Джек Аллен - Последний звонок
— Присаживайся, Калеб, да?
Калеб в состоянии красной тревоги. Он уже видел такое в фильмах. Когда ручки кресла скрутятся и захватят его. Будут удерживать его на месте, пока Уильямс выдерет ему один за другим все зубы. И прожекторы будут светить ему в лицо. Ослепляя его и ломая волю.
— Благодарю вас, сэр. Я постою, если вы не против.
— Как хочешь, Калеб. Сигарету?
— Благодарю вас, сэр. Не курю. Плохой пример людям, ага? Армейский рацион не богат, если вы в курсе.
Уильямс смотрит на Калеба долгим недоуменным взглядом. Может, Рис прав. Тот сходит с ума.
— Ты не возражаешь, если я закурю?
— Конечно нет, сэр. Прошу вас.
Толстый коротышка одет безупречно. Всё в нём изящно и хорошо подобрано. На столе не разбросаны бумаги. Из этого самого кабинета он контролирует громадную Общеобразовательную Школу Уоллискот Роуд. Таблицы и графики, прикрепленные кнопками к стене, однозначно говорят ему, кто, где и что должен вести. Человек старой школы. Д.К. Докомпьютерной.
Калеб смотрит, как Уильямс раскуривает сигарету. Удивлённо разглядывает его через первые клубы дыма. Глаза косят глубоким подозрением. Не может его понять. Решает проверить реакции.
— Давай, Калеб, я сразу перейду к делу. Со времён трагической кончины Джереми ты руководишь кафедрой Комплексного Обучения. И тебе ничем не помогают.
Калеб совсем было решил согласиться с ним, но тот начинает говорить вновь.
— Не называя имён, Калеб, я думаю, по-честному, тебе там не помешают один или два учителя. Я прав?
Калеб пожимает плечами. Неопределённо. Он бы сказал, все три.
— Немногие учителя способны работать с глубоко отстающими. Наш персонал не всегда может поладить и с так называемыми успевающими. Но у тебя там подобрались совсем уж полные отморозки. Правильно?
Калеб озадачен. Не может понять, что хочет услышать от него Уильямс. Если он признает, что у него есть проблемы, выйдет, словно он не справляется со своей работой.
— Ну… Есть пара трудных ребят.
Уильямс хохочет. Есть мысль, что с этой информацией он ничего не поделает.
— Плохие новости для тебя. С понедельника будет ещё один. Гэри Гринвуд. Его выгнали из Общеобразовательной Гринхилл за то, что он вывесил учителя из окна. Ещё у него напряги с полицией. С обрезом ограбил почтамт. Сейчас вышел под залог, но поскольку закон утверждает, что он обязан учиться в школе, он пришёл к нам, точнее, к тебе, парень. Молодцом, Калеб! Ты сорвал джек-пот!
Уильямс притворяется, что ему смешно. Чтобы проверить, засмеётся ли Калеб. Тот не смеётся. Наоборот, чует нехорошее. Высшее управление сроду не посылало специалистов по оружию в К.О. Воры были, поджигатели, проститутки и насильники, но закоренелых преступников не было. Что-то тут нечисто. Мистер Любезный В.М. вдруг снова становится серьёзным.
— Послушай, Калеб. Сколько лет ты уже у нас работаешь?
Калеб говорит, что два. Закончит в пятьдесят. Выйдет на пенсию, возьмёт выходное пособие, и съебнёт отсюда, только его и видели. Его способ отметить Миллениум.
— Может, я могу сделать тебе одолжение и увеличить размер общей суммы.
Калеб позволяет себе роскошь еле заметной улыбки. Наконец. Настоящая причина, зачем его позвали.
— Каким образом?
Уильямс выдувает идеальное кольцо дыма. Смотрит, как оно неторопливо поднимается. Следом за ним сразу следующее. В воздухе держатся одновременно четыре. Он хочет, чтобы Калеб впечатлился его лихими кольцами, но тот молчит, как рыба. Какого хуя он должен восхищаться? Уильямс может упражняться сутки напролёт. Так что он решительно упёрся в него взглядом. Ждёт подсечки.
— Не хочешь ли работать на постоянной основе? Взять на себя управление всем делом за деньги Старшего Хозяина?
Калеб смеётся во весь голос. Теперь понятно, чего хочет Уильямс. Купить его, чтобы он стучал на своих ребят. Заставить его предать доверие, которое он выстраивал годами. Ни за что. Детишки в К.О. верят Калебу. Знают, что он не дятел. Рассказывают такие вещи, которые завели бы их в тюрьму, если бы власти узнали. Голос мистера Любезного В.М. становится всё более озабоченным.
— Пойми, я хочу стабильности у вас, особенно в преддверии проверки из Офстеда. [Ofsted — the Office for Standards in Education — Министерство no Стандартам в Образовании (прим. пер.).] Дети тебя уважают. Ты говоришь на их языке, а выходное пособие не вечно будет в продаже. Как только местные власти сократят количество учителей до экономичного уровня, халява кончится. Помяни мои слова!
Он прищёлкивает пальцами. Изучает лицо Калеба. Продолжает вещать.
— Не хочу давить на тебя, чтобы ты брался за дела, которые повредят твоему здоровью. Не хочу, чтобы ты кончил, как Джереми Филс.
Пауза. Ещё одно кольцо дыма. Потом осторожнее, прищурив глаза.
— Пойми, Калеб, буду с тобой честен. Рис, похоже, считает, что давление не пойдёт на пользу. Он думает, что у тебя и так дел по горло. Усовершенствование дома, все дела.
Вспышка злости пробегает по лицу Калеба. Значит, Рис уже на него донёс! Поддерживает репутацию подлого В.М.
— Его проблема, мистер Любезный, в том, что у него нет чувства юмора.
Уильямс подавляет хихиканье. Не ценит в сотрудниках излишней фамильярности.
— Я ему так и сказал. Надо иметь чувство юмора, чтобы работать в К.О. Хочешь время на размышление? Может, надо обсудить вопрос с Кай?
— Нет. Нет. Нет. Я дам ответ прямо сейчас.
— И каким же он будет?
У Калеба нет причин отказываться от увеличения выплаты. Кто бы ни взял на себя эту работу, отвечать придётся ему. Его слова, как из сборника церковных гимнов. Мощные и правдивые. Прямо как Джонатан Айткен. [В 1999 году Джонатан Айткен был осужден на полтора года тюремного заключения за лжесвидетельство и намеренное препятствие отправлению правосудия (прим. пер.).]
— Вооружённый Мечом Знания и Стрелами Желания я поскачу вперёд и повергну во прах невежество, Ваше Величество!
Озадаченная улыбка расплывается на лице Уильямса. Он не понял. Никак не выяснит, на какой планете живёт Калеб.
— Это значит, что ты согласен?
— Ебанись, но это так, В.М.!
Уильямс встаёт и обходит стол. Дружески жмёт ему руку.
— Молодчага, Калеб! Я знал, что ты примешь правильное решение. Поздравляю! Добро пожаловать на борт!
Пожатие становится более горячим. В глазах — участие, когда он говорит.
— Не кончи, как остальные. С любыми проблемами сначала ко мне. Я хочу, чтобы ты наслаждался долгой и счастливой пенсией.
Глаза Калеба затуманиваются воспоминаниями о прежних коллегах.
Такой человек, как Непроизносимое «Эйч». С ним можно смело идти в разведку. К нему явилась бригада Офстеда. Ёбаные в рот гестаповцы! Они устроили внеплановый набег на Кафедру, и то, что они увидели, им не понравилось. Потребовали учебный план. Когда Непроизносимое «Эйч» сделал его на клочке макулатурной бумаги, заявили, что он не связан с национальным учебным планом. Затребовали полное инспектирование в течение трёх месяцев, и школа оказалась под риском закрытия. Назвали это Специальными Мерами. Угрожали Джереми увольнением. Сказали, что он останется без разряда и пенсии, если дела тут же не наладятся. Мудаки просто горы свернули.
Непроизносимое «Эйч» этого не вынес. Когда они не отпустили его на досрочную пенсию, он явился в Комитет Побега из Концлагеря с планом прорыть из здания тоннель. Комитет этот состоял из «Эйч» и Калеба, одобрившего эту смелую идею и пожелавшего ему удачи. Работая по четыре часа на карачках, он умудрялся вытаскивать тридцать вёдер земли каждый раз, как спускался вниз. Сваливал землю в школьной библиотеке. Высыпая через штанину. Если не сыпалось, подпускал струйку, чтобы смыть. Но шестидесятитрёхлетний ветеран не вынес напряжения. Однажды утром на собрании умер. На полпути через Иерусалим. Инсульт из-за стрессов на работе.
Смерть Непроизносимого «Эйч» только придала Калебу решительности. Факт, что Уильямс только что назначил его на место «Эйч», ничуть не уменьшил его стремления к побегу. На Кафедре К.О. восемьдесят один ученик/заключённый, и они видят в Калебе человека с силой духа, как у Генриха V. Его давнего прародителя, чья кровь пульсирует в его венах. Он не предаст их доверия.
Мистер Любезный В.М. провожает Калеба до дверей кабинета. Хорошие манеры и обаяние включены на полную катушку.
— Не бойся просить, чего хочешь, парень. У тебя нелёгкая работа, я знаю, и обеспечу тебе всяческую поддержку.
Он по-отечески обнимает Калеба за плечи. Берёт его руку и ещё раз крепко пожимает.
— Удачи тебе, Калеб. И поздравления, парень!
Но притворство внезапно кончается. В его голосе звучит отчётливая угроза, когда он вспоминает какие-то слова Риса.
— Вот ещё что напоследок. Забыл сказать раньше. Можешь в срочном порядке передать мне копию своего учебного плана? Он понадобится мне на встрече управляющих. Естественно, он должен соответствовать национальному учебному плану.
