело?! Учился ты? Что ты лезешь куда не надо?! С ножом встал у постели, пуповину чтоб резать. Та глаза открыла – господи! Муж с ножом у горла! Обморок с ней, с сердцем что-то… Тут же троих родила. Так бы одного… Теперь корми.
Я так считаю: все-таки Петр виноват! А не Иван… Петр! А кто же еще? Знай, кого зовешь. Тем более видишь, он лыка не вяжет. Зачем звать? Какой с пьяного спрос?
Белкин вон Сергей Алексеевич. Агроном! Считай, непьющий совсем. Кто его одного в поле видит?.. Тут брат к нему приехал с женой. Ну, выпили чуть, дело к ночи, жены спать.
Хозяйка у Сергея Алексеевича – уважительная женщина, гостям свою постель уступила, самим, значит, в сенях постелила, мужа упредила.
А они добавили еще! Под утро он брата – в сени, сам в постель по привычке.
И что теперь?! Кто кому муж? Кто кому брат? И с пьяну не помнят, было чего, не было. Жены смеются, кричат: «Ничего не было!»
Может, и не было. Тогда чего они веселые такие?
Я считаю, Иван виноват… Конечно, Иван… Нет, Петр! Петр виноват… Или Иван?.. Нет, все-таки Петр виноват! Иван тихонько ударил по телевизору-то… Да тоже ведь – это телевизор, а не морда. Что по нему зазря стучать? Какая спешка вдруг? Чуду тебе сейчас покажут на трех ногах.
Тимофей вон Дубков поспешил… Залез на крышу трубу поправить, а у соседа дачница загорала… лопушком прикрылась. Он и пополз по крыше как змей. Что ты ползешь, лопуха не видал, твою мать-то?! Лопух и лопух. Да и под лопухом-то что, ухо, что ли?.. Полз, полз, а крыша-то кончилась. Это же не дорога в Москву.
Вообще потом три месяца на баб не смотрел… Еще ведь что, у жены там корыто стояло – внука купать затеяла. Кипятку налила, пошла за холодной. Тимоха тут и приполз… Ну, грудь, лицо у него не пострадали ничуть, слава богу. Ноги тоже, слава богу, целы, а остальное все… вкрутую. Так-то вот.
Я считаю, Петр не виноват… И Иван не виноват.
Видишь, как у нас, у русских, получается – никто не виноват, а морды у всех битые.
Киллер и заказчик Сценка
ЗАКАЗЧИК. Господин киллер, тысяча извинений. Я знаю, что не вовремя, у вас после обеда мертвый час, но у меня неотложное дело.
КИЛЛЕР. Дело прежде всего, а мертвый час – это уже у кого как получится, у кого после обеда, у кого во время обеда.
ЗАКАЗЧИК. Вот фотография и деньги.
КИЛЛЕР. Где деньги?
ЗАКАЗЧИК. Вот.
КИЛЛЕР. Это деньги?!
ЗАКАЗЧИК. Хорошо. Скажите вы, сколько стоит человеческая жизнь.
КИЛЛЕР. Человеческая жизнь бесценна!
ЗАКАЗЧИК. Мы с вами не в церкви, и мы с вами одни. Скажите конкретно в долларах.
КИЛЛЕР. Сто тысяч.
ЗАКАЗЧИК. Речь идет не о президенте, о простом человеке.
КИЛЛЕР. У нас все равны!
ЗАКАЗЧИК. Это раньше у нас все были равны. Или говорите без пафоса, или я иду к другому. Слава богу, киллеров сейчас хватает.
