Том Шарп - Флоузы
На встрече министров внутренних дел, обороны и верховного комиссара полиции было в конечном счете решено, что все случившееся на Сэндикот-Кресчент не подлежит огласке.
В соответствии с законами об обороне государства и об охране государственной тайны редакторам всех газет было рекомендовано не упоминать об этой трагедии. Аналогичное предупреждение получили телекомпании Би-би-си и Ай-ти-ви, и потому в вечерних новостях сообщалось лишь о взрыве бензовоза, в результате которого загорелся экспресс Лондон – Брайтон. Упоминания о Сэндикот-Кресчент не было нигде. По птичьему заказнику прошла цепь солдат, стрелявших во все живое под предлогом предотвращения распространения вспышки бешенства. Правда, кроме птиц, они там никого не обнаружили; но птичий заказник превратился в итоге в птичий могильник. К счастью, бультерьеру повезло: все это время он проспал, не поднимаясь с места, возле кухонной двери в доме полковника. Пожалуй, если не считать Локхарта и Джессики, бультерьер был единственным живым существом, не покинувшим обжитого места после всех этих бурных событий. Мистер Грэббл, изгнанный из дома канализационным наводнением, явился тем утром в комнатных тапочках – ни в какую другую обувь его обожженные каустиком ноги не влезали – и вручил уведомление об освобождении им дома. Рикеншоу наконец-то отправил жену в госпиталь, а Петтигрю весь день упаковывали вещи. К вечеру они съехали. Супруги Лоури уехали еще раньше, получив, вместе с несколькими пожарными, прививки от бешенства. Полицейского инспектора и нескольких его подчиненных упрятали в инфекционное отделение местной больницы. Отбыла даже миссис Симплон – в маленьком пластиковом мешке столь зловещего вида, что наблюдавшей эту сцену миссис Огилви пришлось давать успокоительное.
– Все уехали, – рыдала она, – остались только мы. Только одни мы. Я тоже хочу уехать отсюда. Посмотри на эти трупы вокруг… Я уже никогда не смогу смотреть на это поле, не вспоминая тех несчастных, что погибли у девятой лунки.
Муж ее испытывал такое же чувство. Он тоже никогда уже не сможет чувствовать себя на Сэндикот-Кресчент по-прежнему. Через неделю съехали и они. Теперь Локхарт и Джессика из окна своей спальни могли любоваться одиннадцатью пустыми домами, стоящими – за исключением несколько покосившегося «баухауса» О'Брайена – посреди больших и отлично ухоженных участков в очень привлекательной местности неподалеку от Лондона, по соседству с прекрасным гольф-клубом, очередь на вступление в который в связи с недавними событиями теперь заметно продвинется. Пока строители занимались приведением домов в первоначальный вид – а в случае с домом Грэбблов и в первоначальную чистоту, – у Локхарта было время заняться другими делами.
Так, готовился к выходу новый роман Женевьевы Голдринг «Песнь сердца». Купив бюллетень книжных новинок, Локхарт выяснил, когда этот роман должен появиться в продаже. Поскольку мисс Голдринг писала в год по пять книг, издавая их под разными псевдонимами, ее производительность вынуждала издателей выбрасывать на рынок одновременно по две ее новые книги. Существовали весенний и осенний выпуски новых произведений Голдринг; «Песнь сердца» была включена в осенний и вышла в октябре. Локхарт и Джессика дождались, пока в списке бестселлеров она за первые три недели после появления в продаже поднялась с девятого места на второе, а потом и возглавила список. Только тогда Локхарт нанес свой удар. Он отправился в Лондон с экземпляром книги и провел полдня в кабинете младшего из Гиблингов, а другие полдня – в кабинете старшего, но в присутствии также и младшего из двух партнеров. К тому времени, когда он уходил, на руках у Гиблингов было
– нет, не просто почти готовое дело о клевете, но рапсодия, симфония на тему такого дела. Никогда еще за всю свою карьеру – а у старшего Гиблинга был огромный опыт в области судебных исков по делам о клевете, – никогда еще они не сталкивались со случаем столь очевидной, вопиющей и возмутительно злобной клеветы. Что еще лучше, издатели, выпустившие книгу Женевьевы Голдринг, были неимоверно богаты во многом благодаря ее популярности, и теперь им предстояло проявить великодушие в разрешении дела, которым занялась фирма «Гиблинг и Гиблинг», иначе на мисс Голдринг повиснет ярлык злостной клеветницы. А. лучше всего было бы, если бы они оказались настолько глупы, чтобы потащить дело в суд. Эта перспектива была столь привлекательной и желанной, что Гиблинги начали действовать с тщательно рассчитанной нерешительностью, призванной обмануть бдительность другой стороны.
Они написали вежливое письмо издателям, господам Шортстэдам, информируя их об одном достойном сожаления факте, о котором они сами узнали от своего клиента, некоего мистера Локхарта Флоуза. А именно: что его имя упоминается в крайне успешно продающемся романе мисс Женевьевы Голдринг «Песнь сердца», выпущенном господами Шортстэд, и что вследствие этой непреднамеренной ошибки они вынуждены, к вящему своему сожалению, просить господ Шортстэд возместить ущерб, нанесенный личной, профессиональной и семейной репутации упомянутого мистера Флоуза теми поношениями и клеветой на него, что содержатся в указанной книге. Имеется в виду, говорилось в письме, что ущерб будет возмещен посредством финансовой компенсации, оплаты судебных издержек, а также изъятия из продажи и уничтожения всех еще не проданных экземпляров книги.
– Так мы расставим ловушку, – сказал один Гиблинг другому. – И будем от всей души надеяться, что они прибегнут к услугам какого-нибудь молодого и честолюбивого юриста, который посоветует им оспаривать дело в суде.
Издательство именно так и поступило. Ответ за подписью самого младшего партнера адвокатской конторы «Кул, Пул, Стул и Фолсом с партнерами», некоего мистера Арбутуса, гласил, что, хотя издательство и автор книги «Песнь сердца», далее именуемой романом, готовы принести мистеру Флоузу свои извинения и оплатить его судебные издержки, а также, в случае необходимости, выплатить ему скромную компенсацию за пережитые им боль и горькие чувства, они никоим образом не считают себя обязанными и не согласятся пойти на изъятие и уничтожение непроданных экземпляров романа. И прочая, и прочая, и прочая. Письмо заканчивалось холодной припиской, что фирма «Кул, Пул, Стул и Фолсом с партнерами» ожидает ответа от мистера Гиблинга. Оба Гиблинга сильно сомневались в том, что их ответа действительно ждут. На протяжении двух недель они держали дело в состоянии неопределенности, а затем нанесли удар.
– Я верно расслышал – четыреста тысяч фунтов в возмещение ущерба? – переспросил мистер Фолсом, когда Арбутус показал ему ответ Гиблингов. – За всю мою карьеру не читал ничего столь чудовищного. Эти Гиблинги с ума сошли. Разумеется, мы будем оспаривать подобное требование.
– Оспаривать? – возразил Арбутус. – Но у них должны же быть какие-то основания…
– Блеф, мой мальчик, голый блеф, – ответил Фолсом. – Конечно, я не читал книгу. Но за непреднамеренную клевету требовать подобную сумму неслыханно. Это неслыханно, даже если клевета была бы преднамеренной. Может быть, вся причина клеветы в том, что просто машинистка перепутала пару слов.
Но ошибался сам Фолсом. Интуиция мистера Шортстэда подсказывала ему, что «Песнь сердца» чем-то отличается по тону от других романов мисс Голдринг. Тем не менее издатель доверился не собственной интуиции, а совету Фолсома и поручил Арбутусу подготовить ответ, выдвинув со своей стороны тоже максималистские требования: если «Гиблинг и Гиблинг» хотят подавать в суд, то пускай подают, и черт с. ними. На следующий день, когда старший клерк принес мистеру Гиблингу на доклад почту, этот уже пожилой и строгий джентльмен впервые в жизни увидел, что сам мистер Гиблинг-старший способен отплясывать на собственном письменном столе. А наплясавшись, босс потребовал за любую цену немедленно доставить в контору две… нет, три бутылки самого лучшего шампанского.
– Мы их поймали за хвост, – торжествующе пропел он, когда появился Гиблинг-младший. – О Боже, в жизни бы не поверил, что доживу до такого дня. За хвост, братишка, за хвост! Перечитай вслух, я должен это слышать!
И когда в воздухе прозвенели слова: «Пусть подают в суд, и черт с ними», Гиблинг-старший задрожал в экстазе профессионального сутяжника.
– Подают в суд, и черт с ними, – упоенно повторял он. – Пусть подают в суд, и черт с ними. Представляю себе, как прозвучит эта угроза в устах адвоката в суде! Да, прямо в лицо судье! Вот в чем, брат, подлинная красота нашей профессии. В жизни юриста есть свои прекрасные моменты. Посмакуем же ту радость, что принес нам этот чудесный день!
Мистер Партингтон, старший клерк, внес шампанское, и Гиблинги послали его за третьим бокалом. Только когда он вернулся, был поднят тост за мистера Локхарта Флоуза, проживающего в доме номер 12 по Сэндикот-Кресчент, столь удачно вошедшего одновременно и в их жизнь, и в роман мисс Женевьевы Голдринг с – о Господи! – каким подходящим названием! В этот день в конторе «Гиблинг и Гиблинг» практически никто не работал. Составление искового заявления – не ахти какое сложное дело. Иск, предъявленный «Гиблинг и Гиблинг» от имени Локхарта Флоуза, истца, к Женевьеве Голдринг и господам Шортстэдам, ответчикам, ничем не отличался от других подобных документов и носил форму обращения Елизаветы II, милостью Божьей королевы Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и всех наших государственных владений и территорий, главы Содружества Наций, Защитницы Веры, к Женевьеве Голдринг, подлинное имя мисс Мэгстер, через посредство господ Шортстэдов: «Мы повелеваем вам в течение четырнадцати дней после вручения вам настоящего искового заявления, включая день вручения, предстать перед судом по иску Локхарта Флоуза, в противном случае истец может осуществить свои права и решение может быть вынесено в ваше отсутствие».
