Железнов Валерий - «Самый полный STOP!!!»
Отпраздновав Новогодние праздники, я отправился в контору. Там, под расписку, получил кучу денег. Зарплату экипажа за три месяца и продуктовые. Отправить переводом эти деньги контора пожмотилась. Как же, дополнительные расходы. А отправлять меня с кучей казённых денег и без охраны - это ничего, это нормально. Ну ладно, не впервой. Отправился я в обратный путь. Ехал поездом через Украину. И только пересекли границу, как ночью заваливает в вагон милицейский патруль. Поднимают меня с кровати и со шмотками ведут в купе проводников.
- Что случилось? Почему меня разбудили? Что я такого сделал? - возмущаюсь я спросонья.
- Не надо кричать. Мы выполняем свою службу. Лучше говори где деньги - отвечали мне украинские стражи порядка.
- Какие ещё деньги? По какому праву вы меня обыскиваете? Я не нарушил никаких законов! - начал было я на них «наезжать».
- Не надо кричать - повторили мне более настойчиво - иначе будем вынуждены снять тебя с поезда.
- На каком основании? - не унимался я, теряя уверенность в себе, и начиная кое-что понимать.
- Ты везёшь не задекларированные деньги, а это нарушение закона - и стали перечислять мне номера статей украинского законодательства.
- Но ведь между Украиной и Россией нет визового режима пересечения границы, и к тому же я следую транзитом. На границе у таможни не было ко мне претензий.
- А вот это мы тоже выясним. Снимем тебя с поезда, посидишь у нас немного, вызовем таможню, а там посмотрим.
Тут до меня дошёл смысл происходящего. Каким-то образом им стало известно, что я везу крупную сумму, и они решили на мне нагреться. Это настоящий «развод на бабки». Буду кочевряжиться, высадят на этом глухом полустанке, и тогда до Новороссийска я вообще не доеду. Ночь, сошёл пассажир и поминай как звали. Да и искать никто не будет. Тут мне стало страшно. Я понял, что просто так не открутиться. Им нужны деньги.
- Может как-нибудь разберёмся на месте - упавшим голосом пролепетал я - нельзя мне тут задерживаться. У меня там экипаж голодный сидит - может я штраф заплачу? По пятьсот рублей на каждого, а?
- Э, да ты никак взятку нам предлагаешь, за полторы тысячи рублей отделаться хочешь? Мы за тебя премию больше получим.
- Ну я же не знаю сколько я должен заплатить по вашим законам. Назовите сумму - промямлил я, ещё больше падая духом.
- Семь тысяч - ответил старший.
- Ети твою мать! - подумал я - это ж три моих оклада! Как я потом рассчитаюсь с конторой? - а им ответил - Мужики это же казённые деньги, меня ж с говном съедят. Может поменьше.
- Тогда собирай поклажу и на выход.
Делать нечего, отсчитал я семь тысяч рубликов и вложил в предусмотрительно раскрытую передо мной папочку. Менты сразу сменили гнев на милость и заверили, что больше меня никто не тронет на территории Украины. С этим и отпустили на своё место в вагон. Шёл я по коридору как оплёванный, а за спиной слышал весёлые голоса ментов - рэкетёров. Конечно, им можно радоваться. Я один потерял три оклада, а они каждый по тройному огребли, если не больше. Зарплата у них мизерная, вот они и разбойничают. Но остаётся открытыми вопрос: «Кто меня «вложил»?» Ведь о том, что я везу деньги, знали только в конторе, ну ещё капитану наверняка позвонили. А номер вагона и место откуда узнали? Набить бы морду той паскуде. Остаток ночи я не спал. Курил в тамбуре и под стук колёс расстроено думал: «Как же я буду покрывать недостачу и что я скажу капитану?»
А капитану я рассказал всё, как было. Попросил его не сообщать пока в контору. Я найду способы восполнить потерю. Не сразу конечно, а постепенно. И изложил ему свой план. План ему понравился, но в контору он сообщил сразу же после нашего разговора. А контора что? А всё просто. Никто не поверил мне, а если и поверили, то всё равно сделали начёт, и я потом целый год получал урезанную зарплату.
Но беда не приходит одна. Вечером диспетчер принёс на судно уведомление об ожидающемся штормовом ветре и предложении покинуть гавань, уйдя на якорную стоянку внешнего рейда. Капитан расписался в получении уведомления и только. Уйти мы не могли. Об этом знали все и диспетчер тоже, но он снял с себя ответственность, вручив уведомление. Мы же больше сделать ничего не могли. Все швартовы уже были заведены, а экипаж и так весь на борту. Подождём, может обойдётся, не первый шторм пережидали в гавани.
Всем известно, что в районе Новороссийска наблюдается «бора» - сильнейший ветер с гор. От него-то мы и ожидали неприятностей. Поэтому самые крепкие концы были заведены с кормы, со стороны гор. Но на этот раз беда пришла с другой стороны. Ветер зашёл на юго-запад, со стороны моря. Да так раздуло, что даже у причала качало как в море. Пароход оттащило от причала метров на пять, швартовы натянулись как струны и при каждом рывке угрожающе потрескивали. Зная в каком они состоянии, мы заволновались. После полуночи ветер завывал как бешеный, на палубе стоять было почти невозможно. И сделать ничего нельзя. Сидели и обречённо ждали, авось стихнет. Первым лопнул аварийный буксирный трос. Стальные тросы имеют меньший коэффициент растяжения и хуже выдерживают рывки. Вот он и лопнул. Лопнул звонко, крепко хлестнув обрывком по обшивке, так, что корпус вздрогнул. Вот тут и началась беготня. Попытались завести его вновь, но на берегу никого. Кто его там примет? Самим не сойти на причал. Вызывали диспетчера по радио. Не отвечает. Только когда выстрелили в его будку из ракетницы, проснулся. Но что может сделать один пожилой человек? Он только запросил портофлот о помощи нам буксиром. Но там ответили, что все буксиры заняты, многих отрывает. Меж тем начали рваться остальные носовые и бортовые концы. Капитан приказал боцману отдать оба якоря, хотя это слабое утешение. Если нас оторвёт, они не успеют забрать грунт, и нас кинет на соседнее судно. Так оно и произошло. Концы лопались как нитки при каждом рывке. Когда лопнул последний бортовой швартов, борт соседнего судна начал неумолимо и стремительно приближаться к нашему. На том пароходе тоже зашевелилась вахтенная служба, развешивая вдоль борта кранцы. У нас кранцы уже висели. Толстые связки автомобильных покрышек на стальных тросах. Когда борта сошлись, они какое-то время смягчали удары. Но две стальные громадины истёрли их в труху своими бортами. И вот тут началось самое неприятное. Наш-то пароход был побольше и оказался покрепче, а вот соседу досталось на орехи. Скрежетал покорёженный металл, рассыпая искры. Крошилось стекло иллюминаторов. Вставала на дыбы палуба. Я уж не говорю о мелких деталях. Всё, чем соприкасались неуправляемые суда, было исковеркано или просто оторвано. Смотреть на это было жутко, а мы с капитаном уже мысленно прощались со своими дипломами. Но не стояли, тупо глядя на разрушения. Всё что могло заменить кранцы, было использовано. Десяток железнодорожных шпал разлетелось в щепки за считанные минуты. Не долго продержались и связки оборванных швартовов. Долбило до самого рассвета. Буксиров свободных так и не нашлось. И только когда утром ветер уже стихал, к нам подошёл буксир. Оттащил нас к своему причалу и прижимал, пока мы привязывались обрывками швартовов. Ну и на том спасибо. А с утра начались разборки.
Естественно, о таком происшествии невозможно умолчать. Авария с нанесением материального ущерба. Тут морской Арбитраж должен разбираться. В этот же день оповестили контору об аварии. Оттуда должен был выехать наш капитан-наставник для разборок с нами и как представитель нашей конторы в суде. А мы с капитаном сели за писанину. Предстояло написать кучу рапортов, докладных, собрать разные справки, нарисовать схемы. Правда, капитан не очень усердствовал. Он как обычно прикладывался к рюмке. И даже когда повёз Морской Протест (Документ Международного Морского Права. В данном случае капитан заявлял протест против непреодолимой природной силы) не смог обойтись без этого. Мне тоже очень хотелось нажраться со страху. Хрен его знает, как ещё обернётся дело. Если признают виновными, не рассчитаемся. Но являться на разборки пьяным - это перебор. А ему хоть бы что! Меня это очень тревожило. Увидят его пьяного и всё спишут на нас. Мол пьяницы они там все, и дело с концом. Да ещё этот долг в семь тысяч. Короче, настроение хоть в петлю.
Затаскали нас на разборки. Но кучу документов, предоставленных нами, приняли к рассмотрению и даже одобрили серьёзность проделанной работы. Контору нашу тоже не оставляли в покое. Велось дотошное расследование. Все ждали приговора. И вот Морской Арбитраж вынес вердикт. Экипаж признан невиновным. Команда действовала сообразно форс-мажорным обстоятельствам и под воздействием непреодолимой силы предприняла все возможные действия для минимизации ущерба. А вот в отношении нашей родной конторы суд вынес особое определение. Она обвинялась в том, что не обеспечила судно всем необходимым для безопасной стоянки и срочного выхода в море. И главным аргументом такого решения была пачка радиограмм от капитана судна в адрес нашего отдела флота. По сути, они нас бросили на произвол судьбы.
