Михаил - Белая женщина
Шлимазал жил в одном крупном культурном и промышленном центре с длинным названием. Первым словом этого названия было слово «Bottom», (Нижний) хотя до Великой Капиталистической Революции этот город называли «Bitter» (Горький). Но, несмотря на то, что город, в котором они жили, носил странные и двусмысленные названия, ни Шлимазал, ни его родители в Израиль ехать не собирались.
Но после того как кто-то убил старшего брата Шлимазала, вся семья решила перебраться на историческую родину. В ходе оформления документов им сообщили, что вдова погибшего брата в Израиль репатриироваться не может, так как она по национальности не еврейка, а наоборот, Шикса. Её дети, полутора и трех лет, имели право на репатриацию на историческую родину в государство Израиль по достижении совершеннолетия, а она не имела. То есть, если бы она была вдова еврея, то под закон о возвращении на историческую родину она бы попала. Но дело в том, что старший брат Шлимазала оформил фиктивный развод, так как правоохранительные органы могли обвинить его в пособничестве при даче взятки и конфисковать имущество. А в случае развода все имущество осталось бы бывшей жене и детям. Покойный старший брат был человеком предусмотрительным и старался позаботиться о своих детях. Но того, что на мать его детей, в случае развода с ним, закон о возвращении не распространяется, даже он предусмотреть не мог. То ли авторы закона о возвращении считали, что развод с евреем является проявлением антисемитизма, то ли это был один из тех многочисленных случаев, когда умом Израиль не понять, но закон есть закон. Родители Шлимазла заявили, что бросать внуков не могут и останутся в городе со странным названием, хотя после смерти сына никаких источников существования у них не было. Шиксин свежий диплом об окончании исторического факультета тоже им помочь не мог. Шлимазал год назад окончил медицинский институт, работал день и ночь, но к появлению сколько-нибудь заметных доходов это не приводило.
Находиться всем вместе в небольшой квартире, где стояли вещи погибшего брата, было невыносимо. Шлимазал взял за руку измученную Шиксу, оформил с ней брак и усыновление своих племянников. Только на этих условиях семью пустили в Израиль.
На исторической родине оформление развода оказалось делом длительным и дорогостоящим. Денег было мало, Шлимазал день и ночь готовился к экзамену на подтверждение врачебного диплома. Бабушка и дедушка сидели с внуками. Шикса долго искала, чем бы заняться, пока ей не предложили курсы по подготовке воспитателей религиозных детских садов, куда брали репатриантов с гуманитарным образованием.
«Да какая разница, где учиться, — сказали ей, — ты только кончи курсы и получи диплом. А потом будешь работать в обычном детском садике. Воспитатель хорошо получает. А через три года работы воспитателем ты вообще имеешь право открыть частный детский сад».
На курсах по подготовке воспитателей религиозных детских садов их учили еврейской истории и еврейским обычаям так, что Шикса за полтора года ни разу не сходила на пляж. Спали Шикса и Шлимазал на разных кроватях и в текучке учебы они не сразу заметили, что Шикса забеременела. Разрешение на аборт в Израиле дает специальная комиссия.
— Наш брак фиктивный, — сказали Шикса и Шлимазал.
— При фиктивном браке не беременеют, — резонно возразила комиссия, — а у вас уже двое детей, и Шикса беременна третьим.
— Он мне противен, — сказала Шикса, — я с ним жить не буду.
— У вас за стеной живет студент, который занимается (математикой) по ночам, — ответила комиссия, — от него поступила жалоба, что по ночам Шикса так стонет, что не о какой учебе не может идти речь.
Диплом об окончании курсов Шикса получила с месячным ребенком на руках. Шлимазал к тому времени уже работал врачом. Они купили домик на две семьи. Родители жили через стенку, и это было очень удобно. Шикса пошла работать в религиозный детский садик и подала в раббанут просьбу о переходе её в еврейство.
Согласно еврейской религиозной традиции, человека, который хочет перейти в еврейство, стараются от этого отговорить.
— «Зачем ты это делаешь?», — спросили её в раббануте, — «У тебя и так есть израильское гражданство».
— Не могу внятно объяснить, — ответила Шикса.
— Но евреев хотят уничтожить в каждом поколении. Ты же кончила исторический факультет Московского университета и не можешь не понимать, что если какое-то событие периодически повторяется, значит, есть шанс, что это событие вновь случится. Попытка уничтожить евреев, произведенная немцами, была настолько успешной, что основная часть еврейского народа была уничтожена. Нет никакой гарантии, что очередная попытка не будет столь же удачной.
— Я родила детей от евреев, формальное принятие еврейства ничего не добавляет, — заявила Шикса.
— Если ты так думаешь… — сказали в раббануте — теперь ты не Шикса, а наоборот, «(еврейка». В этом качестве тебя что-нибудь беспокоит?
— Беспокоит, — сказала бывшая Шикса, а ныне еврейка, — я боюсь, как бы какая-нибудь Шикса не охмурила моего Шлимазала. Вы же знаете, сколько их в Израиле сидит на нелегале, и каждая хочет выскочить замуж и получить гражданство. Да и Шлимазал может съездить в город, где Кама впадает в Волгу и в котором мы раньше жили, и привезти оттуда Шиксу. Они там такие аппетитные.
— «А что делать?» — ответили в раббануте. — Принадлежность к еврейской национальности создает для человека массу житейских неудобств. Попробуй оставаться Шиксой в постели, если получится.
Эта история о Шиксе и Шлимазле почему-то нашла особый отклик в рядах беременных. И даже у жены Мансура, которая была далека от реалий, в которых жили и боролись Шикса и Шлимазал, на глазах почему-то выступили слёзы.
Но волшебную атмосферу татарского народного эпоса быстро развеяли раздраженные крики супруги Пятоева — Розы.
— Нет, папа, я к вам отношусь с большим почтением, но это не означает, что я должна слушать и нюхать то, что вы пукаете.
В ответ слышалось невнятное бормотание Леваева.
— И не нужно клясться хлебопродуктами, — невнятное бормотание прервал резкий голос Розы, — эти клятвы черствыми корками осточертели мне с детства.
Вновь раздалось невнятное бормотание.
— То, что вы питаетесь только свежими продуктами… — резкий голос Розы перешел на визг, — я не знаю, что вы с этими продуктами делаете, но запах от них исключительно резкий.
Невнятное бормотание было ей ответом.
— Нет, не надо брызгать на брюки одеколоном, — судя по голосу, у Розы на душе наболело, — просто не пукайте в моем присутствии, и я перестану говорить на эту тему.
Бормотание становилось все невнятнее.
— Нет, папа, я вас люблю, и даже уважаю, но из-за беременности меня стали раздражать запахи, — чувствовалось, что Роза отступает, — и не говорите, что вы не можете сдержаться, потому что так волнуетесь за моего ребенка. И не обещайте сесть на диету. Я не думаю, что что-что изменится к лучшему, если вы будете есть только овощи.
Леваев искал какой-то разумный компромисс, и скандал затухал.
— И что она пристает к пожилому человеку, который не может сдержать своих чувств, — осудил поведение Розы Пятоевой прямодушный Ян Кац.
Атмосфера гинекологического отделения «бет» меня завораживала, покидать общество беременных женщин не хотелось, и я, удобно усевшись на тумбочку Розы Пятоевой, включил висевший над её кроватью телевизор на любимый мной тридцать третий канал, который транслирует заседания Кнессета. Обсуждался вопрос об иностранных рабочих. По словам министра, отвечающего за занятость и благосостояние, три отрасли израильской экономики, в принципе, не могут обойтись без иностранной рабочей силы. Это сельское хозяйство, где ударно трудятся таиландцы, строительство, где сошлись пути-дороги румын и палестинцев. Впрочем, палестинцы где только не трудятся, параллельно с этим составляя гордость и красу израильского уголовного мира. А также уход за престарелыми, где простые филиппинские женщины проявляют чудеса мужества и героизма.
Министр занятости и благосостояния, представитель партии религиозных евреев, был юн, полон сил и творческих планов, прекрасно ориентировался в теологических вопросах и от проблем занятости и благосостояния был далёк чрезвычайно. По его мнению, для ухода за престарелыми было бы разумно привозить женщин из стран Восточной Европы, в частности из Украины и Румынии. Во-первых, можно набрать профессиональных медсестер, которые у себя на родине получают за полгода столько, сколько будут получать в Израиле за месяц. Во-вторых, многие из нуждающихся в уходе израильские старики сами выходцы из Восточной Европы, и общность языка на порядок улучшает качество работы сиделок, так как создает психологический контакт между престарелыми гражданами и ухаживающими за ними.
