Сью Таунсенд - Адриан Моул: Годы капуччино

— Хочу напиться! — объявила Пандора, когда я вошел

Она скинула туфли и свернулась в древнем кресле Арчи. Когда она закурила сигарету, на нее сурово посмотрел портрет Беатрисы Вебб[106].

— И все равно брюхоногие моллюски похожи на сморщенные члены, — с вызовом сказала Пандора и добавила: — Почему я должна терять работу только из-за того, что сказала правду?

Наивный вопрос в устах члена парламента. Я опустился рядом с ней на колени и взял ее за запястье. Пандора удивилась:

— Что это ты щупаешь мне пульс?

Затем расплакалась и сказала:

— Я всегда о тебе помнила, Ади.

Мы покончили с водкой, и я откупорил бутылку шампанского, которую приберегал к встрече миллениума. После того как было выпито и шампанское, я порыскал в кладовке Арчи и обнаружил полбутылки бренди «Мартелл». Эндрю зашипел на меня, когда я плеснул немного в стакан Пандоры.

В 2.30 ночи зазвонил телефон, но в трубке слышалось лишь легкое дыхание.

Вскоре после этого мы с Пандорой, пошатываясь, поднялись ко мне в спальню. Она всю ночь спала в моих объятиях. Мы оба не сняли нижнее белье (пандорино разочаровало меня своей практичностью). Я предвкушал, как утром займусь с ней любовью, когда мы оба протрезвеем, а дабы нам не помешали, запер дверь изнутри, но в 6.15 утра запищал пейджер, и Пандора подскочила.

У нее опять были дела.

Она спешно оделась, пробормотала: «Спасибо», отперла дверь и побежала вниз. Мгновение спустя я услышал, как ее «сааб» свернул за угол.

В 7 часов Пандора позвонила из машины.

— Я должна знать, Ади, мы этим занимались?

Я заверил ее, что в плотском познании друг друга мы продвинулись не дальше, чем в прежние времена. Спросил ее, куда это она так сорвалась.

— У меня встреча с Аластером, будем решать, как устроить мое возвращение. Потом мы вместе с фотографом обедаем в рыбном ресторане «Уильтонс».

Догадываюсь, что она выберет из меню.

9.30 вечера.

Неожиданная вспышка со стороны Элеоноры! Должен сказать, когда она сегодня объявилась на моем пороге и молча проследовала мимо в дом, вид у нее был довольно безумный. После урока я предложил ей чашечку чая. Элеонора кивнула, кусая кубы и немного напоминая Анну из фильма «Мы с королем», когда та говорит Юлу Бриннеру, что возвращается в Англию[107]. Я готовил чай в гнетущей тишине — лишь во дворе шлепал футбольный мяч. Протянул Элеоноре кружку с надписью «Сегодня у вас плохой день?» (Условное изображение женщины со стоящими дыбом волосами.) Элеонора посмотрела на кружку и вопросила:

— Почему эта кружка?

— Ни по чему, — ответила я. — Взял ее наугад.

Элеонора продолжала:

— Почему вы перестали смотреть на мои запястья?

А потом рассказала сдавленным голосом, что всю ночь простояла у моего дома и видела, как Пандора ушла в 6.20 утра. Что я мог ответить, дорогой Дневник? Застигнут на месте преступления! К сожалению, я слишком шумно втянул в себя чай, затем попытался скрыть этот факт, закашлявшись. При этом часть жидкости попала в дыхательное горло. В результате я забился в судорожном кашле, который сопровождался соплями, слезами и легким подтеканием мочи из переполненного мочевого пузыря.

В кухню вошел Гленн и спросил:

— Почему ты плачешь, папа?

Ответить я ему не смог. Вместо меня это сделала Элеонора:

— Этот мир — юдоль печалей, Гленн.

Крайне неверная интерпретация моих слез.

— Думаю, с миром все в порядке, — ответил Гленн.

Подумать только, однажды я мечтал возлежать на Элеоноре и покрывать ее бледное тело поцелуями!

Когда Гленн удалился принимать ванну, я пришел в себя и сказал Элеоноре:

— Я предпочел бы, чтобы вы не создавали у Гленна впечатления, будто я имею привычку плакать из-за печалей этого мира.

— Теперь для меня все в черном цвете, — скорбно отозвалась она.

— Это вы сами в черном цвете. Почему бы вам не внести в свою жизнь какую-нибудь иную краску? Розовая блузка или белый джемпер мог бы вас развеселить.

— Мой нумеролог предупреждал меня, что я познакомлюсь с новым любовником посредством своей работы и все закончится слезами.

— Элеонора, вы все время складываете два и два и каждый раз получаете пять. Мы никогда не были любовниками.

Она посмотрела мне в глаза и сказала:

— А вы хотите, чтобы мы стали любовниками?

Я объяснил, что подобно Стивену Фраю, дал обет целомудрия.

— Я вам не верю, — ответила Элеонора. — Настоящая причина в том, что вы говорили с Роджером Терпишем и полицией.

— О чем? — встревожился я.

Она пропустила вопрос мимо ушей:

— Вы влюблены в эту парламентскую шлюшку. Она была в нашей постели.

Пришлось признать:

— Мы с Пандорой спали вместе. Однако между нами не имело место ничего, связанного с сексом. Мы ни на секунду не снимали нижнего белья.

Тут-то Элеонора и выдала новость, что Стивен Фрай отказался от целомудрия и вот-вот заявит, что секс — это «совершенно изумительная вещь».

Гленн крикнул из ванной, что Уильям похитил у него мыло в форме футбольного кубка мира. Я поднялся, чтобы разобраться с мальчиками. Когда я спустился, то от меня не укрылось, что Элеонора расстегнула одну пуговицу на своей черной шелковой блузке. Непринужденно спросил, почему она упомянула полицию. Этот вопрос не давал мне покоя.

— Если вы действительно хотите знать, — ответила Элеонора, — я уже попадала в полицию, хотя какое отношение это может иметь к моей квалификации как учителя…

Я ее оборвал:

— За что вы угодили в полицию?

Она покачала головой:

— Но почему это повторяется снова и снова? Почему я не могу найти мужчину, который готов пойти за мной в огонь, как и я за ним?

Она приподняла подол длинного черного платья и утерла глаза.

На левом колене я заметил татуировку — птица феникс простирает крылья. Наверное, Элеонора никогда не носит мини-юбки.

— Отец отказался от меня, когда мне было тринадцать, и с тех пор мужчины то и дело бросают меня, — сообщила она.

— Если отец бросил вас, это не значит…

Элеонора поднялась со стула.

— Он не бросил, — сказала она, — он погиб от несчастного случая.

— Простите, — заторопился я. — В автокатастрофе?

Элеонора скорбно улыбнулась.

— О, нет, это я еще могла бы принять. — Она с вызовом посмотрела на меня. — Ему на голову с балкона упала маленькая собачка. Это было в Торремолинос.

Дорогой дневник, я честно пытался не рассмеяться. И в течение пяти секунд мне удавалось сохранять невозмутимость, но потом я все же не выдержал. Быстро отвернулся, но Элеонора, видимо, прочла правду по моим трясущимся плечам:

— Да, смейтесь, смейтесь над самым трагичным событием моей жизни.

Я попытался сдержать себя и выпалил:

— Породистая собака?

Почему? Ну почему? Я прекрасно знал, что в затхлом испанском городишке не водится породистых собак. Я был там пять лет назад.

Заплатил Элеоноре 9 фунтов, попросил ее уйти и больше не приходить.

Прежде чем захлопнуть дверь, она сказала:

— Я еще вернусь!

Если она и вернется, я ей не открою.

11.59.

У меня ничего не осталось. Ни дома, ни денег, ни машины, ни рукописей. Элеонора все сожгла. И пластиковых насекомых Уильяма. И кроссовки Гленна.

Мужик с автозаправки «Бритиш петролеум» извинился, что продал ей бензин. Он стоял в толпе возбужденных зевак, наблюдавших, как горит мое обиталище.

Все мы стояли и смотрели, пока не погасло пламя. Затем главный инспектор Барон проинформировал, что Элеонора Флад арестована. По его мнению, ее не следовало «выпускать из мест заключения». Свою зловещую карьеру поджигательницы Элеонора начала еще в педагогическом колледже с небольшого пожара в баре — после того, как ей отказались продать алкогольный напиток.

Мама прибыла в махровом халате и серых носках, которые она надевает на ночь. Волнение и отблески пламени на лице сделали ее на десять лет моложе.

— Адриан, скажи, что ты застраховался! — были ее первые слова.

Я не решился ответить. Ответил вместо меня Гленн:

— Папа все время забывал, правда, папа?

И он неловко похлопал меня по плечу. А я похлопал его.

Из обугленного дома вывалился пожарный, бережно неся что-то в каске. Я надеялся, что это пятидесятифунтовые банкноты, но то был Эндрю. В мокром виде он весьма тощ.

Отец пытался меня утешить словами:

— Дома и имущество бывают зачастую обузой, приятель.

Дела мои обстоят хуже некуда. Однако у меня есть Уильям, Гленн и Эндрю, а еще пропахший дымом дневник, который пожарный нашел под матрасом в комнате Гленна. На обложке значатся слова: «Тайный дневник Гленна Моула (13)».

На первой странице написано: "Кагда я вырасту, я хочу быть пахожим на папу."

В своей жизни я неоднократно размышлял, как встречу пожар, наводнение или бурю. Помчусь ли прочь в панике, пытаясь спасти свою жизнь? До сегодняшней ночи я подозревал, что именно так и поступлю. Но проснувшись от грохота взрывающегося стекла, от запаха дыма и жара языков пламени, я выяснил, что волнует меня вовсе не собственная жизнь. Единственное, что меня в ту минуту заботило — вывести из дома мальчиков.