Игорь Собецкий - Фишки нА стол !
— Не дам! — грозно рявнул зашедший в комнату Валентинов. — Вот вы чем занимаетесь! И это на месте происшествия! В служебное время!
Из-за спины разгневанного начальника с ненатурально честной физиономией торчал замполит Незлобин. Время от времени он пытался выскользнуть за дверь, но начальник мертвой хваткой придерживал его за пуговицу на обшлаге.
— Наливай! — очень кстати провозгласил Иванов, появляясь с чистыми стаканами.
— Я запрещаю вам спаивать моих подчиненных! — загремел Валентинов, обернувшись. — Вы дезорганизовали работу всего отделения. Вон, старшина уже лыка не вяжет!
— Никак нет, товарищ майор! Вяжу! — с этими словами Калашников вскочил, опрокинул стол и вытянулся по стойке "смирно".
На китель Валентинова выплеснулась изрядная порция водки с соответствующим количеством закуски. Замполит за спиной у начальника остался сухим и, воспользовавшись замешательством, улизнул, оборвав пуговицу. Пресс-дива геройски попыталаь спасти положение:
— Минуточку, товарищ начальник! Я вам сейчас тряпочку принесу и все приведем в порядок! — она ослепительно улыбнулась и выпорхнула из комнаты.
Валентинов с видимым героическим усилием притормозил на языке поток вполне конкретных эпитетов. На Иванова (с его молчаливого согласия) свалилась вся ответственность за учиненную пьянку — как на единственного неподчиненого Валентинову в этой комнате.
— Мальчики, а в этой комнате правда убийство было? — Зоя вернулась из ванной, держа в руках забрызганную кровью футболку.
— Кажется, еще одно будет сейчас! — Валентинов все не мог успокоиться.
Но Иванов сориентироваля мгновенно. Он как-то сразу заполнил собой всю комнату, оттерев начальника в угол. На глазах у присутствующих опер мгновенно протрезвел. Кажется, исчез даже запах.
— Откуда у тебя это?!
— Да вот, я же за тряпкой пошла, под ванну заглянула, а она там лежит…
— Опер взял футболку двумя пальцами. Из-под пятен крови ехидно улыбающийся ковбой предлагал дармовое "Мальборо".
"Есаулъ" в своем рассказе как раз и описывал эту майку. Хусаинов очень гордился тем, что потом сумел исключить ее из протоколов допроса. Найденные взамен липового Меснянкина реальные свидетели, видевшие Гринберга в тот вечер в общаге, не сговариваясь, показывали, что он был в майке "Мальборо", но таковой среди вещей подозреваемого не нашли. Прекрасно сознавая, что такое несоответствие материалов дела тянет, по меньшей мере, на возврат на доследование, если не на оправдательный приговор, Хусаинов приложил неимоверные усилия на сглаживание противоречий. Уговорить свидетелей на другую одежду не удалось. Была мысль заменить несговорчивых свидетелей другими, более сговорчивыми ребятами, но сложностей такой вариант сулил не меньше. В результате в протоколах допроса свидетелей Жбан ловко опустил вопрос об одежде.
И сейчас неожиданное появление на свет вожделенной улики произвело на всех посвященных потрясающее впечатление.
— Сергей, понятых! — скомандовал Иванов.
— Остынь-ка лучше, — вяло посоветовал Хусаинов, — следствие закончено, дело в суде, уже поздно пить боржоми.
До Валентинова наконец тоже дошло.
— Эх, твою бы девочку — да на неделю пораньше, — с обидой в голосе протянул начальник. — Кстати, а кто проводил обыск в комнате?
В комнате явственно запахло дисциплинарными взысканиями.
— Жба-а-а-ан!!! — хором откликнулись все пристутствующие.
— Ну что ж, — резюмировал Иванов, — тогда только и осталось — положить ее обратно и забыть. К делу все равно не пришьешь.
— Да, Борис Владимирович, давайте забудем, — застенчиво намекнул Хусаинов, имея в виду скорее не майку, а все остальное, находящееся в комнате.
— А зачем забывать, мальчики? — мило поинтересовалась пресс-офицерша, — В каком суде, говорите, дело?
— В Ленинском, — машинально отозвался Иванов и тут же, вспомнив прошлогоднюю печальную историю, добавил. — Только не вздумай звонить Мариночке! Не хватало нам ЕЩЁ ОДНОГО скандала.
Иванов намекал на секретаршу Ленинского райнарсуда Марину Тузову. Толстая и на вид вполне добродушная Мариночка втихомолку подрабатывала охраной ценных грузов. В кабине трейлера все принимали ее за обычную "плечевую". Правду, по слухам, узнавали лишь те, кто пытался напасть на груз, но они уже никому ничего не могли рассказать. В качестве вооружения Мариночка преспокойно использовала приложенные к уголовным делам "пушки" и потом, возвращая на место, частенько путала их. Из-за этого, собственно, история и выплыла на свет. Сунуть в дело лишний вещдок оказалось сущим пустяком, на что Зоя сейчас и намекала.
Невозможность приобщения к делу только что обнаруженного доказательства прекрасно понимали все кроме, может быть, Валентинова, который еще некоторое время хорохорился, утверждая что-то про доследование. Дело уже лежало в суде, и перспективы у него виделись знающим людям как весьма безрадостные.
В итоге майку действительно сунули обратно под ванну и начали расходиться.
Вот уже несколько недель все оппозиционные газеты и западные голоса смаковали политическое убийство, обвиняя КГБ в смерти Паши Фотиева, а милицию — в укрывательстве убийц. Комитет, как всегда, хранил гордое молчание, а не отличающееся таким благородством милицейское ведомство неубедительно пыталось оправдаться. Прокуратура, как ни странно, под горячие языки не попала, поэтому Жбан чувствовал себя достаточно спокойно и к работе относился по-прежнему наплевательски. Валентинов же с заместителем отдувались за всех. В отделение зачастили проверки из главка и министерства. А какой еще реакции можно было ожидать?
Очередной проверяющий после небольшого совещания в кабинете Валентинова и осмотра его коллекции спиртных напитков проявил участие и понимание:
— Я тут должен хоть что-нибудь накопать, иначе меня не поймут. Лучше покажите мне сами, какие у вас недостатки.
Хусаинов без излишних предисловий начал диктовать инспектору перечень выявленных недостатков для акта проверки.
— Дежурная часть, оружейная комната и обезь…, то есть, помещение для доставленных лиц находятся в антисанитарном состоянии. Для сведения граждан не вывешены выдержки из законов о правах. За сотрудниками УР не закреплен автотранспорт.
— Ладно, на акт хватает, — удовлетворился инспектор. — Ну, на ремонт, я понимаю, средств нет. А что, так трудно права вывесить? Не можете отпечатать как положено — хоть от руки напишите.
— Да нет, мы отпечатали в типографии и стенд оформили.
— И где же он?
— Я его снял.
— Зачем?
— Вам нужно отчитываться… ну и мне тоже. Когда вы уйдете, я его повешу обратно и напишу, что недостатки устранены.
Инспектор лишь крякнул и погрузился в бумаги.
Закончив писанину, он с видимым облегчением согнал с лица официальное выражение и высказался:
— Кстати, насчет нарушений. Когда я служил в областном главке, поехали мы как-то проверять один ОВД. По пути слышим по радио сообщение оперативной группе прибыть по адресу такому-то задержать квартирного вора. Я смотрю — мы как раз мимо нужного дома проезжаем. Велел я завернуть во двор. Посмотрим, думаю, как быстро прибудут и в каком составе. В бригаде, как известно, полагается опер, следователь, криминалист и кинолог. Полный комплект встречается довольно редко… Так вот, подъезжает машина, из машины вылезают двое мужчин и женщина, все в штатском. "Интересно, — думаем, — кого на этот раз в группе не окажется?" Мужики бегут в подъезд, а женщина вытягивает из машины, с заднего сиденья… как вы думаете, что? Вилы! Обычные вилы на деревянной ручке и становится с ними под окном. Видимо, у них уже отработанный сценарий. Распахивается окно, и вор пытается выпрыгнуть, благо невысоко второй этаж. Но видит наставленые на него снизу вилы и раздумывает прыгать. Когда его вывели, мы подходим, представляемся и начинаем выяснять, кто есть кто в этой странной бригаде. Один из мужиков (самый крепкий, который вора и заломал) оказывается техником-криминалистом. Другой представляется кинологом. Что любопытно, собак в этом ОВД по штату не числилось, но кинолог был и при захвате справлялся, как показала практика, не хуже четвероногого друга. Женщина же с вилами оказалась опером. Безвестно отсутствовал лишь следователь…
— У вас с комплектом, надеюсь, все в порядке?
С комплектом, точнее, с некомплектом личного состава в отделении, как везде, было трудно. Но последнее время помогли комсомольцы… Кто-то из ребят додумался почитать положение об ОКОДах, где черным по белому было записано, что руководство оперативного комсомольского отряда избирается на ежегодном общем собрании. Подбиваемые Кротом, окодовцы устроили собрание и сместили Костю Побелкина с его поста. Это переполнило чашу терпения руководства. На первом же заседании бюро ВЛКСМ Университета оперотряд был распущен. Своими задержаниями да протоколами он давно уже вызывал недовольство студентов, а комсомольское начальство с некоторых пор не отчитывалось о воспитательной работе среди молодежи, но зато заботилось о своей популярности в указанной среде. Наиболее активные ребята из оперотряда пошли к Валентинову во внештатники. Неприятностей от этого, конечно, добавилось, но зато самую рутинную часть работы теперь можно было спихнуть на них.
