Александр Стефанович - Париж ночью
— Главное в жизни, оказаться в нужном месте в нужное время, — философски заметил Эдуард и заказал еще одну бутылку.
— Приношу извинения, но я вынужден вас покинуть, — неожиданно произнес банкир.
— А как же кускус? — спросил я.
— Нам больше останется, — пошутил Ставский.
Судя по всему, он не удивлялся таким внезапным переменам в его поведении.
— Мы обо всем договорились, — сказал банкир, пожимая ему руку, кивнул мне и скрылся в направлении автомобильной стоянки.
— Странный тип, — сказал я Ставскому. — Кто он такой?
— Мой клиент, — ответил Эдуард.
— А что у него за яхта?
Ставский посмотрел на меня удивленно:
— Откуда ты знаешь про яхту?
— Он рассказал, даже нарисовал ее, вот где-то здесь на салфетке.
Я начал искать бумажку со схемой, но ее нигде не было.
— А что он еще тебе рассказал? — спросил Эдуард.
Я решил сблефовать:
— Кое-что.
— И про банк?
— И про банк. Только я не все понял? Кто же он такой?
— Очень занятный парень. Организовал у себя в республике первый частный банк. Провел потрясающую рекламную компанию и, когда все: и госструктуры, и бандиты, и частные вкладчики, и даже семья президента — доверили ему свои деньги, исчез вместе со всей наличностью. Тогда ему объявили войну — и блатные, и местные спецслужбы, и обманутые частники. Они наняли киллеров, чтобы если не вернуть деньги, то хотя бы отомстить. А он построил себе яхту по спецзаказу и носится на ней по всему миру. Больше двух ночей в одном порту не проводит. То, что его рано или поздно «замочат», знает и он сам, и бывшие вкладчики его банка. Весь вопрос в том, когда это случится. Счетчик, как ты понимаешь, включен.
Ставский замолчал. Я тоже не задавал вопросов. Нужно было переварить информацию.
— Но сегодня он был не прав. Ушел, не дождавшись кускуса. А ведь еще неизвестно, когда ему придется отведать этого супчика. И придется ли отведать вообще.
Официант поставил на стол супницу с бульоном, блюдо с жареной верблюжатиной, тарелку с изюмом и моченым горохом.
— Точно, — сказал Эдуард, вдыхая густой аромат вареных овощей. — Лучше этого кускуса нет нигде, ну, разве что в самом Марракеше.
– У меня тоже есть личные воспоминания про Лазурный Берег, — вдруг оживился Пьер. — Был там у меня один забавный приятель в Ницце…
Кристиан и киллер
Много я видел ловеласов, но Кристиан был чемпионом. Юные красавицы ходили за ним табунами.
И это было загадкой. Потому что внешне Кристиан не представлял собой ничего особенного. Лысоватый, толстый полуараб, помешанный на сексе. Все его разговоры, шутки, анекдоты были только о женщинах, о постельных приключениях и обо всем, что с постелью связано. Поскольку я тоже считаю это лучшим из занятий, наши дорожки быстро сошлись. Нас связала дружба по интересам.
Кристиан держал сэндвич-бар в самом центре Ниццы. Он располагался в узкой щели между домами. На улицу выходил прилавок, за которым стоял продавец, а в глубине помещения, между столом и холодильником, обычно восседал Кристиан в окружении красавиц — студенток местного университета. Непонятно было, когда эти красотки вообще учились. Целыми днями они торчали в сэндвич-баре и смотрели в рот моему приятелю. Эта сцена так и просилась на холст. Картина могла называться «Султан в гареме».
Иногда мы виделись с Кристианом каждый день, а иногда не поддерживали контакта по неделям. Вернувшись однажды в Ниццу после непродолжительного отсутствия, я заглянул к Кристиану и увидел там душераздирающую сцену. Весь сэндвич-бар был заполнен толпой рыдающих красавиц. У меня екнуло сердце. Я подошел спросить, что случилось. Опознав во мне приятеля Кристиана, они наперебой начали что-то верещать и при этом зарыдали с еще большей силой. Поднялся невообразимый гвалт. Половина девушек были арабками. Эти причитали с особенной страстностью. Понять что-либо было невозможно.
— Стоп, стоп! — прикрикнул я на них. — Пусть говорит одна, и медленно!
Но никто не хотел уступать своего права первой рассказать ужасную историю. Из их сбивчивой тарабарщины я понял, что Кристиан в больнице, он ранен, и достаточно тяжело. Виновницей была одна из девушек, которая, приревновав Кристиана к остальным, воткнула прямо в живот моему приятелю длинный нож, которым резали колбасу для сэндвичей.
Девушки живо разыграли сцену покушения и указали на очень похожий нож. Настоящее орудие преступления забрала полиция.
Я выразил через них соболезнования бедному другу, пожелал ему скорейшего выздоровления и оставил девчонкам свой телефон с просьбой сообщать о его самочувствии.
— Но если произойдет что-либо трагическое, тоже сообщите, чтобы я знал, когда похороны, — наказал им я.
До похорон дело не дошло. Через несколько дней мне позвонил сам Кристиан и сообщил, что вышел из больницы и сидит у себя в баре. Я сел в машину и помчался, чтобы увидеть вернувшегося с того света приятеля. По дороге я живо представлял себе сцену возвращения хозяина гарема — все эти танцы живота, визги и слезы счастья многочисленных наложниц.
Однако толпы в баре я не обнаружил. В глубине, на фоне белых холодильников, сидел бледный Кристиан. Он меня приветствовал, но подняться из кресла не смог. Я обнял приятеля. Он поднял майку на животе и показал приличных размеров ватную подушку, прилепленную к телу липкими лентами.
Кристиан рассказал, какой глубины у него ранение, сколько кишок и внутренних органов задето. Я ему посочувствовал. Он угостил меня кофе, который приготовила единственная девушка, находившаяся рядом с ним.
— Знакомься, — сказал Кристиан, — моя новая подруга, Набила, она из Туниса.
Девушка была очень красивая, со сверкающими глазами и точеной фигурой. Она нежно ворковала вокруг Кристиана, гладила его по голове, ласкала и всячески возрождала к жизни.
Я представился ей и из вежливости спросил, чем она занимается.
— Известно чем, — усмехнулся Кристиан. — Это мой киллер.
— Кто? — не понял я.
— Мой киллер, — повторил он. — Ведь это она разогнала весь мой гарем и засадила в меня этот нож по самую рукоятку.
– Хорошие у тебя дружки, Пьер. Но давай вернемся к кинофестивалю. В том году Россию представлял фильм режиссера Вити Невского, моего знакомого, персонажа не менее колоритного, чем твой Кристиан.
Наши в городе
Витя прославился еще во время учебы на режиссерском факультете ВГИКа. Он был заметной личностью — обаятельный, с простецким круглым лицом и вечно озорными глазами. Василий Шукшин первым увидел в нем актера. Витя снимался во всех студенческих работах Шукшина, а потом и в больших его фильмах, что говорит о его обаянии и темпераменте. К тому же в Невском бурлила молодая кровь. Он был просто помешан на сексе и пользовался успехом у девушек.
Студенты, будущие режиссеры, значительное время обучения проводили в кинозалах. Каждый день они смотрели фильмы из истории отечественного и зарубежного кино. Но если просмотры выпадали на утренние часы, то частенько во время первой пары, с девяти до двенадцати, в темном зале все спали. Потому что, во-первых, сказывалась ночная жизнь, а во-вторых, обязательные к просмотру фильмы далеко не всегда были интересными. Виктор Невский, как человек живой и верткий, однажды, собираясь поспать, повернул голову круче других и увидел в окне кинобудки, рядом с лучом кинопроектора, очень симпатичное женское личико. А поскольку вход в кинобудку был прямо из зала, он поднялся по лесенке в проекционную, открыл дверцу и обнаружил там смазливую девушку с огромным бюстом. Она работала киномехаником. Обаяв ее с присущей ему легкостью, он тут же вступил с ней в преступную связь. После этого случая занятия по истории кино стали его самыми любимыми. Потому что, когда остальные студенты засыпали, он удалялся в кинобудку и занимался там любовью с девушкой-киномехаником. Одно было плохо — каждые десять минут им приходилось прерываться для смены бобин в кинопроекторе. Но это даже придавало пикантность их романтическим свиданиям.
Короче, возник у них необычный роман. Потому что, кроме как в кинобудке, они нигде не встречались. Не назначали свиданий, не гуляли по осенним аллеям и, как ты понимаешь, не ходили в кино. Они встречались только в этой кинобудке. Поэтому, когда подруга предложила Вите встретить с ней Новый год, он удивился, но согласился: «Почему нет? Конечно!» И пришел к ней по указанному адресу с бутылкой «Столичной». А придя, обнаружил, что девушка не одна, а с симпатичной подругой. Выпили, закусили, потанцевали, снова выпили. В результате — Витя оказался в койке. Сначала — с грудастой, потом — с ее подругой, потом — с двумя. Так они провели первый день нового года, а утром 2 января Витя, счастливый и хмельной от вина и усталости, вернулся к себе в общежитие.
