Владимир Величко - Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают
И только тогда началась наша, экспертная работа. По просьбе прокурора работали и вечером и ночью — последнего погибшего вскрыли, взяли анализы уже в третьем часу. Надо сказать, что и следователь и майор тоже никуда не отлучались. Последнее тело родственники забрали уже в три часа и только тогда нас всех развезли отдыхать — меня домой, коллег экспертов в гостиницу. А на следующее утро — не было еще и 8 часов — меня разбудил длинный, длинный звонок в дверь. На площадке стоял следователь, и не успел я толком открыть дверь, как он сунул мне под нос какую-то бумагу. Я со сна подумал, что это постановление о вскрытии:
— Что, еще кого-то убили?
— Нас! Нас убили. Сполосни морду и читай! — Я пригляделся и, увидев золотистые буквы на белом фоне, сразу проснулся!
— Короче, друзья, — сказал нам Сашка, — это был документ, в котором подробно расписывалось все по наркотикам: кто, кому продавал, кому и сколько платили денег, кто прикрывал и так далее. При этом назывались конкретные фамилии сотрудников милиции, судей и прочих участников, рангом пониже. В общем, информация там была убойная. Ну так вот, прочитав это, я недоуменно спросил у Эдуарда:
— А кто же они такие, если знают так много, и, главное, зачем это делают? А почему ты сказал, что нас убили? — тупо переспросил я его.
— Почему? — переспросил он, беря чашечку кофе. — Потому, что раньше они просто убивали, пусть даже явных подонков, и это по большому счету никого не волновало, в смысле власть! А сейчас этот «Белый Беспредел» — черт бы побрал этих правдолюбцев — покусился на систему! А систему таким способом не перебороть. Сейчас к нам прибудет столько охотников за головами, что мало никому не покажется. Начнут трясти и прессовать всех и вся! На всех углах-совещаниях-планерках будут кричать, что «органы» бездействуют. А потом этих… ББ вычислят! Рано или поздно вычислят, даже если они и уйдут в подполье, — грустно произнес он и пошел к выходу. — Власти боятся за свою шкуру, за свои головы, поэтому они начнут снимать головы у других, в надежде спасти свои, — грустно добавил он. Уже выйдя из квартиры, пробурчал:
— Еще не ложился, а… пошли они все на… спать, — эти его слова я расслышал, когда он уже спускался по лестнице.
* * *— Вот уж во что не верю, так в то, что из этой затеи вышло нечто путное, — сказал Самуилыч. — Это какое-то ребячество, какой-то беспредел… пусть и белый.
— Трудно сказать, — ответил Мишка Биттер, — скорее все это выросло на чьем-то обостренном чувстве справедливости, — и, спохватившись, спросил: — А откуда твой следователь взял эту бумагу-то?
— Ой, — хлопнул себя по лбу рассказчик, — совсем зарапортовался! Эти… листовки были во множестве наклеены в самых людных местах городка — на автобусных остановках, дверях магазинов, ну и тому подобное. Народ пошел на работу, и тогда их и обнаружили. Менты тогда насобирали десятка три листовок, а сколько люди разобрали по домам? Так что утаить эту информацию от «народа» было уже нельзя. Да, что еще отмечу, на второй-третий день все оставшиеся цыгане побросали дома и из городка съехали. Не стало их. А к вечеру третьего дня из области приехала ревизионная комиссия с огромными полномочиями «…провести разбор действий органов правопорядка, допустивших создание в городе организованного преступного сообщества, представляющего угрозу существующему положению дел…». Таким мне запомнился отрывок приказа, который привезла с собой эта комиссия и который довелось прочитать уже потом, когда все закончилось.
Ну, так вот, когда проверка началась в верхах — милицейских, прокурорских, властно-городских, — все начальники забегали, а у меня наступило затишье. Ко мне никто не лез, не звал на допросы, в суды, на «трупы». Даже количество умерших снизилось за эти дни. Видимо, гражданам стало любопытно, чем все закончится, и они решили погодить умирать. Своих друзей я тоже за этот не полный месяц видел пару раз, не больше, да и то мельком. А потом случилась неприятность. Когда комиссия проработала пару недель, ко мне пришел гражданин с синяком под глазом и с направлением на освидетельствование — побили в милиции! А дальше все как обычно: паспорт, регистрация в журнале, опрос, кто причинил повреждения и:…майор… в кабинете… в глаз. Вот это да! С меня слетела маска некоей сонной обыденности, и голова лихорадочно заработала: да он же никогда…а сейчас… почему… комиссия… что будет, выгонят ведь, как пить дать выгонят, что делать?
— Так, гражданин, я вас не могу принять, не могу провести экспертизу потому, что повреждения вам причинил… мой друг детства, идите в прокуратуру.
— А-а-а, вы все заодно, шайка-лейка! Я на вас управу найду. — И, вскочив со стула, кинулся вон из отделения, чуть при этом не вывернув дверь в обратную сторону.
— Во, псих… Понимаю Мишку! Если он так себя и в милиции вел???.. Хотя это не в стиле моего друга. — И набрал номер.
— Господин прокурор, — сказал я в трубу, — согласно постановлению прокуратуры… направили… не могу провести… отказываюсь… так как, — и я изложил мотивы, по которым не считаю себя вправе проводить экспертизу. Прокурор кисло со мной согласился и положил трубочку. Вечером я поехал к майору. Он был спокоен, рассудителен и о содеянном не сожалел. Да, стукнул, да, вывел из себя… да, неправ.
— А что будет?
— Не знаю. Выгонят, наверное. А может, и нет. Меня после этого прессовали три человека два часа, не меньше. Как решат, так и ладно.
После этого разговора я успокоился, видя, что Мишка особо не переживает. Ну, случилось! Ну, жаль, конечно, что не сдержался, но он давно нарывался. На том и разошлись. Да, он еще меня предупредил, что наверняка и меня придут проверять и сказал, чтобы я держался спокойно, ровно и на всякий случай знал — что разговор со мной они будут «писать».
Еще более коротко за эти дни виделся со следователем. У него все было нормально, он никому по морде не стучал и в его прокурорском ведомстве все было тихо. Когда прошло три недели с начала этой проверки, заявились и ко мне двое. Один немолодой — хорошо за полтинник, другой — типа качка. Представились и начали мне нервы мотать — расспрашивать о работе, о жизни о том, как акты пишу. Не вняв словам майора, я на исходе почти часа довольно идиотских расспросов, сказал этому полковнику:
— Знаете что, мне некогда, у меня конкретная работа. Закругляемся?
— Ну и последний вопрос: как вы считаете, майор на своем месте, и как вы могли бы его охарактеризовать как человека?
— А при чем здесь майор, — недоуменно спросил я.
— Ответьте, пожалуйста. Нам важна ваша точка зрения, только объективно, по-честному.
— Охарактеризовать как человека? А как можно охарактеризовать человека, которого знаешь с первого класса, который до сих пор один из самых близких друзей!
— Понятно! А про место?
— Здесь ничего не могу сказать. Я не знаю его работы и на каком месте он бы мог быть — сказать не могу. Хотя я считаю, что майор — на своем месте.
Вот на том и разошлись, а больше я их не видел, а вскоре комиссия уехала. Что интересно — со следователем они не беседовали.
* * *По ночной улице, вдоль длинного решетчатого забора городского сада двигался мужчина. Не шел, а именно двигался, как бы перетекая из одного затененного места в другое. Временами он на пару секунд останавливался, замирал, к чему-то прислушиваясь. В такие мгновения его фигура почти терялась в густой тени огромных тополей сада, и только очередное движение делало его едва видимым. Был он невысок и, кажется, худощав, но из-за широкой, наподобие балахона одежды разглядеть его фигуру было непросто. В какой-то момент он остановился и стремительно перемахнул забор сада. Там он замер, слившись с тенью голых, без листьев, веток кустарника. Через несколько минут он услышал знакомые, неровные шаги человека. Вот они замерли по ту сторону забора.
— Все, дело сделано, — сказал мужчина, — теперь все замираем — и вы, и я. Нас нет. Все живут как обычно. Полгода никаких акций. Будут мысли и идеи — сообщишь по каналу, но осторожно. Потому что я — под наблюдением. Все поняли?
— Так точно! — И они разошлись в разные стороны.
Глава 4
Мужчина, пройдя по широченному коридору Серого Дома, остановился перед массивной, двустворчатой дверью с надписью на табличке: «Приемная губернатора области» и, машинально проведя рукой по волосам — все ли в порядке, — открыл дверь и зашел в приемную.
— Доложите Валерию Михайловичу, — сказал мужчина щеголевато одетому референту, — председатель ревизионной комиссии… — Но тут открылась дверь в противоположном конце приемной и оттуда вышел сам губернатор — Кривозубов В.М.
— Ах, голубчик, слышал, слышал, — слегка картавя, скороговоркой произнес губернатор, поглаживая свою холеную бородку. — Очень спешу, батенька, поверьте, некогда, ну совершенно некогда. Вот прямо сейчас едем на презентацию нового ресторана! Вы представляете, — взяв мужчину под локоток и все так же улыбаясь, тараторил он, — ведь какой подарок жителям города сделали предприниматели — такой ресторан, такой ресторан! Вы, уж батенька не серчайте, дел невпроворот. Вы доложите результаты проверки лично Петру Карловичу. — И не переводя дыхания, сказал референту: — Друг мой, проводите господина председателя к… ну вы поняли к кому? — И, застегнув плащ, что подал референт, он, на секунду остановившись в дверях, спросил:
