3 дня, которые не трясли мир, или Холодные закуски летом - Павел Курышев (PashCo)
– Конечно, одну, – продолжал Сашка, – наливая ему стопочку.
– Тост! За тех, кто в море! – издевался я.
Лёшка сразу внутренне прослезился и дрожащими руками взял рюмку. Парень он был романтически – сентиментальный, принимающий всё абсолютно серьёзно и из-за этого часто становившийся объектом незлых шуток со стороны сослуживцев.
Как-то раз мы с Пашкой тоже отличились. Лёшка очень трепетно относился к форме, тем белее она была морской. Особенно красивым был мундир со значками "За дальний поход", "За безупречную службу", ну, и тому подобными. Приходя на работу, он аккуратно вешал мундир на стул, оставаясь в рубашке. Улучив момент, когда он куда-то ушёл, мы с Пашкой (сидели мы в одной комнате) стали откручивать его значки и быстро прицеплять к себе. Лёшкин мундир непривычно облысел, зато мы светились от медалей. Но этого нам показалось мало, и мы положили в карманы мундира всякой дребедени, причём довольно тяжёлой. Как назло, а, может быть на руку, шеф задумал собрать нас в кабинете для сообщения очередного важного известия. Все, в том числе и Моряк, схватили свои мундиры и побежали в кабинет. Началось собрание, народ привычно тихо и мирно засыпает. И вдруг… Что такое? Лёшка выглядит как-то не так. При рассмотрении его повнимательнее все потихоньку сползают со стульев, т.к. слева от Лёшки сижу я, а справа – Пашка, и оба мы сверкаем орденами и медалями, причём морскими. Моряк тоже понимает, что что-то не так, судорожно суёт руку в карман… О боже! Пальцы его натыкаются на какую-то лабуду. И тут, посмотрев по сторонам, он начинает понимать, что над ним сыграли очередную шутку. Красный и злой он ждёт окончания совещания, чтобы отомстить обидчикам, т.е. нам. Но совещание затягивается, и Лёшка, будучи человеком добрым, остывает. Конечно, после совещания, мы ему вернули все награды и значки, немного побегав по коридорам управления, но народ был в восторге.
Однако, вернёмся к нашему застолью.
– Ребята, – сказал Лёшка, вытянувшись у стола. – Ребята, (слёзы застилали ему глаза) знаете, как трудно бывает в море?
– Знаем, – сказал Сашка, – ты пей, пей.
– Лёшка, не задерживай народ, – поддержал Сашку я. Мы выпили залпом и потянулись к макаронам. Лёшка занюхал хлебушек и сказал:
– Чувствуется, что это качественная водка.
Он вертел бутылку в руках, разглядывая этикетку. Мы с Сашкой, еле сдерживая смех, предложили продолжить дегустацию.
– За тех, кто в дальнем походе, – сквозь слёзы смеха, выдавил из себя Сашка.
Лёшка чувствовал подвох, но не мог понять в чём он состоит. Искоса поглядев на Сашку, потом на меня, видя, что скупая мужская слеза скатилась нам на щёки, он расслабился и подставил рюмку.
– Моряк, – прошипел я после рюмки, – а скажи, сколько ты проплавал?
– Плавает только дерьмо! – хором сказали Сашка и Лёшка, который испуганно посмотрел на Сашку.
Тот же, мужественно собирая в кучу разбегающиеся глаза, задиристо посмотрел на Лёшку. Я, наблюдая эту картину, застонал и медленно лёг рядом с Арсом. Раздался могучий рёв. Это хохотали мы с Сашкой.
– Да ну вас, – обиделся Лёшка, – дураки, вы не понимаете морской души. И вообще, вы оба сухопутные мазуты и ничего не знаете…
– Лёха, не обращай внимания на этого шпака, – пошёл на примирение я, хотя ржал громче всех, – За содружество родов войск! Тост!
– Наливай, и чтобы вы сотрудничали только в мирных целях, – тщательно выговаривая слова, серьезно произнес Саша.
Мы выпили. Спирт кончался стремительно, гулянье набирало обороты. Расчувствовавшийся Лёшка рассказал нам душераздирающую историю о морской любви, страшно смахивающую на армянскую легенду про девушку Тамару. Но мы прониклись и выпили за верность и любовь, причем Сашка настаивал именно на этом порядке. Моряк разошелся и рассказал нам еще одну морскую историю о настоящем друге. Мы поняли и выпили за нерушимую мужскую дружбу, а за одно и за дружбу всех народов по всей Земле (Земля – с большой буквы). Короче, вечер перестал быть тошным, и, судя по всему, назревали приключения.
В разгаре веселья (допивая вторую бутылку) мы вдруг заметили, что с нами нет Лёшки. Главное, только что сидел – и вдруг его нет.
– Странно, – сказал Сашка, поднимая табуретку и заглядывая под нее, – только что был здесь.
– Будем рассуждать логически, – произнес я, – далеко уйти он не мог, поэтому он где-то рядом.
– Но где?, – философски заметил Сашка, – подскажи.
– Арс! Собака! Ищи Лёшку.
Арс и ухом не повел, причем совершенно демонстративно. Мы заставили его понюхать Лёшкину рюмку, дабы он взял след. Арс скептически посмотрел на нас и ухмыльнулся.
– Нет, от этой скотины толку нет. Нажрался, собака, – резюмировал я.
– Тогда на поиск! – бросил клич Сашка и рванулся к выходу.
Я немного замешкался, пристегиваясь к Арсу, и выскочил на площадку. На площадке между третьим и вторым этажом, скрючившись, сидел Лёшка. Он раскачивался и что-то бормотал под нос, со стороны это походило на шаманские заклинания. Арс сразу обрадовался и смел Лёшку и Сашку, который подошел к нему чуть раньше. Арс имитировал находку до конца как истинный воин, хотя, конечно, особо он и не искал. Лёшка, лежа носом в цемент площадки, продолжал свою заунывную песню. Мы с Сашкой наклонились, дабы услышать этот шепот. Лёшка молился своим богам, причем яростно и упорно. Мы прислушались: Лёшка молился, что его никто не любит, а также не жалеет. Отлепив Лёшку от цемента, мы пытались убедить его в обратном, что, мол, любим и жалеем, и морская душа, дескать, потемки. Но он упорно стоял на своем. Тогда, плюнув для верности на площадку, мы потащили его и деру, дабы придать соответствующий драматизм его молитве. Лёшка кричал, он ругался самыми страшными словами, которые знал, но ничего не мог сделать. Мы дотащили его до пляжа и, придав соответствующую инерцию его тщедушному тельцу, бросили в воду. Лёшка, как-то сразу выпрямился, посерьезнел, запел: "Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает!" Потом, конечно, этого Варяга мы вытащили из озера и отнесли домой, хотя он утверждал, что вытащил нас и, практически, уложил спать. Мы особо не спорили, потому что не помнили. А Арс, конечно, в который раз отмалчивался и улыбался своим собачьим мыслям.
На следующее утро мне надо было заступать в наряд, поэтому Сашка остался за старшего на квартире и по зверям.
Сашка, Сашка… Немного не доверяя его гражданскому складу ума, я написал ему инструкцию по обращению с животными (в частности, с Арсом), сокращенный вариант которой я привожу ниже:
Нижеперечисленная инструкция предписана для поддержания жизненных сил в организме животных (отдельно поименованных
