Майю Лассила - За спичками
— Неплохо бы еще подбавить, — ответил Антти. Ватанен поддал пару. Густые облака пара поднялись вверх. Казалось, баня вот-вот взорвется от такого обилия пара.
Теперь в густых, непроницаемых тучах ворочались два пухлых существа, совершенно одинаковых по виду и росту. Вернее, ничего не было видно, только лишь слышалось, как веник шлепает по спинам, да еще по временам раздавалось тихое пыхтенье:
— Пф-ф… Пф-ф… Пф-у-у…
— Значит, это Христина уговорила тебя баню затопить? — спросил наконец Антти, отдыхая.
— Пуф-ф… Христина… Пуф-ф… — ответил Юсси и, желая хоть что-нибудь узнать о своем деле, сказал:
— А все-таки много получил Хювяринен за свою лошадь… Ф-фу…
Снова молча парились.
Наконец шлепанье веника и пыхтенье прекратились. Мужчины растянулись на скамейках и в блаженстве кряхтели:
— Кх… Кух… Кхы…
Через некоторое время Антти наконец сказал:
— Дочь Хювяринела согласилась пойти за тебя.
— Кух… Кхы… — послышалось в ответ. После чего Юсси Ватанен спросил:
— Может, еще поддать пару?
— Давай.
И тут опять зашлепали веники. Никогда еще Ватанен не размахивал веником с таким восторгом, как на этот раз.
Антти одобрительно отозвался о бане, и Ватанен согласился с ним:
— Для крестьянина попариться в бане — это настоящая отрада.
— Это правильно… Ну-ка, нагнись, я попарю тебя сзади, сказал Антти, и от этого предложения Юсси пришел в восторг:
— Ну-ка, попарь!: Попарь, браток… Так… Славно? Хорошо… Так, значит, Анна-Кайса пойдет за меня… Теперь немного повыше давай… туда, где лопатки… У-ух, хорошо… А теперь немного веничком потри… И повыше, повыше немного…
— Ну, а теперь я нагнусь… Теперь меня! — сказал раскрасневшийся Антти. И тогда Юсси стал орудовать веником, покрикивая:
— Нагнись больше! Нагнись так, чтобы руки уперлись в скамейку, а то спина твоя уж очень трясется.
— Веничком, веничком потри теперь, — попросил Антти.
Согнувшись в три погибели и держась за скамейку руками, Антти снова сказал своему приятелю:
— Девчонка сказала, что пойдет за тебя, и это очень обрадовало старика Хювяринена.
— А как могло быть иначе… Хочешь, веничком потру эти твои толстые места?
— Потри, пожалуйста…
— Ляг животом на скамейку, тогда приятней будет. А то иначе уж очень твоя спина колышется, — уговаривал Юсси.
Антти лег на скамью. Содеем уже красный, разморившийся, он все еще упрашивал приятеля:
— Бока потри… Теперь там, пониже… О-ох, хорошо…
— Жирная у тебя спина… как студень трясется, — сказал Юсси.
— Моя спина еще ничего, а вот спина Пирхонена… Вот в той спине хватает жиру, — скромничал Антти.
Поскольку речь зашла о жирных спинах, Юсси одобрительно отозвался о ленсмане:
— Это что, твой Пирхонен… Вот спина ленсмана из Липери — вот это спина… Такую спину попарить в бане — заплясало бы все его жирное мясо…
— Что говорить, объемистая у него спина. С такой спиной не стыдно быть ленсманом и в большой волости, — сказал Антти.
Когда первая часть банной процедуры была закончена, Ватанен предложил:
— Теперь давай еще раз пустим пар и обольемся горячей водой. Сначала ты возьми ковшик и обливайся.
Опять баня наполнилась паром. Ихалайнен восторженно сказал:
— Вот теперь чувствую, что кости мои размягчились. Славно помогает баня крестьянину.
— Она хорошо помогает! — ответил Юсси.
Всю прелесть бани они использовали до конца. Теперь они рядышком сидели на скамье, как банные боги на своем троне. Кожа их распарилась докрасна, и с кончиков носов скатывались на пол капельки пота. Слышалось блаженное пыхтение:
— Пф-ф… Ф-фа… Ф-фу-у…
Оба сидели и отфыркивались, как пара дрессированных лошадей.
Юсси Ватанен стал философствовать:
— Уметь жить — это большое искусство. Но чтоб в бане попариться и так, чтоб все наше грешное тело получило бы полную радость в этой земной жизни — вот тут требуется еще больше ловкости.
Антти вспомнил покойного Симонена:
— Вот он умел париться. И так красиво парился, что вся его родня сбегалась посмотреть на это. И все были согласны от рождественского кофе отказаться, только чтоб не; пропустить этого зрелища.
Теперь приятели сидели рядышком в облаках пара и наслаждались покоем. Подумав. Антти сказал:
— Интересно, имеются ли бани на небесах?
— Ну, там им без этого, наверно, тоже не обойтись, — ответил Юсси, думая о своем.
Наконец вся банная процедура была закончена. И вот, надевая рубашку, Юсси опять коснулся своего дела, философски сказав:
— Ведь я подумал, когда шел в баню, что дочь Хювяринена не такая уж круглая дура, чтоб не увидеть в этом деле своей выгоды. Все-таки она к причастию была допущена, а ведь у нас в Липери не допускают к причастию круглых идиоток.
— Нет, таких не допускают к причастию… Да ты что, дегтем, что ли, смазал свои сапоги, уж больно несетч от них? — спросил Антти.
Юсси ответил:
— Дегтем… Да и отец Анны-Кайсы не дурак, он бы живо ее одернул, если б она сама не догадалась согласиться… Ты штаны свои ищешь?
— Штаны.
— Да вот же они.
Юсси бросил Антти его брюки, и это обстоятельство опять-таки позволило ему вернуться к радостной теме:
— Вот, скажем, штаны стирки просят… А уж если, нет своей бабы, то как-то противно каждую неделю просить чужого человека постирать да еще платить ему за это.
Натягивая свои штаны, он самодовольно добавил:
— А когда дочь Хювяринена станет хозяйкой в моем доме — вся эта грязь с моих штанов исчезнет после первой же стирки и полосканья. Любо будет мне тогда надевать такие штаны!
— Еще бы, — пробурчал Антти. Они оделись и направились к дому.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующий день рано утром они стали собираться в путь за покупкой подарков к обрученью. Антти, правда, немного сожалел, что он ничего не сообщил Анне-Лийсе, однако он утешился соображением: «А что там с ней может случиться». Он расскажет ей обо всем, когда вернется.
Во время сборов Юсси извлек из чулана бутылку, в которой плескалось что-то похожее на обыкновенную воду. Он стал взбалтывать ее, и тут-то Антти и сообразил, что именно было в бутылке.
Когда им в свое время пришлось так дорого заплатить за мировую в деле Нийранена, они торжественно поклялись никогда впредь не употреблять спиртных напитков. И вот теперь ни тот, ни другой не захотел первым нарушить эту клятву.
Бутылка стояла на столе, и они тайком посматривали на нее. Их мысли кружились вокруг этой бутылки. Хотелось, чтоб кто-нибудь первый нарушил зарок. Оба они обдумывали, как бы так сделать, чтоб незаметно подбить на это друг друга. Юсси снова взболтнул бутылку и стал рассматривать ее, как бы соображая, куда девать это вино. И тогда Антти спросил его:
— А что, разве там еще осталось?
— Еще осталось… Полбутылки…
Немного помолчали. Но когда Антти показалось, что Юсси собирается убрать эту бутылку, он снова сказал:
— Неужели то самое вино, которое осталось после истории с Нийраненом?
На это Юсси уклончиво сказал:
— Ведь вот о чем я думаю — надо бы нам взять посуду, чтоб в Йоки купить вина для свадьбы. А тут, как назло, есть еще остатки того вина, которое подбило нас поколотить старика Нийранена.
Больше двадцати лет не дотрагивались они до этой бутылки. И вот теперь, впервые после печальной истории, прикоснулись к ней. Юсси поставил бутылку на стол. Мужчины поглядывали на нее, вспоминая былые времена. И тогда Антти сказал:
— Хорошая была драка. Что ни говори, а четыре коровы отдали за его ребра.
— Порядочная была сумятица. Такой уж ни разу не было после того, — вспоминал Ватанен.
Посматривая на бутылку, Юсси сказал:
— Придется купить вина для старика Хювяринена. Надо взять с собой посуду, чтоб зря не покупать новой. Только вот остались тут старые остаточки…
Через мгновенье он добавил:
— Куда бы нам девать эти остатки?
Антти колебался еще. Он было намекнул, но уж слишком осторожно:
— А верно, куда же это вино деть?
Долго они крутились друг перед другом. И так как дело ни на шаг не подвигалось вперед, Ватанен наконец взял на себя решение вопроса, сказав:
— Я так думаю, что перед отъездом можно его выпить, и тогда в этой пустой бутылке мы привезем вина на свадьбу.
Для вида Антти немного поломался, но потом сказал:
— Можно будет и выпить, если ты так хочешь этого… А вообще говоря, несколько глотков не превратят, конечно, умного человека в дурака.
— Ничего плохого не случится… Тут всего-то несколько капель! — твердо сказал Юсси.
И тут они не без осторожности выпили по одному глотку.
Кобыла бежала ленивой рысцой. Теперь Юсси принялся более подробно расспрашивать о своем деле:
