Палата на солнечной стороне. Новые байки добрых психиатров - Максим Иванович Малявин

Работает у них один водитель. Петрович. Причем типичный такой советский Петрович – начиная с закалки и заканчивая кепкой и монтировкой. За рулем уже бог знает сколько лет, барбухайку соберет-разберет с завязанными глазами, диагноз движку ставит на слух – в общем, спец.

Петрович подрабатывает на какой-то станции техобслуживания: семья, дети, внуки, старики родители – деньги при таких физических и социальных условиях удивительным образом приобретают свойство сверхтекучести. А что, график позволяет: сутки на скорой, трое на СТО.

Недавно, ближе к ночи, к Петровичу (он как раз был на смене) заскочил в гости мужик. Тоже очень типичный и фактурный. Весь при золотых цепях, болтах и фиксах. На черном «мерине». Санитары вопросительно глянули на Петровича – мол, не нужна ли огневая поддержка, – но тот только махнул рукой, вышел на улицу и сел в «мерседес».

Обратно он вернулся с увесистым пакетом: коньячок, колбаска, красная икра, ананас, шампанское… Сглотнув набежавшую слюну, коллектив поинтересовался: нешто любовник? Беззлобно послав всех кружным нахом без навигатора, Петрович объяснил генез подарка.

Оказывается, вчера к нему на станцию приехала жена этого авторитетного в определенных кругах товарища. Вся в мехах, очках, автозагаре – в общем, звезда на «мазде». Дескать, резину переобуть изволю. Не вопрос, барышня, – ответил Петрович. Барышня сделала губки бантиком и спросила – нельзя ли после монтажа накачать колеса азотом? Говорят, машина на таких колесах лучше ездит и меньше бензина просит.

Петрович хотел было что-то возразить. Потом поглядел на барышню, стараясь не увязнуть взглядом в декольте. Ах, мадам, промолвил он. Азот нонче – это голимый моветон. Тренд сезона – это коктейль. 78 % азота, 21 % кислорода, 1 % аргона. Это если в объемных долях. Плюс приятный бонус в виде следов двуокиси углерода, неона, гелия, криптона, ксенона и водорода – я ничего не забыл? Сколько? – с придыханием спросила дама и открыла сумочку. Петрович улыбнулся: для вас, мадам, сегодня акция. Коктейль по цене обычного воздуха. Нет-нет, не благодарите.

– А это был ее муж, – сказал Петрович, когда бригада выползла из-под стола. – Тоже долго ржал и благодарил за оказанное супруге внимание.

– Петрович! Зараза! Нельзя же так! – утирал слезы Владислав Юрьевич. – В общем, с тебя сто грамм после смены.

– Всенепременно, – важно сказал Петрович. – А сейчас, пока вызовов нет, я иду спать. Если надо – разбудите.

– Фиг ты его разбудишь, – сказал Владиславу Юрьевичу один из санитаров. – Он спит как из пушки.

– Ну да, у меня крепкий здоровый сон, – согласился Петрович. – Но если надо меня разбудить, ты, главное, не жалей меня. Иди в нашу каптерку. Сразу справа, как зайдешь, – койка. Не перепутай. Справа. Как зайдешь. Тут главное – не теряться. Заходишь и со всей дури бьешь по яйцам. Без всякой жалости. Два раза – чтоб наверняка. Со всей дури. Я обязательно проснусь. Я там в дальнем углу, у окошка, сплю.

Петрович и кобели

Однажды Петрович пришел на работу с почетным эскортом. Здоровенная стая бродячих собак следовала за ним на дистанции, удерживаемой единственно лишь зверским выражением лица и грозной фублей. Проводив объект до входной двери, псы в томительном ожидании расселись у крыльца.

– Петрович, тебе куда столько? – спросил Владислав Юрьевич, выглянув в окно.

– Так на улице долбаных минус тридцать, – пожал плечами Петрович. – А ну как ласточка не заведется? Этих впряжем – и на вызов.

Владислав Юрьевич представил картину и решительно запротестовал: нельзя столь откровенно и беззастенчиво индуцировать родной город: больница просто не рассчитана на такой наплыв пациентов.

– Слушай, там же сплошь одни кобели, – задумчиво произнес Тимур, приглядевшись к стае повнимательней. – Я ни на что не намекаю, Петрович, но собачье чутье не обманешь. Ты себя хорошо чувствуешь? Может, раздражительность в последние дни была? Внезапные слезы? Покусать никого не хотелось?

– Ек-макарек, вот как ты спросил – так сразу и захотелось! – Петрович двинулся на Тимура.

– Петрович, Петрович, держи себя в руках, нам еще сутки пахать, а ты тут без намордника! – Тимур попытался спрятаться за Владислава Юрьевича, но при его комплекции получилось как-то неубедительно.

– А в самом деле, Петрович, чой-то они за тобой вдруг увязались? Может, ты какое заветное собачье слово знаешь? – спросил Владислав Юрьевич.

– У меня команда «сидеть» хорошо получается, – смущенно признался Петрович. – Теща, светлая ей память, говорила, что очень пронзительно выходит. Сразу, говорила, ноги слабеют, и неудержимо тянет на задницу шлепнуться.

– Не, не то. – Тимур осторожно выглянул из-за докторского плеча. – Ты давай, напряги уже дедуктивную извилину, а то так и придется по вызовам в компании мотаться. Чего в тебе сегодня такого нового и необычного?

Петрович задумался. Потом опустил глаза, поглядел на новенькие унты, надетые по случаю мороза, хлопнул себя по лбу и принялся их снимать.

– Вспомнил! – Он вытащил стельки и продемонстрировал их остальным. – Соседка презентовала! Она их из собачьей шерсти сваляла!

– Я так понимаю, у нее сука? – спросил Владислав Юрьевич. – И, судя по произведенному эффекту, еще и… м-м-м… выдающаяся?

Петрович только развел руками.

– Ну, блин, удружила! – огорченно протянул он. – А я-то думал, буду прям на ходу здоровье поправлять! Теперь только выкидывать.

– Погоди-погоди. – В бытовку зашел еще один доктор. – Ты стельки-то прибереги.

– Зачем еще? – настороженно спросил Петрович.

– Они тебя могут очень выручить. Кто знает, что в жизни может произойти. Опять же, Рагнарек на носу.

– Хрен ли мне тот Рагнарек? – искренне удивился Петрович.

– Ты не горячись, – примирительно поднял ладони доктор. – Вот представь себе: случился катаклизм. Кругом разруха, безвластие и голод.

– Ну?

– А ты надеваешь свои унты со стельками и неспешно так идешь ко мне в гости.

– На фига?

– Потому что я пригласил. Приходишь, значится, ко мне, весь в собаках…

– И?

– И мы с тобой спокойно пережидаем голодное время!

– Доктор Ли, хватит меня подкалывать! – возмутился Петрович. – Я твою собачатину ни в жисть в рот не возьму!

– Странно, – пожал плечами доктор Ли. – А хе на той неделе уминал – аж за ушами трещало.

Петрович побледнел и схватился за живот.

– Да пошутил я! – рассмеялся доктор. – Но стельки ты все же не выбрасывай. Мало ли что.

Петрович и телепузик

Сменившись как-то по осени после суточного дежурства, Петрович предложил своим давнишним приятелям, санитару и автослесарю из гаража скорой: а не пройтись ли нам по водочке? С этим старинным национальным продуктом у Петровича сложились уважительные отношения: он не отказывал себе, когда натура его, достаточно цельная и самобытная, чтобы не размениваться на шампанское с ананасами, просила праздника. Надо сказать, употреблял он не часто и не зло – иначе не проработал бы столько лет за рулем, – но подходил к этому делу основательно и с вниманием к деталям.

Петрович живет недалеко от окраины леса. По лесу проходит «Тропа здоровья»: летом по ней бегут, шкандыбают и