Изабель Вульф - Мучения Минти Мэлоун
— Неужели уже одиннадцать? — робко спросил кто-то из «родаков».
— Нам пора.
— Прекрасная вечеринка, Джейн.
— Спасибо, Джек.
Тем временем Заря и Тайлер после шестой порции водки с фруктовым соком закатывались истерическим хохотом. Каждый раз, когда Тайлер открывала рот, на языке у нее сверкала сережка. Вдруг она стала заваливаться на своих огромных платформах и, теряя равновесие, схватилась за одного из мальчиков.
— Эй, Пит! Убери от нее лапы! — заорал Уэйн с другого конца комнаты.
— Я ее не трогал, — протестовал Пит.
— Смотри у меня!
— О'кей, — проворчал Пит. — Она мне даже не нравится, — добавил он, взмахнув банкой «Карлсберга». — Кому нужна твоя вонючая телка.
— Чё? А ну подойди сюда и повтори!
— Не-а, — протянул Пит.
— Иди сюда, говорю!.. — Уэйн схватил Пита за плечи, поднял и швырнул на стену. Маленькая картина Джека покосилась, соскользнула с гвоздя и рухнула на пол.
— Эй, осторожно! — крикнул Джек, бросаясь спасать полотно. — Что нужно сказать?
— Да… Чё нужно сказать? — драл глотку Уэйн, прижав Пита к стене.
— О'кей. О'кей. Извини, — пробормотал тот.
— Так-то лучше, — смилостивился Уэйн и отпустил обидчика, который с глухим стуком повалился на пол. — Не возникай, чувак.
— Нам очень понравилось…
— Потому что, если ты станешь возникать…
— Чудесная вечеринка…
–.. я твою долбаную башку снесу!
— Созвонимся…
— Сечешь?
— Нет-нет, провожать не надо…
— О'кей, о'кей, — повторял Пит. Дзинь-дзинь! О нет!.. Еще целая шайка подростков, в дупель пьяных. Видно, кто-то пустил слух, что у Топаз и Иоланты «отрываются», и вечеринка с коктейлями превратилась в рейв-пати. Стекла дрожали, детишки тряслись под одуряющее техно.
— Это транс, — радостно прокричала Иоланта, подскакивая рядом с каким-то юнцом.
— Ты хочешь сказать, кома? — спросил Джек. — Слушай, Иоланта, надо сделать потише, — крикнул он, — а то соседи полицию вызовут.
— Отвянь! — отмахнулась та с пьяным смешком. — Мама не против, и ты не лезь.
— Я, правда, не против, — согласилась Джейн. — Нельзя мешать молодым людям самовыражаться.
— Что ж, тогда пусть самовыражаются где-то еще, а не в нашем доме! Господи! — воскликнул Джек. — Это еще что? — Тощий и длинный, как жердь, подросток совал всем маленькие беленькие таблеточки. Пол ходил ходуном, картины подпрыгивали на гвоздях, молодняк скакал под оглушительную музыку.
— Давайте пойдем наверх, — предложила Джейн, — чтобы не мешать детям.
— Мне пора, — поспешно проговорила я, готовясь ретироваться.
Дзинь-дзинь!
— Прошу тебя, Минти, — молил Джек. — Мне нужна моральная поддержка.
— Не будем портить им вечеринку, — щебетала Джейн. — Юность бывает…
— Но это не мое дело, — попыталась увильнуть я.
—.. только раз в жизни. Меня родители вообще из дома не выпускали.
— Мне нужна твоя помощь, Минти, — зашипел Джек мне на ухо и схватил меня за руку.
— Это касается только тебя и Джейн. Дзинь-дзинь!
— Тогда я не продлю твой контракт!
— Джек!
— Извини, — хрипло прошептал он. Джейн пошла наверх. — Но я в отчаянии. Я схожу с ума.
— О'кей, о'кей. Что я должна сделать?
— Попробуй поговорить с моей женой.
— Нет, что ты, они ничего не разобьют, — невозмутимо изрекла Джейн, когда мы с ней уселись наверху лестницы. — Я уверена. Если показать детям, что мы им доверяем, они постараются оправдать наше доверие, и будут вести себя достойно. — С первого этажа донесся треск разламываемого дерева.
— Ой! Пит, глянь, чё чува натворила!
— По-моему, что‑то сломалось, — предположила я.
— Нет-нет, не может быть, — стояла на своем Джейн. — Я уверена, эти детки уважают чужую собственность.
Раздался хруст и звон бьющегося стекла.
— О господи! — не выдержала я. — Ты слышала?
Внезапно дверь распахнулась, из гостиной выскочил парень, голый по пояс. По волосам у него стекало пиво.
— Нужно просто не путаться у них под ногами, — пролепетала Джейн и поднялась чуть выше по лестнице. — Нельзя подавлять их личность. К тому же я не хочу смущать девочек в присутствии их друзей, изображая строгого родителя.
Я заглянула в ванную. Пол напоминал трясину, в которой тонули полотенца. Кто-то явно пытался вытереть лужу блевотины около унитаза, но без особого успеха. На зеркале красовалась надпись, сделанная кремом для бритья: «Я люблю Яна», а содержимое аптечки было рассыпано по полу.
— Ой-ой-ой, — проворковала Джейн. — Шаловливые ребятки. Но я мигом все уберу.
— Ты придурок! — крикнул кто-то внизу. Мы переместились в комнату для гостей и снова услышали этот звук, который ни с чем не перепутаешь, — треск разламываемой мебели.
— О боже! — простонал Джек, обхватив голову руками. — Мы должны что-то сделать. Они разгромят весь дом.
— М-м-м, — заколебалась Джейн. — Только нужно быть очень тактичными: молодые люди такие чувствительные.
— Чувствительные?! — взорвался Джек. — Такие же чувствительные, как моя задница! — Он вскочил. — С меня хватит! — прорычал он. — Я сыт по горло твоим трусливым либерализмом, Джейн. Эти «чувствительные молодые люди» — бандиты, они крушат наш дом.
— Да, но…
— Никаких «но»! — яростно отрезал Джек. — Ты совсем из ума выжила, Джейн, — рявкнул он. — У тебя вконец крышу снесло! Я положу этому предел… немедленно!
Он бросился вниз по лестнице, распахнул дверь гостиной и застыл на месте.
— О боже! — Перегнувшись через перила, мы видели, как он стонал и качал головой. — О боже! — повторил он. И откуда-то издалека до нас донесся рев сирен, который становился все громче. — О боже! — воскликнул Джек в третий раз, потом включил свет и гаркнул: — Так, быстро, выметайтесь отсюда!!! — Музыка смолкла, и несколько парней порскнули из дома, как крысы из горящего амбара.
Вечеринка подошла к концу. Кареты поданы. Наконец и мы с Джейн отважились спуститься и оценить нанесенный ущерб.
— О нет, — прошептала Джейн. — О нет.
Зеркало над каминной полкой покрылось паутиной трещин. Бледно-зеленый диван был залит красным вином. Шторы порваны в трех местах, ковер прожжен сигаретными окурками. Картины, как пьяные, накренились под странным углом, кованая люстра была наполовину вырвана из потолка. И самое худшее, мозаичный столик Джека валялся на другом конце комнаты: одна ножка отломана, изящная столешница в виде шахматной доски расколота пополам.
— Вон! — орал Джек.
Пит и Уэйн поспешно заковыляли к выходу, но Джек схватил их за шиворот.
— А вы двое поможете мне убрать этот свинарник! — проскрежетал он, держа их на расстоянии вытянутой руки, будто бешеных псов. — Если откажетесь, я сдам вас полиции. — Тут вой сирен прекратился, и полицейские авто притормозили около дома, разгоняя мрак голубыми мигалками.
— Ну, так что? Отправитесь в полицейский участок или поможете мне разгрести помойку? — ехидно осведомился Джек.
— М-м-м… мы вам поможем, — промямлил Уэйн.
— Да, поможем.
— Что вы сделаете? — Джек кипел от злости.
— Поможем вам, сэр! — вытянулся в струнку Уэйн. Джек отпустил юнцов, вышел на улицу и что-то объяснил полицейским. Мы думали, те захотят зайти в дом, но через две-три минуты блюстители порядка уехали. Из сада в дом просочились еще два недоросля, а также Топаз и Иоланта, с всклокоченными лохмами, в помятой одежде.
— Господи! — открыла рот Иоланта.
— Боже! — затаила дыхание Топаз.
— Посмотрите-посмотрите, что наделали ваши дружки, — гремел Джек, испепеляя их полным презрения взглядом. — Мы с вашей матерью думали, что приятно проведем вечер с вашими друзьями. А вы подстрекали их вести себя по-свински. Надеюсь, вы собой довольны. Топаз начала всхлипывать. У Иоланты был расстроенный вид.
— И теперь вы обе поможете мне навести порядок. И вы тоже, — бросил он четырем парням. — Ты соберешь пустые бутылки! — приказал он самому низкорослому. — Ты будешь мыть пол. Иоланта, принеси ему швабру! Топаз, — скомандовал Джек, — почисти диван! А ты, — он взглянул на Уэйна, — поможешь мне снять зеркало.
— Да-да, сэр, — пискнул тот. — Извините, сэр… Без обид?
Пока мы убирали, морщась от кислого запаха блевотины и сладкой вони марихуаны, я поглядывала на Джейн. Она была выбита из колеи и не могла вымолвить ни слова. Девицы тоже помалкивали. У них был пристыженный, испуганный вид. Но я заметила еще кое-что. Когда Джек проявил твердость, твердость, которую раньше боялся обнаружить, в их глазах мелькнуло восхищение.
Февраль
— Разумеется, я не против, — сказала Эмбер. — Не глупи, Минти.
— Слава богу! — расслабилась я, ставя подснежники в вазочку. — Не знала, как ты к этому отнесешься, — продолжала я, — но решила, что все равно узнаешь.
