О. Палёк - Юмор разных лет

Папа, конечно, опечалился. Мама — наоборот. Она уже присмотрела дочке теплое место у себя в отделе. На жуткий дефицит пристроила — одеколоны дешевые продавать. Знаете, анекдот той эпохи: очередь в парфюмерный отдел. Продавец, не глядя, дает два флакона одеколона в одни руки как на конвейере. А тут один интеллигент присмотрелся так к этикетке и говорит, что, мол отклеена. Очередь обалдела просто от такой наглости и кричит, что мол, не задерживай, сушняк, тут душа горит, а он об этикетке. А интеллигент: «Вам-то что, за углом выпьете, а мне на стол ставить».

Тут Андрей подкатил. Любовь в глазах, розы (зимой) в руках. Каждый день. Оттаяло сердце девичье. Но ростки меркантильности уже дали о себе знать. Или вероятнее всегда они были, дерьмовая душонка у девчонки была. Ладно, говорит, уговор, так уговор. Покупаем, мол, кооператив и женимся.

Присмотрели новую «хрущевку» на 2-х Черемушках. («Черемушки» в Рубцовске — это такой район, хаотично застроенный безликими рядами 5-ти этажных панельных домов прямо в чистом поле). На первом этаже (это важно). Папа денег подкинул, надавил, где надо, купили квартиру. Оформили на Ольгу. Папа просто оформлял, мол, на чужого человека как можно было оформить? Не женаты еще, фамилия у тебя к тому же известная в не тех кругах. «Да и ладно, — подумал Андрей, — Какая разница-то? Свадьбу сыграем — будем жить». И пока все свои сбережения (и дружки понадавали) Ольге подарил в виде мебели, тряпок и пр. Обставила она квартирку — на загляденье. Просто выставка — сплошь дефицит на дефиците, даже не верилось, что все в однокомнатную уместилось. Стенка чешская, сантехника венгерская, ковры ручной работы из Эмиратов, на полы паркет дубовый. Денег вбухано было больше, чем сама квартира стоит.

А дело к весне шло. Свадьбу прикидывали на май. Вот тут-то история наша и начинается собственно. Как-то раз Андрей про размер ее пальца спрашивает, мол, на обручальное кольцо, а будущая женушка и знать жениха не хочет. Не мил, мол, ты мне и все тут. Я такая вот крутая, а ты как бандитом был, так бандитом и остался. В жизни ничему не научился, кроме как по форточкам лазать да г… вывозить. Я, мол, принцесса на горошине, а ты — «г…воз».

Обиделся Андрей. Сердце дало трещину. Ладно, мол, говорит, раз так, разойдемся по-мирному. На подарки я не претендую, на то они и подарки. А две штуки, что я путом заработал на нашу совместную жизнь, вынь да положь. Ну а Ольга к тому времени совсем скурвилась. Прикинула, что придется квартиру делить, а как однокомнатную-то разделишь? Две комнаты максимум. Коммуналка на 4-ре комнаты: сосед-алкаш, бабулька-экономка, все норовившая мыло с ванной стибрить да бандиты одну комнату наверняка займут. Насмотрелась. «Какие, — говорит, — Две штуки? Не знаю ни о каких деньгах. Мне эту квартиру папа подарил, что документально засвидетельствовано. А ты мне не муж и вообще давай вали отсель!.

Офигел Андрей. Вляпался в г… по самые уши. Планы строил на жизнь, любовь, с прежней профессией завязал. А тут такая сука, прошмандовка, б…, коза, ё-моё! До рукоприкладства дошло. Соседи набежали — сдали в милицию. Туда уже папанька звякнул. А что там звякать — прошлый раз с трудом на «химию» отбился, только-только срок условного наказания кончился. Одно заявление от Ольги — и все, по «хулиганке» легко упекут на пару лет. Свидетелей — полподъезда.

Пятнадцать суток отсидел, улицы подметал. Возвратился домой. Какой там дом! У матери очередной «ухажер», вертикального положения месяц принять не может. Пьет какое-то дерьмо, стеклоочиститель, от которого моча синяя и сам он синий. Роба нестиранная, вся в дерьме, всю ванну занимает. На работе заждались — полный журнал заявок об очистке. Дерьмо, дерьмо. Вся жизнь — дерьмо!

Пошел на работу. Выпил с дружками. Сел за руль, поехал качать дерьмо. Полную машину загрузил. Но не на заливные поля поехал, а к бывшей зазнобе. Днем она на работе, конечно. Задом сдал на клумбу. Старушонки лихо спрыснули со скамейки. Металлическим концом шланга разбил окно. Сел в кабину. Включил сброс на полную. Большая машина. Больше 8 тысяч литров. Когда милиция приехала, все уже было перекачано в квартиру бывшей любви. Дерьма по пояс…

Год общего режима. Заключительное слово Андрея на суде: «Пусть я буду год париться на зоне, но эта сука будет год отмываться!»

© Палёк, июль 2002

Битва за водокачку

Наши взяли водокачку. Пока первый взвод ротмистра Чачу топил уцелевших в вине, сам он пожертвовал личные трусы на флаг — тоже в синий горошек на белом фоне. Торжественный доклад в ставку сообщал, что город снова получит ржавую мутную воду, т. к. утопили в главном резервуаре несколько тонн вооружения и подняли многолетнюю муть.

На следующий день вода опять исчезла. Оказалось, что осажденным удалось отбить главный вентиль начисто. Наши атаки отбивались одна за другой — враги прочно засели на прокладках и отбивались водяными пушками. Естественно, с боеприпасами у них проблем не было. Как обычно, не было и связи со ставкой, т. к. ротмистр Чачу оборвал с утра телефон, требуя срочного подвоза джина. В Джине отказали (он чинил водопровод), но к вечеру привезли водку и наши отравили воду самогоном.

Ночью упились все. Город пил горькую из-под крана и ждал новостей. Корреспондентка ультратрезвинической газеты «Пей до дна» ухитрилась добраться до места боя через канализацию и взять интервью у ротмистра Чачу в прямом эфире.

К: Ротмистр, ходят легенды о вашей тупости. Мы знаем, что ваша кличка «Чача» произошла от названия вашего любимого напитка. Правда, что вы можете за час выпить 10 литров этой гадости?

Ч: Да, если только за час до этого потренируюсь, выпив не менее.

К: Скажите, а как вы понимаете противника? Они же по-немецки говорят.

Ч: Ну и что? Мы выпимши еще больше.

К: Почему так важна именно водокачка?

Ч: Ну, с утра у нас был сушняк, воды не было и мы решили решить этот вопрос радикально.

К: Так почему же это длится так долго?

Ч: Долго? Вот в прошлый раз террористы захватили водочный завод, так неделю мы не могли от них добиться даже того, чего они хотели. А эти вроде тоже хотели опохмелиться, а с утра в кране не было воды. Вот и осерчали…

К: Так это тоже наши?

Ч: А, перебьем, разберемся.

К: Скажите, где сейчас идет битва?

Ч: Битва идет в наших желудках. С утра мы пили только вино, а теперь вот подвезли водку и все начали мешать.

К: Что это? Я вижу, что ваши доблестные воины пьют с осажденными?!

Ч: Ну да. У них там куча женщин, а у нас проблемы. Впрочем, — ротмистр Чачу посмотрел на корреспондентку оценивающим взглядом… на этом трансляция была неожиданно прервана.

На утро подвели закуску и битва разгорелась с новой силой. Наши применили новый тип вооружения — водяные бомбы. (презерватив с водой). Левый фланг сильно продвинулся в этом, но осажденные развели мосты и нападающих на ящик водки. Фланг оказался изолированным и это дело было решено обмыть. Герой Чачу лично ходил в атаку на мост, но получил пустой бутылкой по голове и обиделся.

К вечеру решили провести переговоры. Запой длился три дня и три ночи. По этому вопросу у сторон разногласий не было. Но главный вентиль противная сторона (Чачу так и сказал потом — противные) отдать отказалась по причине его утери. Решили однако, что необходимо дать воду в детские и пивоваренные учреждения, чтобы город не просыхал. Ротмистр Чачу был горд мирным решением вопроса, но не удержался и съездил по самой противной роже. Зеркало срочно заменили.

Пока осажденные расслаблялись пивом, ротмистр Чачу решил лично проверить позиции. На ногах не стоял никто, стреляли из позиции «лежа». Линия обороны была весьма извилиста — штабной картограф пил, как сапожник. Танкисты заправлялись спиртом, поэтому их боялись садить за рычаги.

Маскировка на уровне — со стороны действующая армия ничем не отличалась от пьяного сброда.

Разворачивали новый скорострельный банкомёт «Будвайзер», который отстреливал 10 банок в секунду. Ротмистр потребовал немедленных испытаний и был поражен — одна банка влетела ему в желудок, минуя рот. Хотя он требовал продолжения банкета, дело закончилось срочной госпитализацией. Поэтому самое страшное оружие — рассол, способный в момент утихомирить войну, не был испытан.

Рано утром наши бегло обстреляли позиции, осажденных быстрорастворимой лапшой и пошли стрелять у них сигареты. В окопах они были встречены «в штыки» — у противной стороны с куревом тоже были напряги. Бой разгорелся нешуточный, окопы заволокло табачным дымом. Дезориентированные наши наводчики ухнули весь заряд рассола в резервуары с чистой водой. Город сначала протрезвел, но потом краны забило огурцами.