Беру тебя напрокат (СИ) - Трифоненко Елена

Сестра несколько секунд яростно кусает губы, а потом смотрит заискивающе:

— Валера пишет, что не Петров выложил пост с трусами. Это сделал его ассистент, чтобы отомстить за увольнение.

— Серьезно? — Я театрально приподнимаю одну бровь. — Ничего так легенда, прикольная. Жаль только, что заезженная. Петрову пора бы что-то новенькое придумать, а не валить все свои выходки на ассистентов. Так Валере и передай.

— А знаешь, я ему верю.

— Кому? Валере своему или Петрову?

Женька ненадолго задумывается, а потом трясет лохматой головой:

— Обоим.

— А я никому больше не верю, Жень. Никому!

Почти минуту мы сидим молча, а потом сестра толкает меня плечом:

— А может, ты все-таки дашь Петрову шанс объясниться? Ему есть что тебе сказать.

Хлюп! Я поспешно отворачиваюсь от сестры. Нет, я не хочу ни с кем объясняться. Мне и без лапши на ушах неплохо живется!

— Ник, ну поговори с ним, — не отстает Женька. — Хотя бы по телефону.

Я фыркаю и беру в руки стакан с кофе:

— Так, все! Закрыли тему. Не хочу больше слышать ни о каком Петрове. И еще, — я делаю сердитое лицо и смотрю на сестру пристально-пристально. — Если ты сообщишь этому гаду, где меня можно найти, я тебе этого не прощу. Никогда.

— Серьезно? — Женька бледнеет и судорожно сжимает рукой подлокотник.

— Серьезно! Если ты когда-нибудь сольешь Петрову мои координаты, я уеду на год куда-нибудь на Крайний Север и даже писем тебе писать не буду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В Краснодаре я провожу только день, а потом сразу уезжаю на побережье. Во-первых, дома мне все время хочется плакать, во-вторых, я боюсь, что меня найдет Петров.

Седьмое чувство подсказывает, что он не оставит меня в покое. Он явно не хотел, чтобы я уезжала с корабля, явно надеялся, что тот скандальный пост в его Инсте останется для меня незамеченным. Подписчики Петрова жаждут продолжения нашей истории, а значит, он в любой момент может снова ворваться в мою жизнь, изображая влюбленного простачка. Мне этого не надо. Больше я не играю в его игры.

Снимать влоги на побережье в сезон очень даже выгодно — людям интересно смотреть видео про наши курорты, да и многие отельеры, узнав меня, селят у себя бесплатно, сами организуют мне развлекательную программу.

Я специально не задерживаюсь в одном городе надолго. Два дня провожу в Анапе, день катаюсь на велосипеде в Новороссийске, потом уезжаю в Туапсе. Первые влоги я снимаю почти через «не хочу», но постепенно рабочий настрой возвращается. И это для меня самое важное.

Людям нравятся жизнелюбивые оптимисты, и я стараюсь перед камерой быть такой. А по ночам, конечно, накатывает тоска. Впрочем, мне удается держаться и не плакать: распухшая от слез физиономия в кадре не мой стиль.

В Туапсе я ловлю себя на мысли, что мне впервые плевать на то, что сейчас пишут обо мне в сети. Видимо, у меня наконец появилась броня. Я даже и не читаю комментарии под своими видео. Только отмечаю число подписчиков: оно стремительно растет.

В один из наших созвонов Женька снова заводит разговор о Петрове. Я ругаюсь, требую прекратить. Сестра не унимается:

— Ник, он удалил все обидные для тебя посты и принес публичные извинения. Он хочет встретиться и поговорить.

— Ну и пусть хочет, — отмахиваюсь я. — А мне этого не надо. Даже если тот пост выложил не он, это ничего не меняет. Он обещал меня защищать, а сам даже со своими ассистентами разобраться не может. Зачем мне инфантильный идиот?

Когда я сбрасываю вызов, руки почему-то дрожат.

Молниеносный рост моих подписчиков приводит к тому, что на меня как из рога изобилия сыплются предложения от спонсоров. Я ни от каких не отказываюсь: за рекламу неплохо платят, а еще она помогает найти интересный контент.

В одном из видео я рекламирую спортивную экипировку и самокат. В другом — спа-отель в Сочи. В третьем — экскурсионное бюро. А потом мне поступает просто невероятное предложение: меня просят снять во влоге прогулку на вертолете. Я еще в прошлом году смотрела ценник на такое удовольствие и была немного шокирована. Получасовая прогулка стоила тогда почти тридцать тысяч рублей. Меня жаба задушила, столько отваливать, хотя полетать хотелось и даже очень. А теперь, получается, то, о чем я мечтала, само ко мне пришло. Бывает же!

Я тут же отвечаю новым спонсорам согласием. Со мной созванивается девушка и подробно разъясняет мне детали коммерческого предложения:

— Полет будет проходить над Красной Поляной, через два дня. Дорогу к нам и проживание в гостинице вам тоже оплатят.

Я закусываю губу, чтобы не завизжать от почти щенячьего восторга.

Время до полета пролетает стремительно. Раз — и я уже включаю камеру на взлетной площадке.

Вжух-вжух-вжух! Вращающиеся винты вертолета похожи на лезвия. При виде них у меня почему-то подгибаются колени и холодеет в животе. Желание куда-то лететь стремительно испаряется.

Мне обещали двух пилотов, но все равно страшно. Один пилот уже сидит в кабине, разбирается с приборами. Второй — встречает меня метрах в двадцати от нашей «стальной птицы», широко улыбается. Я тоже улыбаюсь, но мысленно проклинаю тот день, когда подписалась на все это.

— Вы готовы? — второй пилот вынужден орать, чтобы перекричать шум от винтов.

Я киваю. На самом деле, я не готова. Мне хочется бежать отсюда, сверкая пятками, но нельзя. Мне нельзя.

Пилот жестом предлагает следовать за ним, а я словно к земле прирастаю. Совершенно не могу пошевелиться.

— Боитесь летать? — снова орет пилот, не переставая скалиться.

— Немножко!

Он ободряюще похлопывает меня по плечу:

— Все будет хорошо. Не волнуйтесь!

Я перекладываю «Гоу про» в левую руку, а правой показываю на небо:

— А мы оттуда точно не грохнемся?

Пилот смеется. Он, кстати, выглядит моим ровесником, и это тоже тревожит. Мне хотелось бы кого-нибудь постарше, поопытней.

Я пытаюсь оценить возраст другого пилота, но не могу его как следует рассмотреть, потому что на лицо мужчины надвинута кепка, а на стеклах кабины играет солнце.

— Пойдемте, — молоденький пилот берет меня под руку и почти силой тащит к вертолету.

Когда мы оказываемся в кабине, он помогает мне пристегнуться и надевает на меня наушники с микрофоном. Я стараюсь ни о чем не думать, сосредоточиться на съемке. Осматриваю через камеру спины пилотов, кабину, виды из окна.

Уже через пару минут вертолет отрывается от земли и зависает в воздухе. Страх вдруг проходит. Я чувствую невероятный восторг, чувствую себя совершенно свободной и безмятежной, о чем, конечно, тут же сообщаю камере:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ребята, это потрясающе! Я никогда ничего подобного не испытывала.

Молоденький пилот оборачивается ко мне и снова улыбается:

— Да, это круто!

Вертолет взмывает выше и плывет над горами. Олимпийские объекты остаются позади, теперь под нами лес — кудрявый и изумрудный. Я прилипаю к окну вместе с камерой.

— Боже, какая красота!

— Мне тоже очень нравится! — говорит вдруг пилот, чей возраст я не определила.

Говорит голосом Петрова!

Что?

От неожиданности я чуть камеру не роняю. Потом, немного подумав, решаю, что мне просто померещилось. Ведь такое бывает, когда перенервничаешь, когда от волнения не хватает кислорода.

Я украдкой перевожу дух, ослабляю воротник рубашки.

Пилот в кепке вдруг оглядывается и, на самом деле, оказывается Петровым.

— Привет! — говорит он и смотрит виновато. — Я решил, что в воздухе ты меня точно выслушаешь.

— Нет! — я в ужасе мотаю головой. — Нет! Я не буду тебя слушать!

— Ника, но я хочу все объяснить. Хочу попросить прощения!

Господи, за что мне это? Я поворачиваюсь к молоденькому пилоту и с остервенением трясу его за плечо.

— Немедленно посадите вертолет! Пожалуйста!