Александр Стефанович - Париж ночью
— Самое прямое.
Мозг фотографа бешено работал, пытаясь связать в одну цепочку радиорепортаж о запуске корабля, знакомство с неудавшимся космонавтом и свое трехдневное отсутствие. Как это сделать, он пока не знал, но останавливаться было нельзя.
— Когда ты уехала, мне как раз позвонил Ваня. Мы давно не виделись и решили выпить.
— А что еще можно делать с этим алкоголиком… — вставила жена.
— Не перебивай, — одернул ее Андрей.
Он ощущал в себе все большую уверенность.
— Так вот, — продолжил он, — мы пили сначала с ним, а потом с его друзьями-летчиками, а потом те вдруг отказались пить. Мы им задаем резонный вопрос: «Почему?», и они признаются, что на другой день спецрейсом вылетают на космодром.
Когда фотограф произнес последнюю фразу, то испытал чувство, охватывающее золотоискателей, которые после долгих блужданий по лесам и долам вдруг натыкаются на золотую жилу. Дальше его уже несло. Он принялся рассказывать жене, как летчики пригласили их с Иваном полететь на космодром. И как он задрожал от одной этой мысли. Ведь, рассказывал он супруге, мечтой его жизни с самого детства было увидеть своими глазами космический старт. Андрей в деталях рассказал, как они с Иваном тайно, в багажном отсеке самолета, прилетели на космодром. Как летчики их прятали от посторонних глаз в своей гостинице, как потом провели на крышу дома, откуда взлет ракеты был хорошо виден. И еще он живо описал восторг, который испытал, когда ракета, оглушив пространство неистовым ревом своих двигателей, скрылась за облаками.
— И вот я вернулся. А ты: «Где был, где был?», — сокрушенно произнес фотограф и замолк.
— А снимки ты там не делал? — с последними нотками недоверия произнесла жена.
— Какие снимки! — воскликнул фотограф. — Ты бы видела, какая там секретность!
— Ладно, — сказала она примирительно, — ты хоть завтракал? Нет? Тогда пойди поешь. Я там все приготовила.
– А вот еще одна забавная история про то, как выбраться из безвыходного положения.
Картина маслом
Один актер, у которого никак не складывалась карьера, женился на дочке влиятельного генерала. Был он по молодости лет большим ловеласом. Но после свадьбы решил завязать с амурными похождениями. Жену он полюбил и не хотел лишних проблем. Больше всего наш герой боялся гнева ее папаши, по звонку которого актера и пристроили на телевидение. В одночасье он стал известным телеведущим. И благоухающий сад из красавиц, которых увидел там наш герой, увлек его в свои кущи.
Он совсем потерял голову, когда самая красивая дикторша, любимица всей страны, попросила подвезти ее домой после работы и пригласила на чашечку кофе. Герман, так его звали, понял, что другого шанса может и не быть, и вошел в ее подъезд. Вышел он оттуда на следующее утро.
Ночь наш герой провел восхитительную. А наступившее утро было ужасным. Герман представил себе предстоящие разборки с женой и принялся сочинять правдоподобный сценарий, оправдывающий его отсутствие в супружеской постели. Открывая двери своей квартиры, он уже имел в запасе историю про внезапный ночной эфир, в котором должен был заменить заболевшего товарища. Это должно было как-то успокоить жену, но все же настроения не поднимало. С каждой секундой ему рисовались все более неприятные сцены, которые могла устроить ему обманутая женщина. Однако то, что ждало его в квартире, он не мог себе даже вообразить. Там находился папа-генерал, которого вызвала бьющаяся в истерике жена.
Герман понял, что пропал. Сочинение про ночной эфир никуда не годилось. Папаша был приятелем директора телекомпании, и такая наивная байка была бы разоблачена в два счета. Герман открыл рот и произнес то, что удивило его самого. Его речь была адресована генералу:
— Дорогой Никодим Васильевич! Как хорошо, что вы здесь! Я хотел сделать вам сюрприз, но теперь придется рассказать обо всем сейчас. Я нашел то, о чем вы мечтали!
Что же, собственно, тот искал, сам Герман еще не знал, но понял, что останавливаться нельзя. Промедление было смерти подобно. Генерал слыл отменным стрелком.
— Я нашел для вас картину Шишкина.
Генерал от неожиданности открыл рот и глухо произнес:
— Говори.
Сам того не ожидая, Герман отыскал единственный спасительный островок в безбрежном море вранья.
Дело в том, что папаша-генерал, стреляющий без промаха, был еще страстным коллекционером картин великого художника.
Поэтому надо было продолжать историю обретения шедевра. Сбиваясь, Герман покаялся, что является азартным игроком в карты. Эту свою страсть он скрывал даже от любимой жены. Но иногда, признался наш герой, он не может себя сдержать, садится за стол и может спустить все до единой копейки. Долго прятал в себе наш герой неудержимую тягу к проклятой колоде, но вчера, встретив старых дружков, опять взялся за старое. И сразу же проиграл все: деньги, часы, автомобиль и даже обручальное кольцо. Он хотел покончить с собой…
В этом месте его вдохновенного рассказа жена воскликнула:
— Нет! Только не это!
Герман уловил в ее восклицании сочувствие, и это окрылило его на дальнейшую исповедь:
— Тут я напрягся, вспомнил о тебе, моя дорогая, собрал волю в кулак и снова сел за карточный стол. Ценой неимоверных усилий я отыграл все свои утраченные ценности и почувствовал, что сегодня мне везет. Удачу нельзя было упускать. Я вспомнил про вас, дорогой Никодим Васильевич, и потребовал, чтобы хозяин квартиры поставил на кон картину Шишкина, которая висела на стене. Тот стал сопротивляться, упрашивать, божиться, что это его единственная семейная реликвия. Но я был неумолим. Мы снова сошлись за карточным столом. И я ее выиграл.
Наступила пауза. Жена всхлипнула.
Генерал же срывающимся голосом прошептал:
— Где картина?
Отметив такую реакцию, Герман завершил свою повесть эффектным пассажем:
— Хозяин попросил у меня один день отсрочки, чтобы попрощаться с шедевром.
— А он не передумает? — спросил генерал.
— Надежный человек, я его знаю с детства.
— Хороший ты парень, Герман, — сказал генерал, обнимая блудного родственника. — Правильный. Я в тебе не ошибся. Только в следующий раз дочку предупреди.
С этими словами Никодим Васильевич покинул квартиру.
Жена принялась извиняться за то, что пожаловалась папе. Герман простил ее, поцеловал и сказал, что ему нужно отдохнуть после такой напряженной ночи.
— Конечно, поспи, дорогой, — согласилась жена.
Через три часа выспавшийся и набравшийся сил Герман уже мчался на своем джипе в знаменитый комиссионный магазин на Смоленской набережной. На что он надеялся, ему еще не было ясно до конца. Возможно, просто на удачу, ведь утром-то пронесло.
Однако слова продавцов-консультантов его огорошили. Во-первых, картины Шишкина были большой редкостью, их продажа осуществлялась через аукционы, и стоили они астрономических денег. Даже этюдов или рисунков великого мастера, про которые осторожно спросил Герман, в продаже никогда не было. Положение становилось безвыходным. Папе нужно было что-то предъявить.
Тогда Герман взмолился: «Может, есть что-то отдаленно похожее?» Он достал из бумажника несколько зеленых купюр и сказал, что это премия самому расторопному продавцу. Продавцы нырнули в подвал магазина и, чертыхаясь, вытащили на поверхность запыленный холст в раме.
— Предупреждаю, — сказал один из них, — что этот пейзаж ничего не стоящее фуфло. Такие сотнями штамповали халтурщики для немецких пивных.
— А подписи нет? — спросил Герман, разглядывая угадывающуюся под слоем пыли лесную полянку.
— Какая там может быть подпись? Я же сказал — фуфло.
— Тем не менее я его покупаю, — заявил Герман.
На другой день они с женой прибыли на квартиру к генералу с огромнейших размеров пакетом. Герман торжественно вскрыл его, но генерала это не обрадовало. Тот сразу понял, что эта мазня к его кумиру никакого отношения не имеет.
Он вздохнул и, приобняв Германа, сказал:
— Не огорчайся, сынок, тебе еще многому нужно научиться. А за порыв — спасибо.
Дневные красавицы
В Москве в молодые годы у меня был роман с одной балериной, очень милой и очаровательной девушкой. Однажды на очередном свидании она мне сказала:
— С тобой хочет познакомиться моя красивая подруга.
Я почувствовал какой-то подвох. Меня насторожило слово «красивая». Так девушки своим возлюбленным подруг не представляют.
— А откуда она про меня знает?
— Я ей про тебя рассказала. Расписала, какой ты классный.
И снова мне в голову закрались сомнения.
— А зачем она нам?
Балерина ответила вопросом на вопрос:
— Ты что, отказываешься знакомиться с красавицей?
— Ну, если вопрос стоит так, то знакомь.
