Владимир Величко - Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают
— Ты забыл. По сообщению из МО РФ, в разбившемся самолете всего было 20 винтовок: три из них уже у нас, и еще осталось 17. Вот если убийства будут продолжаться — тогда есть шанс задержать стрелка.
После ухода Михаила мы с медрегистратором снова взялись за работу, поскольку пришли результаты дополнительных методов исследования и надо было заканчивать экспертизы. Однако долго мы не проработали, потому что позвонил следователь и буквально прошипел в трубку:
— Никуда не уходить! Я сейчас буду, и чтоб не вздумали…
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — сказал я пикавшим в ухо коротким гудкам, одновременно недоумевая, что же такое опять случилось и в чем я провинился.
Следователь прибыл минут через 15 и, буквально втолкнув меня в кабинет, все так же прошипел:
— Ты кому протрепался про визитку?
— Да ты что? Никому! Ты же знаешь, что у меня до фига разных мерзких черт характера, но болтливость в их число не входит.
Следователь перестал меня сверлить взглядом, но потом снова построжал:
— А санитар? — угрожающе произнес он.
— Санитар? Нет, он кадр проверенный! Нет, он исключается. А в чем, собственно…
— Ты понимаешь, — уже остывая, сказал он, — весь город смакует историю с визиткой, причем все ее называют не «Белый Беспредел», а «Бей Бандитов». Мы хотели все это в тайне сохранить, а тут такой прокол…
— А через ваши службы не могла информашка просочиться в народ?
— О «визитке» знали только я и прокурор, а те, кому было поручено заняться проверкой этих «визиток», не знали, откуда она взялась.
— Ну, раз не вы и не мы, то остается убийца. Коль он подложил ее убитому, значит, хотел отметиться, автограф оставить. А когда она не всплыла, он и пустил слух. Больше некому.
— Молодец, а я не додумался, — несколько обескураженно сказал он и, немного помолчав, задумчиво, как бы про себя, произнес: — Тогда нам следует ожидать нового снайперского выстрела…
— Я почему-то тоже так думаю!
Домой в тот день пришел поздно, почти к 20 часам: нам все-таки пришлось заканчивать все акты. А дома меня встретила дражайшая половина, и первый ее вопрос был такой:
— Саша, а правда, говорят, в городе появились мстители, которые отстреливают бандитов? У них даже девиз такой: «Бей Бандитов»?
— Не знаю! Позвони своему другу следователю и спроси.
— Так я, Сашенька, уже звонила, а он сказал, чтоб я у тебя узнала. — И надув губы, с обидой добавила: — И еще он почему-то на меня наорал, скотина.
— Работа у него такая, дорогая.
— Бедненький, ты от голода уже в рифму заговорил! Пошли ужинать, товарищ Пинкертон, твоя любимая тушеная картошка с мясом давно тебя ожидает…
Глава 3
По ночной улице, застроенной деревянными домами, двигался мужчина. Не шел, а именно двигался, как бы перетекая от одного затененного места в другое. Временами он на пару секунд останавливался, замирал, к чему-то прислушиваясь. В такие мгновения его фигура почти терялась в густой тени заборов, и только очередное движение делало его видимым. Тогда становилось понятно, что он невысок, худощав, а его движения — плавные, но одновременно четкие — выдавали в нем человека определенной и весьма специфической профессии.
Если кто-то и наблюдал за ним, то увидел бы, что мужчина, приостановившись, вроде как замер и исчез. Наблюдателю вполне могло показаться, что он прошел во двор дома прямо сквозь деревянные ворота, даже не приоткрывая их. Во дворе он так же плавно перетек к двери дома и исчез за ней. В доме было темно, но мужчина, почувствовав присутствие другого человека, безошибочно повернулся в его сторону:
— Вы готовы? Снаряжение собрано? Проверено?
— Да.
— Все просчитано? Каждое движение, каждый шаг?
— Да.
— Пути отхода? Неожиданные повороты в ходе операции учтены? Каждый знает свою роль?
— Да, — в третий раз ответил голос из темноты, и тогда на стол упала пачка смутно белеющих в темноте бумаг.
— Все эти листки расклеить в местах, которые мы обговорили — ровно через сутки после акции. Информация от меня — по обычным каналам! Вопросы есть?
— Нет! Мы готовы, — ответил голос из темноты, и тут же чуть слышно скрипнула входная дверь, и почти одновременно послышался легкий металлический лязг запора калитки ворот.
В доме, откуда выскользнул мужчина, возник тонкий и неяркий лучик света и, пробежав по столу, осветил стопочку листков бумаги, на которых сверху не ясно мелькнули крупные буквы: ББ. Лучик света погас, потом некоторое время слышался непонятный шорох, легкие постукивания и затем — неравномерные, но очень легкие шаги. Затем легонько хлопнула дверь, и все затихло.
* * *Рассказав это, Александр вздохнул и продолжил:
— Сколько же раз за долгие годы работы мне приходилось слышать эту фразу: «Доктор, у нас труп! На выезд!» Ее мне говорили по телефону из дежурного отделения РОВД, из кабинета начальника милиции или прокурора. Ее вместе с сигналом автомашины кричали с улицы, сопровождаемая стуком сержантского кулака в дверь, она доносилась с лестничной площадки. Неисчислимое количество раз после этой фразы-заклинания я садился в «уазик», «Волгу», «москвичок», грузовик — да, практически во все, что движется на четырех колесах, — и ехал осматривать очередной труп убитого, попавшего под поезд, автомашину, сгоревшего и так далее… Несть числа людей, умерших не своей смертью.
Вот и в это утро вместо будильника меня разбудил телефонный звонок. Я глянул на часы и выругался — спать еще можно было целых полчаса. Выслушав дежурного по РОВД — при тушении пожара обнаружено два обгоревших трупа, — стал собираться. В машине было пусто, и мы с милицейским водителем быстро добрались до места на окраине города. Там меня уже ждал следователь. Едва я открыл дверку, как он, ни слова не говоря, протянул мне «белую метку», на одной стороне которой четко вырисовывались две золотистые буквы, и, сплюнув на мартовский ледок, он сказал:
— Мы с тобой ошиблись, дружище! Следующим оказался не выстрел снайпера, а банальный пожар с трупами.
— Пошли смотреть? Кто эти двое несчастных?
— Двое? Как бы не так! Их не менее восьми… а полчаса назад их было только трое, — печально произнес следователь, — пожарные еще работают, так что могут и еще… нарыть! В общем, дело обстояло так, — сказал он уже другим, деловым голосом, — пожар начался в 4 часа утра, когда задул утренний ветерок. От этого огонь быстро перекинулся на соседние дома… Короче, сгорело 13 домов, в которых компактно проживали цыганские семьи.
— А при чем здесь белая визитка?
— А вот минут за десять до твоего приезда майор раскопал свидетелей, которые сообщили, что одновременно загорелись 5 домов — практически секунда в секунду, а вот на остальные дома огонь действительно перекинулся.
— Постой, ты хочешь сказать, что это поджог?
— Да… и хорошо организованный.
— Не понял, а на фига этому… ББ жечь дома?
— Темнота, — грустно сказал мой друг, — ты что, забыл, куда приехал? Здесь же сплошь цыгане живут! — И я все понял. Цыганские семьи в то время перестали продавать подпольную водку и переключились на наркотики, ставшие для всех немаленькой проблемой.
— Да, да, да, — пробормотал я, — и привлечь никого не могут, насколько я знаю! Так? — спросил я.
— Именно! Покровители в высоких коридорах имеются.
— В том числе и в милицейских? — спросил я.
Эдик усмехнулся и спросил:
— Теперь понял, почему «белая метка»? И все, хватит болтать, пошли работать…
— Я не буду, коллеги, описывать все особенности работы экспертов в случаях массовой гибели людей. Кто участвовал, тот знает, а кто нет — и лучше бы и не знать! Вот и в том случае работы было немерено, поэтому осмотры, описание, фотографирование тел заняло весь день. К вечеру приехали двое экспертов из областного морга. Вся работа с трупами сильно осложнялась местным колоритом: противодействием цыганских женщин. Они никак не хотели, чтобы тела их погибших родственников увозили в морг и там вскрывались. Мужчины при этом держались позади и исподтишка направляли громогласные действия женской половины их сообщества. Сначала цыганки сопротивлялись пассивно, используя чисто женское оружие: крики, плач, а затем в их руках замелькали дубинки, камни, и неизвестно, как бы все обернулось, если бы не майор. Он вдруг вышел вперед и неожиданно выстрелил в воздух, после чего негромко, но очень жестко сказал:
— Если хоть один… переступит вот эту черту, — он показал дулом пистолета на край асфальтовой дорожки, — тот присоединится к ним, — и он мотнул в сторону морга, — понятно? — Лицо майора было страшным — белым, зубы хищно оскалены, а в глазах его была такая ненависть и решимость, что толпа качнулась назад… В этот момент подкатил автобус с десятком омоновцев. Эти бравые ребята с помощью резиновых демократизаторов быстро умерили пыл протестующих.
