Борис Егоров - Маски
Но иронию понимают, к сожалению, не все. И «клюкву» публикуют. Публикуют, забывая о священных принципах нашей советской печати — правдивости, достоверности, проверке.
Соблазн опубликовать «клюкву», чтобы привлечь новых читателей, бывает у некоторых редакторов столь велик, что принципы идут не в счет.
И появляется в газете информация о волке, который случайно забежал в центр большого города (впоследствии волк оказался собакой). И печатают любители «клюквы» сообщения о том, что в реке Оке появились… кальмары и спруты.
Дело не ограничивается растением-людоедом, забайкальским чудовищем, кальмарами и другой чушью.
«Клюква» перекочевывает в сферу обычной человеческой деятельности.
Недавно произошел такой прискорбный случай. Местная газета сообщила, что помощник машиниста тов. Е. собирает почтовые открытки с репродукциями работ живописцев. Информацию перехватило радио, потом областная газета, потом снова радио, далее в газете, уже центральной, появилось сообщение: помощник машиниста тов. Е. обладает ценной коллекцией картин великих художников.
Помощник, машиниста не знал, куда глаза девать: над ним смеялись знакомые, он был поставлен в неудобное положение. Он писал в газеты и на радио — просил дать опровержение. К счастью, опровержение в конце концов дали.
А как же все это произошло? Представить нетрудно.
Говорит редактор с сотрудником:
— Так кто он, этот коллекционер?
— Помощник машиниста.
— Здорово! Значит, так: на работе — у реверса, после смены — коллекционер. И что он собирает?
— Репродукции с картин.
— Репродукции не важны. Важны картины.
— Совершенно правильно. Картины.
— И, наверно, не какие-нибудь?
— Конечно, не какие-нибудь, а выдающиеся.
— Ну, раз выдающиеся, — значит, это Гойя, Ван-Гог, Делакруа, Брюллов, Репин, Васнецов…
— Они и есть!
— Да, уточним еще одну деталь: вы сказали, что художники сделали дарственные надписи…
— Ну, на одной открытке была…
— Как — на открытке? Мы говорили о картинах. И почему на одной? Помощник машиниста, трудящийся… Кто откажет ему?
— Никто. Сам Делакруа почтет за честь…
Так хорошего, честного человека втравили в историю, из которой он едва выпутался. Ужасное положение: ходи по улицам и доказывай, что Гойя не был твоим другом и что Репин в Куоккале чай с тобою не пил.
Любители удивить и поразить во что бы то ни стало наивны и легковерны. Когда в редакцию чувашской газеты «Молодой коммунист» пришла некая Валентина Васильевна Дмитриева, заведующая столовыми хлопчатобумажного комбината, и выдала себя за легендарную разведчицу Валю Довгер, сотрудники газеты заскрипели перьями. А зря скрипели: настоящая Валя Довгер, разведчица специального партизанского отряда, которым командовал Герой Советского Союза Д. Н. Медведев, сподвижница Героя Советского Союза Н. И. Кузнецова, — настоящая Валентина Константиновна Довгер живет в Воронеже… А чебоксарская Валя — Валентина Васильевна — в войне не участвовала и западнее Чебоксар никуда не выезжала.
Журналистов не насторожил тот факт, что в ряде книг отец Вали Довгер назван Константином. Тогда почему же она Васильевна? Журналисты не заглянули в официальную биографию самозванной Вали, откуда легко можно было понять, что к чему. И уж конечно им и в голову не пришло, что сведения о «своих» подвигах она почерпнула из кинофильма «Подвиг разведчика»…
Нам понятно: сотрудниками чебоксарской газеты двигало хорошее, доброе чувство — воскресить подвиги героев, рассказать о патриотах. Но столь высокая задача требует самого ответственного отношения. Об ответственности в Чебоксарах забыли. Хотелось скорее крикнуть, удивить.
А кричать не надо. Это отнюдь не свойственно духу и традициям нашей печати. Погоня за сенсацией всегда была чужда и противна ей.
Мы хотим закончить этот фельетон тем, с чего начали, — вернемся в кабинет, где скучают сотрудники энской городской газеты. Скучают в ожидании, какую «клюкву» пришлет Необычнов.
Откажитесь, товарищи, от его услуг! Пусть он рассказывает небылицы своей бабушке. Рядом с вами вечный, неиссякаемый источник творчества — жизнь. Она, живая и многогранная, шумит за окнами. И в ней — естественной и непридуманной — самое удивительное! А кальмары в пресных водах Оки не водятся: был только один, и притом дохлый. Случайно попался в ящике с серебристым хеком. Ну, естественно, судовой повар выбросил его за борт.
Сверим часы!
Голубцов страдал от собственных достоинств.
Он был воспитан в духе идеальной точности и безупречной аккуратности. Уважал время других и ценил свое.
По этой причине он был очень наивен и имел много огорчений.
Посудите сами: приглашают его на собрание. В билете написано: «Начало в 6 час. 30 мин.» В 6 часов 30 минут он приходит в клуб. В клубе — пусто.
Голубцов одиноко блуждает среди холодных колонн фойе, а потом обращается к дежурному:
— Может, отменили собрание-то?
Дежурный смотрит на него взглядом, в котором нетрудно прочитать такое: «Ты что, братец, рехнулся или от рождения того?»
Голубцов это смелое предположение, разумеется, отрицает. Тогда дежурный говорит:
— Не знаю, откуда вы приехали. Но у нас всегда так: назначаем на шесть тридцать, чтобы к семи — в начале восьмого собрались.
Нечто подобное происходило с Голубцовым и тогда, когда он был зван в гости.
Приходил, конечно, первым. Хозяйка встречала его в халате, руки не подавала: руки у нее были в тесте, она только что приступила к пирогам.
— A-а! Раздевайтесь, проходите! — восклицала она с фальшивым гостеприимством. — Вы, конечно, вовремя, как приглашали… Но раньше чем через час, наверное, никого не будет. По опыту знаю. Я и с пирогами еще успею управиться и душ принять. Так что займитесь чем-нибудь.
Занятия для гостя чаще всего находили сами хозяева: ему предлагали таскать мебель, развлекать младенцев или открывать бутылки.
Один раз он даже натирал полы.
Водил щеткой по паркету и бормотал себе под нос:
— И когда я оставлю эту дурацкую привычку приходить точно?
Дело, безусловно, не в том, что Голубцов не любил физических упражнений. Ему было жаль времени. Что-то он сегодня не успел сделать, что-то отложил на завтра. И ради чего?
Логичнее было бы, конечно, если бы полы натирали опоздавшие.
О них и речь. О тех, кто похищает время у других и но очень дорожит своим.
При этом хотелось, чтобы читатели, смеясь над ними, не забывали и о себе. Будем самокритичными: минусы, послужившие темой этого фельетона, в равной мере присущи многим из нас. Словом, поговорим о времени (в первом значении этого слова) и о себе.
Предоставим, например, слово чуткому, отзывчивому врачу, который дает больному талончик на 15.00, а принимает в 16. Или пунктуальному руководителю, заставившему томиться за дверью своего кабинета целую группу директоров предприятий.
Конечно, со всеми сразу не побеседуешь. Но ведь эти люди приехали не просто так. Их вызвали. Их предусмотрительно оповестили «молнией»: «Ваш вопрос слушается в 13.15. Явка без опозданий».
В других случаях, видимо, можно опаздывать. Такая уж дисциплина. Иначе страховочная приписка «без опозданий» не понадобилась бы.
Итак, вопрос слушается в 13.15. Мы готовы со всей непосредственностью порадоваться столь точному расчету. Но ни в 13.15, ни в 14.15 приглашенного «молнией» в кабинет не зовут. Вопрос в лучшем случае назреет к вечеру, в худшем — его перенесут на следующее заседание.
— Погуляйте, товарищи. Задержитесь на пару деньков.
А задерживаться директору ой как не хочется! У него завод. У него тысячи людей и множество дел.
«Вынужденная посадка» всегда неприятна. У каждого свои планы, свое расписание. Человек работает в учреждении. Учится в вечернем университете. Он самозабвенно поет после работы в академическом хоре или с увлечением осваивает фигурное катание. Пишет книги о своем производственном опыте или нянчит внука. Хороший, милый карапуз, а оставить его не на кого. По сей причине установлены дежурства.
Человек торопится. Но вдруг кто-то лезет к нему в карман. В тот карман, где у него время. Чья-то грубая рука тащит из этого кармана как мелкие монеты — минуты, так и крупные купюры — часы, сутки.
Образ этот, полагаем, вполне уместен. Старая пословица гласит: «Время — деньги». Глупо и обидно терять его на «вынужденные посадки».
Ученые подсчитали: за 70 лет жизни человек 23 года спит, 6 лет он проводит за едой.
6 лет за едой? Это смотря в какой столовой он обедает. У иного на ожидания гуляша с вермишелью и все 12 уйдут.
Плохо, очень плохо, когда лучшие годы похищаются у человека нерасторопными официантками и нераспорядительными директорами пищеблоков. Не легче и не утешительней, если в той же незавидной роли выступают словоохотливые докладчики.
