Татьяна Акимова - Безответные

 - Так ведь и мне многое что запрещается.

    Дождь кончился.

 Темнокожие продавцы каштанов, поддельных картье, и одноразовых зонтиков заполонили Сен-Жермен. Казалось, их здесь даже больше, чем прогуливающихся по бульвару.

 - Мадам, купите зонтик – своевременное сезонное приобретение.

 - Месье – купите спутнице шарфик, последнее веяние моды, месье – мадам замерзнееееет.

 - Sous le ciel de Paris S'envole une chanson м-м-м… - Звучит гармоника уличного музыканта на мосту Пон Шанж[6] .

 - Мадам, месье, не желаете, фото на память! - Зазывает мастер ретро жанра.

     Рейко, кивнув, отстраняется от кавалера.

 - Мадам желает одна. Этюд на фоне Сены. – Нежно улыбаясь, кицуне облокачивается о парапет моста спиной к реке. Снимает шляпку с булавкой, и ее светлые волосы подхватывает, по чертовскому щелчку, ветер.

 - Таки снято, мадам. Спасибо за щедрость. Что вы…

    Лиса передала фотокарточку Матвею.

 - Как обещала. Теперь твоя очередь!

    Черт расплылся в улыбке и произнес:

 - А мы уже на месте! Пара минут, и всё будет кончено. Вурдалаку вашему – экзотики вишь ли захотелось, а местные никакой силы над ним не имеют.

 Лиса вопросительно подняла бровь.

 Черт только отмахнулся:

 - Да  вечно голодный Гаки[7] это… Больно ему тут белокожие понравились. Улыбнулся черт. – Мы значит у ваших - роллы заказываем, а вы к нам, стало быть, за деликатесами.

 Пришли уже.

    Черт остановился возле, лавочки с призывным названием «la viande»[8]. Подойдя к двери, Матвей пнул ее сапогом, но та не поддалась.

 - Что за?.. – Выругался черт, и приложил руку к стеклу, для лучшей видимости. Кицуне раздраженно повела головой.

 Матвей, вытянув указательный палец, начал осторожно постукивая, прохаживаться вдоль витрины, с огузками, лопатками и филе.

 - Гакуша… - ласково, на распев заговорил черт. – Отк-ры-вай… миленький, мы договаривалась. Визу просрочил? Дуй на родину, и ШТРАФ ПЛОТИ! ЧЕРЕЗ КАЧЕЛЬ ТЕБЯ ЗА НОГУ! – Не выдержав, сорвался парламентёр.  

    В лавке что-то ухнуло.

 Послышался звон разбивающегося стекла.

 Одна из витрин лопнула, и на мостовую выскочил худощавый длинный щеголь, в цилиндре и при смокинге. На мгновение он повернул свое лицо, тронутое трупным гниением, к охотникам, и скрылся в проулке.

 - Ну всё – расстроено прокомментировал Петр – в Театр Шатле намылился. А мне туда нельзя. Моветон! – Обвел он свою гимнастерку и кирзачи.

    Мужик сидел на вахте.

 По радио точке передавали последние новости из-за границы:

 - А теперь о главном.

 Таинственные исчезновения парижан, прекратились так же внезапно, как и начались. Следы расследования обрываются у мясной лавки потомственного буржуа, в квартале от знаменитого оперного  театра.

 И о погоде.

    Вахтер достал из засаленного кармана телогрейки черно белую фотографию. Перевернул.

 На обороте было написано. С ПРИВЕТОМ ИЗ ФРАНЦИИ.

Глава 3 Небесная прореха

    Запах свободы, защекотал нос полынью, можжевельником  и осокой.

 Летняя пора прикрыла вечернее солнце занавесью марева.

 Влажные ветви клена, нехотя разгорались, куря сладковатый дым.

 С холма город был отлично виден, нужно было лишь выждать момент.

    «В  успокоение нервов,  нет лучше средства старого  ухоженного кладбища!»

 - Сказала я как-то Чхертешвилли. Между прочим, - гордо подчеркнула Рейко, помахивая хвостом.

 - Между прочим, он последовал моему совету.

 - Помер? – Оживился в предвкушении истории клурикон[9].  Ему надоело раздувать костер, и человечек надеялся, что  временная хозяйка отвлечется и перестанет его шпынять.

 - Дуй, давай! Я голодна! Книгу он написал.

 - Кто? – Отозвался хитрый человечек.

 -Дуй! Как это… в качель тебя! «Мало того, что эти русские черти научили её отборной брани, так ещё и разнежили» - подумала кицуне. «Пристрастили к жареному мясу». Эх! – Выдохнула лиса.

 - Что? – замер воровато клурикон.

 - Дуй! Через коромысло, что б тебя! – Разразилась кицуне площадной бранью.

    Кладбище Нотр-Дам-де-Нэж являлось самым крупным и древним некрополисом на всей канадской  территории.

 Склон же горы Мон-Руаяль, выбранный Рейко в качестве наблюдательного пункта, включил со временем в  площадь своего заповедника и само кладбище.

    «Ничего нет лучше вкусного ужина на свежем воздухе, в одном из самых, пожалуй, спокойных мест в мире». – Подумала женщина, обгладывая беличью  лапку гриль.

 Задание представлялось на этот раз простым: нужно было сопроводить  душонку одного ину[10]  в первый классический круг Данте.

    С некоторых, пор Корио – Рейко – Кицуне работала на себя.

 Она по-прежнему имела японское гражданство, что давало ей неприкосновенность, но выполняла не только государственные заказы, но и сторонне оплачиваемые запросы. Это позволяло ей свободно передвигаться по миру, и в некотором роде развязывало руки.

    В настоящее время её целью являлся коренной индеец – инуит. Доживавший последние несколько часов. И по проверенным сведениям, не собиравшийся ни в какой - такой лимб.

 Приходившие, уже к нему, послы доброй, и не очень, воли, так и не смогли втолковать гражданину Канады, что «другой берег» это совсем не земля обетованная.

 Старик наотрез отказался подписывать акт о передаче, и сказал, что знать ни кого не желает. А в страну за рекой его отведет тот – кому это положено.

    Вопрос был изучен обеими сторонами.

 Ни на одном из берегов рек Св. Лаврентия и Оттавы ни чего не было найдено. И индейца оставили в покое.

 На всякий же случай вызвали специалиста. Мало ли.

    Процессия медленно двигалась вверх по склону.

 Несмотря на добротный гроб красного клена, и флаг Её Величества, родственники были обряжены в национальные индейские костюмы. Некоторые из них были в масках.

 Рейко прищурилась, и навострила уши.

 «Шаман? Интересно».

 - Что за край света такой. – Посетовала лиса клурикону.  – мелкий бес, ведет дела с леприконами – выдуманными по сути своей персонажами.

 - Мы не выдуманные, - рассеянно ответил маленький человечек, глядя на приближающихся ину, и развел руками: - мы забытые. Так сказать аномалия. Монахи про нас записали со слов, передававшихся из уст в уста, от предков. Предки ушли – пришли другие… А мы люди маленькие, подневольные.

 - В одном место стащили всё что негоже. Свалка! – Презрительно продолжила кицуне, покачав головой. – Вчера видела работника сферы «доставки» до свинства пьяным. Ладно бы черт.

 - А – это Патрик. У него разрешение есть. – Объяснил человечек. – Контингент  тут уж больно разношерстный. Чтобы заполучить клиента. Нужно к каждой группе свои cultural references применять!  И к нашим услугам прибегают, и те и эти…

    Человечек вдруг заволновался, перескакивая с одной ноги на другую, и вдруг пискнув «Я сей час, я только одним глазком» - исчез.

 Рейко не стала останавливать существо, она знала, что бубен шамана оно принесёт. И направилась к месту захоронения.

    Спокойствие и умиротворение царили вокруг. Холодный камень, поросший мхом и клевером, отдавал прохладой, вековые вязы хранили тишину для почивших. Звук бубна внезапно стих, и женщина улыбнулась. В свете молодой луны она откинула прядь русых волос со лба. И задумалась о чем-то далеком и невозможном.

 Да – у всех, что на этом, что на том свете – возможности имеют свои границы.

    Резкий знакомый до боли запах ударил в нос. «Что это?.. Спирт что ли?» - удивилась кицуне.

 - Бери выше! – Ответил знакомый голос. – Огненная вода!

    Рейко обернулась. У дерева стоял, прислонившись Петр. Одетый в национальные одежды североамериканских коренных народов.

 - Привет кошелка! – Ехидно поздоровался черт. – Сдаешь  потихоньку? Меня, вишь - не учуяла!

 Петр подошел ближе, и жестко  взяв кицуне за плечо, развернул её к процессии со словами:

 -Смотри – сей час фокус будет!  

    Ину сидели в ритуальном кругу, и ритуально передавали трехлитровую банку спирта по кругу. Затем затягивались трубкой мира, и повторяли действие. Шаман в виду  отсутствия  бубна использовал горловое пение. Но самое, вон выходящее из рамок было то, что шаманом и был клиент Рейко.

    Лиса рванулась внутрь круга, но натолкнулась на сильнейшую преграду из неведомого ей эфирного плана.