Эликсир бодрости - Александр Семёнович Иванов
По неосторожности я как-то возьми и выскажи эти мысли противоборствующему лагерю. Жена посмотрела на меня с сожалением и сказала:
— Неужели ты не понимаешь? Брюки очень эффектно подчеркивают полное равноправие женщин с мужчинами.
— Но позволь, — возразил я, — мужчины же не надевают юбок, чтобы подчеркнуть свое равноправие с женщинами.
— А шотландские стрелки? — язвительно заметила дочь, вступая в спор.
— Правильно! — торжественно произнесла жена. — Шотландские стрелки — это, во-первых, а во-вторых, мужчины, может быть, и носили бы юбки, но у большинства из них ноги волосатые, а это плохо смотрится.
Аргументы были настолько веские и так безапелляционно изложены, что мне ничего не оставалось делать как снова признать себя побежденным.
Да, мода действительно понятие широкое.
ПЕРВАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ ПОБЕДА
Возраст в спорте — понятие относительное. Все зависит от того, каким видом ты занимаешься.
Если ты шахматист, то лет до тридцати будешь считаться молодым, еще подающим надежды. Если, скажем, футболист, то в тридцать лет ты уже ветеран. Ретивые болельщики на трибунах по поводу каждой твоей оплошности с удовольствием кричат: «С поля его!… На пенсию!» А если пловец? Ты еще паспорт не получил, а уже в расцвете сил, мастер, а иногда и заслуженный. Вот и разберись, у кого какой возраст.
В моем спортивном возрасте мемуары, правда, еще не пишут, но в узком кругу друзей уже частенько предаются воспоминаниям. Больше всех, конечно, вспоминают охотники и рыбаки, но представители других видов спорта тоже не прочь вспомнить, как они чуть-чуть не установили рекорд или чуть-чуть не стали чемпионами.
Я в молодости немного занимался боксом и, представьте себе, даже одерживал победы. А дело было так. Проходили соревнования по боксу на первенство облсовета «Авангард». У моего дружка, Ваньки Ильина, был второй спортивный разряд, а ему нужен был первый, потому что он, как говорил наш тренер, «имеет серьезные данные на чемпиона». Я серьезных данных не имел.
Ваньке, чтобы получить первый разряд, осталось побить двоих. Одного он уже побил, а второй, как на грех, перед соревнованиями заболел, и Ванькин разряд повис в воздухе. Чтобы спасти разряд, тренер решил, что Ванька побьет меня, Эта идея мне не понравилась. Тренер долго доказывал, что это совсем не страшно и что некоторые люди, ради престижа спортивного общества и своего тренера, совершали более значительные подвиги. И я согласился.
Перед боем я все же попросил Ваньку, чтобы он меня не очень сильно бил. Ванька покровительственно похлопал меня по плечу перчаткой и сказал:
— Не бойся. Два раунда поработаем на публику, а в третьем, если почувствуешь себя плохо — ложись.
— Ладно, — говорю, а сам думаю: «За три раунда он из меня отбивную сделает». И я твердо решил лечь на первой же минуте.
Выходим на ринг, Судья называет Ванькину фамилию и перечисляет его заслуги. Публика хлопает, мальчишки свистят (Ваньку в городе знали). Затем судья представляет меня. Зал подозрительно притих. Правда, кто-то раза два хлопнул, но, видимо, устыдившись, замолк. И вдруг… в затихшем зале раздался звонкий мальчишеский голос:
— Не боись, Костя, поливай его с левой!
Глянул я в ту сторону, откуда кричат, и ахнул. Кричал Витька, младший брат Лены. Кто такая Лена, я объяснять не буду, только ложиться на глазах у Витьки в первом раунде, мне расхотелось.
Пока я соображал, как мне быть, раздался гонг и Ванька налетел на меня, как молодой петух. Правда, уговор он соблюдает, бьет не сильно. Это меня несколько ободрило, и я повеселел. Бегаем мы по рингу, Ванька все разные удары демонстрирует, а я больше глухую защиту. Публика, как всегда, шумит, а мне даже весело стало. Бьет-то не больно!
Во втором раунде Ванька активность заметно снизил. Или жалко ему меня стало, или перегрузочка у него получилась. Он накануне на дне рождения у кого-то был.
Не успел я прийти к определенному выводу, Ванька, видно по ошибке, как треснет меня в челюсть, да так, что искры из глаз посыпались. Я страшно разозлился и хватил его по уху. Смотрю, Ванька на полу, в нокдауне. Судья тут же сделал мне предупреждение за удар открытой перчаткой и начал счет.
В нокдауне, я вам скажу, человек чувствует себя, как после хорошей дозы коньяку — голова вроде бы работает, а все остальное нет.
На счете семь Ванька вскочил на ноги и бросился на меня, на этот раз уже по-настоящему. Только вижу, устал он, воздух ртом хватает, как рыба на берегу, а удара совсем нет. «Если не прибавит, — думаю, — три раунда выдержу».
Начинается третий раунд. Ванька снова бросается в атаку и опять чувствую, нет у него силы. Сам я тоже еле на ногах держусь.
«Теперь главное не упасть», — думаю и начинаю потихоньку отходить в угол. Боксеры, как правило, опасаются попасть в угол — маневра нет, а я страшно обрадовался, когда спиной почувствовал канаты. «Теперь не упаду», — соображаю. А публика кричит: «Добивай его!» Она думает, что это Ванька загнал меня в угол, а не сам я избрал такую тактику боя. А Ванька добить меня уже не может, потому как сам еле стоит на ногах и, чтобы не упасть, за мою шею держится. Это в боксе называется ближним боем. У боксеров тяжелого веса в третьем раунде такое часто случается.
Стоим мы, значит, обнявшись, а меня смех разбирает. Еще бы не смеяться! На глазах у Витьки три раунда выдержал почти с чемпионом. От избытка чувств и обуявшего меня веселья, я Ваньке и говорю шепотом:
— Вань, а Вань, хочешь, я тебя сейчас за ухо укушу?
Ванька ошалело глянул на меня, как-то боком попятился и, потеряв точку опоры, хлоп на пол. А я стою, меня канаты поддерживают. Публика ревет, а громче всех Витька.
Судья, по привычке, крикнул мне: «В угол!» — и принялся считать. Отсчитав положенные десять секунд, подходит ко мне, берет за руку и тянет в центр ринга, чтобы объявить меня победителем.
Только я оторвался от канатов, как ноги у меня подкосились и я тоже оказался на полу, рядом
