Диана Уитни - Старомодные люди
— Пожалуйста, отправь это, — прошептала она, чувствуя, что слезы вновь застилают ей глаза.
Ненавистное письмо словно обжигало ей пальцы. Скоро Митч прочтет его, и тогда между ними все будет кончено.
Фрэнк кивнул и сунул конверт в карман.
— Послушай, детка, ты, часом, не из-за меня решила уехать? — Голос его прервался. — А то Линдзи мне все уши прожужжала — я, мол, вожу тебя на помочах, вздохнуть тебе не даю свободно… Этого больше не будет, поверь… Я постараюсь тебе не мешать.
Какой он сейчас потерянный, несчастный, с горечью подумала Шеннон. За последние два дня он словно постарел на десять лет.
Она обвила его шею руками.
— Не болтай глупостей. Ты тут совершенно ни при чем. Просто я не хочу, чтобы Митч потерял…
Она осеклась и от одной мысли, что Митч может потерять детей, почувствовала боль, как от удара. Отпустив отца, Шеннон принужденно улыбнулась.
— К тому же я скоро вернусь. Ты ведь знаешь…
Однако, судя по угрюмому выражению лица Фрэнка, он вовсе не был в этом уверен.
Не была в этом уверена и сама Шеннон.
Керамическая подставка для карандашей с грохотом полетела на пол.
Что есть мочи стукнув кулаком по столу, Митч яростно смял письмо. Его голова поникла, он комкал и комкал ненавистную бумагу, уничтожившую его счастье.
Шеннон его не любит.
Поверить в это было выше его сил. Ему словно нож всадили в сердце. Письмо пришло с утренней почтой, и с тех пор Митч метался как безумный. В отчаянии он пытался дозвониться до Шеннон, но ее телефон молчал. Тогда он позвонил Фрэнку Догерти.
Отец Шеннон подтвердил невозможное. Она уехала.
Расстроенные, они с Фрэнком осыпали друг друга упреками — каждый винил в случившемся другого. Потом оба внезапно затихли. И Фрэнк, и Митч страдали, каждый по-своему, и в какой-то момент оба почувствовали себя товарищами по несчастью.
В оцепенении Митч положил трубку. Возможно, Фрэнк прав и во всем виноват он, Митч.
Господи, он вел себя как идиот. Возомнил, что Шеннон откажется от всех своих интересов и будет жить его жизнью. Теперь-то он понимает, что глупейшим образом ревновал ее к работе и университету. Да, хорош он был, ничего не скажешь. Он не сомневался, что стоит объявить Шеннон о выпавшем ей счастье — и она мгновенно превратится в его идеал, хранительницу домашнего очага.
Теперь до него еще кое-что дошло. Стыдно признать, но он, Митч Уилер, свободный от предрассудков, современный мужчина, вел себя точь-в-точь как его нагловатый персонаж. Бифф Барнетт ведь не что иное, как вместилище его собственных комплексов, слабостей и недостатков. Да, сомневаться не приходится, Бифф — его alter ego. Эта догадка потрясла Митча.
Когда Шеннон была рядом, он чувствовал себя сильным — весь мир лежал у него на ладони. День, когда Шеннон призналась, что любит его, стал самым счастливым днем его жизни.
А теперь он знает, что Шеннон лгала, лгала ему в глаза. Но зачем? Неужели лишь для того, чтобы проучить его, самоуверенного болвана?
Смятое в комок письмо полетело в угол. Какая горечь во рту! Какая боль — и от утраты, и от предательства! Дышать нечем от боли.
Досада сменялась гневом, страх — растерянностью. Раньше он знать не знал, что способен так страдать. Да и откуда было знать — сердце разбивается один раз в жизни.
Задребезжал телефон — омерзительный звук, режущий уши. Митч склонил голову на руки и принялся считать звонки. Он ни с кем не хочет разговаривать.
Шесть звонков, семь, восемь. Вот упрямец, черт его побери!
Наверняка это Росс. Митч придумал компромиссное решение проблемы с опекой и просил брата переговорить с Гилбертами. Если он сейчас не ответит на звонок, Росс не замедлит пожаловать собственной персоной. А ему, Митчу, не до визитов — ни до деловых, ни до родственных.
Митч поднял трубку и прорычал в нее что-то нечленораздельное.
— Уилер? — донесся до него голос Фрэнка Догерти. Черт. Вот уж не ожидал. Митч стиснул зубы.
— Да.
Последовало долгое молчание.
— Я сейчас кое-что припомнил… Шеннон обмолвилась перед самым отъездом… Пожалуй, это мало что прояснит, но…
Митч, как ни страдал, сразу оживился.
— Что?.. Что она сказала?
— Тогда я не придал этому значения. А теперь подумал, вдруг…
Митч вцепился в трубку. Все-таки Фрэнк славный старикан. И ведь остался один как перст. Его-то, Митча, всегда окружала большая семья, он так к этому привык, что даже не задумывался, какое это счастье.
— Я очень рад, что вы позвонили, Фрэнк, — произнес Митч как можно мягче и приветливее. — Так что же сказала Шеннон?
— Что-то насчет того, что из-за нее вы можете потерять… я толком не понял, что именно.
— Потерять?
Митч сжал ладонями лоб. Голова раскалывалась от боли. Фрэнк прав. Ничего не прояснилось.
— И все? Она больше ничего не сказала?
— Нет. Сказала только — она не хочет, чтобы вы из-за нее что-то потеряли. А вы не знаете, что она имела в виду?
— Понятия не имею. Хотя… погодите…
Догадка слабо шевельнулась в его мозгу. Думай, думай, приказывал себе Митч, изо всех сил стараясь сосредоточиться. Вдруг в ушах у него прозвучал голос Росса. И тут же все стало ясно.
— Господи, — прошептал Митч. — Ну конечно… дети.
Он положил трубку и невидящим взглядом уставился в пустоту.
Шеннон случайно услышала его разговор с Россом. И как он сразу не догадался? Она испугалась, что из-за нее Митча лишат права опеки.
Митч опустился на колени и принялся шарить по полу, отыскивая скомканное письмо. Нашел и стал нежно разглаживать бумагу пальцами. Он был готов целовать подпись Шеннон. От письма исходил слабый знакомый запах.
Митч чуть не расплакался от облегчения.
Шеннон любит его. Она не предала его, нет. Она думает только о нем, о его счастье.
Но волна радости быстро схлынула. Он должен отыскать ее, отыскать во что бы то ни стало. Он должен сказать ей: она ему дороже всех на свете; пока они вместе, им не страшны никакие беды.
Но как он теперь найдет Шеннон? Судя по словам Фрэнка, Шеннон собиралась взять машину и проехаться по побережью Атлантики. Если она все время в пути, искать ее — все равно, что искать иголку в стоге сена. В какую-то секунду у Митча опустились руки.
Но вдруг в голове у него блеснула идея. Митч знает, кто ему поможет найти Шеннон. О, это опытный сыщик! К тому же в его распоряжении все газеты, какие только выходят в стране.
Митч не отводил взгляда от доски с рисунками. Выручай, дружище Бифф! У тебя появился новый клиент.
Как хорош зеленый штат Мэн и как не похож на Южную Калифорнию, с ее золотистыми, пронизанными солнцем пейзажами, думала Шеннон. Она шла по берегу озера Мусхед, время от времени кидая камешки в воду, и наслаждалась тишиной и покоем. Голубая гладь озера, зеленые берега, воздух чист и свеж.
Может быть, эта поездка — действительно то, что ей надо. Здесь, вдали от привычной суеты, Шеннон могла наконец отдаться своим мыслям. Долгие годы она не позволяла себе ни о чем задумываться. А иногда необходимо покопаться в собственной душе. И в собственной жизни.
У Шеннон всегда было дел невпроворот, и она, будто нарочно, придумывала себе все новые и новые. Неудивительно, что у нее толком не хватало времени ни на кого. Даже на Митча. А если не кривить душой, надо признать: она трусливо пряталась от… привязанности за собственную занятость.
Тогда, много лет назад, казалось: ей нанесли глубокую рану. Но в сравнении с тем, что она испытывает сейчас, это просто царапина. Как пусто, как холодно у нее на душе. Шеннон… сама с корнем вырвала из своей жизни все, что ее согревало, что придавало ей смысл.
Хорошо хоть, она знает: теперь никто не разлучит Митча с детьми. Только эта мысль ее и поддерживает в череде тоскливых дней.
Шеннон свернула на знакомую тропинку — у нее уже появился здесь любимый маршрут. Вот старый тополь, слева — поросший мхом валун, а вот и бревенчатый ресторан на лужайке, в котором она обычно завтракает.
Шеннон устроилась за своим любимым столиком у окна, из которого открывался вид на озеро, заказала завтрак и, как обычно, раскрыла свежую газету.
Жизнерадостная официантка, чем-то напоминавшая Линдзи, наполнила чашку дымящимся кофе. Вот и еще один день начался, сказала себе Шеннон, пригубив ароматный напиток.
Шеннон задумчиво наблюдала, как голубая сойка грациозно порхает в сосновых ветках. Папе очень понравилось бы здесь, мелькнуло в голове у Шеннон. Ей так не хватает его. Может, иногда он действительно предъявлял на нее слишком много прав, но сейчас она понимает, что сама поощряла подобные отношения. Столько лет она жила без любви и оправдывалась тем, что отец не дает ей шагу свободно ступить.
Но это было до того, как в ее жизнь вошел Митч Уилер.
Мысли ее опять возвратились к Митчу. Он опять стоял у нее перед глазами, и сердце ныло знакомой сладкой болью. Шеннон так скучала по нему, так скучала… Если бы можно было броситься в аэропорт, полететь домой первым рейсом! Вдруг произошло чудо и…
