Анита Лус - В джазе только девушки
— А вот и мы, крошка! — И он ринулся прямиком к кровати Джозефины.
На хором заданный вопрос, как он сюда попал, мальчишка оттянул галстук-«бабочку» на резинке и показал запасной универсальный ключ от всех дверей в мире.
Джо скривился, как от зубной боли, и тут же с головой нырнул под одеяло, где и пребывал все то время, пока Джерри и Душечка пинками и увещеваниями вытуривали мальчишку в коридор. Хорошего кавалера Бог послал Джозефине. А впрочем, с приличными девушками всегда так бывает — Господь непременно вознаграждает их добродетель…
«Коломбо Белые Гетры, делегат от Чикаго»
Пока Джо в свободное от основной работы время изображал миллионера, уставшего от невзгод и несовершенства мира и желающего отдохнуть и отвлечься вдали от мирской суеты, Душечка покоряла сердце миллионера, а Джерри из последних сил танцевал танго с Осгудом, в холле отеля появились какие-то немногословные люди в черных шляпах, надвинутых едва ли не на уши. Они подошли к стойке портье и получили ключи от лучших номеров отеля, и скоро в холле появился транспарант с каким-то странным приветствием: «Привет участникам 10-го ежегодного съезда любителей итальянской оперы!» Скоро по всему отелю зашныряли темные личности, и сомнений не могло быть: в отеле происходило нечто важное.
И в тот момент, когда нахального коридорного, покусившегося на честь консерваторки Джозефины, вынесли из четыреста тринадцатого номера, на пороге отеля показался не кто иной, как Коломбо Белые Гетры собственной персоной, как всегда, безукоризненно одетый и невозмутимый, в окружении своих «адвокатов».
Один из «адвокатов» по привычке оглядывал все вокруг — нет ли засады. Он поднял глаза к потолку и, прочитав по складам, что отель приветствует любителей итальянской оперы, громко захохотал.
— Эй! — толкнул он в бок другого «адвоката», вообще не умевшего читать, — Это о нас!
На лице Коломбо, однако, не дрогнул ни один мускул — подобные штучки его давно не трогали. Он прямиком направился к портье, и тот, не мешкая, выдал ему ключ от номера и, указав куда-то направо, любезно предложил:
— Зарегистрируйтесь, пожалуйста. Коломбо без возражений направился в указанном направлении, к столу, где регистрировали всех прибывающих «любителей итальянской оперы» и выдавали мандаты. Преступность не зря называлась организованной — учет и контроль в американской мафии были поставлены образцово, как и положено на безупречно действующем предприятии.
— Коломбо Белые Гетры, делегат от Чикаго, — представился Коломбо и, указав на стоявших за его спиной «адвокатов», добавил: — И трое сопровождающих.
Записав имя Коломбо в огромный гроссбух — мечту полицейских, человек выдал ему мандат на ленточке.
— Благодарю, — сухо бросил Коломбо, прикрепляя мандат к пиджаку.
Он хотел было уже направиться в номер, чтобы переодеться и передохнуть с дороги, как вдруг услышал:
— Хэлло, Коломбо! — Коломбо поднял глаза. Молодой парень, похожий на испанца, стоял, прислонившись плечом к стене и играя монеткой: подбросит — поймает…
— Мы были уверены, что ты не явишься. — Парень насмешливо взглянул на Коломбо. Рот его кривился в усмешке, но глаза смотрели холодно и презрительно. «Так смотрят на падаль», — неожиданно подумал Коломбо.
— Это почему же? — спросил он спокойно. Парень ему не понравился — ни его тон, ни холодный взгляд, ни тем более то, что он сказал.
— Говорят, что ты не в себе после смерти Чарли Зубочистки… — «Испанец» продолжал играть монеткой.
— Мы все там будем, — холодно бросил Коломбо.
— Это да, — согласился, усмехнувшись, парень, — но торопиться никому неохота. — Ну ладно, Коломбо. — Он спрятал монетку в карман. — Пойди покажись «хормейстеру».
— Это еще что за новости? — в голосе Коломбо, до того спокойном и бесстрастном, послышалась раздражительность.
— Распоряжение Маленького Бонапарта, — небрежно объяснил парень и, еще раз усмехнувшись, отошел к стойке.
Несколько секунд Коломбо стоял неподвижно, чувствуя, что все это — дурной знак. Но потом повернулся к своим сопровождающим и кивком головы велел следовать за ним.
В соседней комнате — одном из служебных помещений отеля — обыскивали прибывающих делегатов. Ответственный за безопасность мероприятия — «хормейстер», маленький человечек плотного телосложения с совершенно плоским лицом, как будто его долго били утюгом по физиономии, а потом для верности еще раз ударили об стену, — «шмонал» своих коллег со всей тщательностью, изымая все режущее, стреляющее и взрывающееся.
Закончив трясти одного из делегатов, «хормейстер» подошел к Коломбо.
— А ну, Коломбо, подними ручки, — с явной издевкой велел он.
— Это еще зачем? — опешил Коломбо. Всегда очень предусмотрительный и проницательный, собственно, потому и живой до сих пор, Коломбо никак не ожидал чего-либо подобного и был явно не готов к такому повороту событий.
А «хормейстер» уже ощупывал его со всех сторон, попутно разъясняя:
— Маленький Бонапарт хочет, чтобы не было шума. — Все проверив и прощупав, он фамильярно хлопнул Коломбо по плечу. — Все в порядке! Здесь чисто.
Коломбо и в самом деле никогда не носил оружия и редко брал его в руки — разве что в самых особых случаях. Но подобное обращение вывело его из себя. Молниеносным движением Коломбо схватил «хормейстера» за лацканы пиджака, и через мгновение в руке Коломбо уже поблескивал вороненый ствол пистолета.
— А здесь грязно! — рявкнул Коломбо, швыряя пистолет на поднос «хормейстеру», где уже лежали реквизированные у делегатов «игрушки».
«Хормейстер» зло взглянул на Коломбо своими маленькими глазками, но ничего не сказал и принялся обыскивать одного из адвокатов Коломбо, стоявшего с закатанными штанинами брюк.
До брюк было все чисто. Но вот «хормейстер» раскатал одну штанину — на пол с грохотом упал пистолет. «Хормейстер» поднял его и, зло глядя на гангстера, спросил, не вставая с колен и глядя сверху вниз.
— Это что, а?
— Не бойся, не заряжен, — ухмыльнулся тот, стоя с поднятыми руками.
«Хормейстер» раскатал вторую штанину — на пол посыпались патроны. Гангстер, наглая рожа, ухмыльнулся еще шире, а «хормейстер», со злостью отпихнув патроны ногой, заорал:
— Следующий!
Следующим оказался «адвокат» громадного роста с корзиной в руках, из которой торчали какие-то странные штуковины.
— Это что? — ткнул пальцем в корзину «хормейстер».
Громила с готовностью показал товар.
— Клюшки для гольфа! Покороче и подлиннее — на все случаи…
«Хормейстер» мрачно взглянул на клюшки и вытащил одну из корзины.
— А это что? — В руках у «хормейстера» оказался пулемет.
— Это? — Гангстер наморщил лоб, пытаясь ответить. — А это самая короткая. — Корзина с грохотом полетела в общую кучу.
Пройдя через столь унизительную процедуру досмотра, Коломбо вышел в холл. Все в нем клокотало от бешенства. Направляясь к лифту, он вновь наткнулся на давешнего парня — тот стоял, прислонившись к стене, по-прежнему играя монеткой. Увидев Коломбо, парень насмешливо рассмеялся.
— Надеюсь, Коломбо, ты не в претензии?
Глава чикагского филиала остановился и, глядя белыми от бешенства глазами в эту ухмыляющуюся физиономию, сквозь зубы процедил:
— Как вы додумались до такой дешевки? — И, повернувшись к сопровождающим, махнул рукой: — Пошли, ребята!
Коломбо шкурой чувствовал, что все это неспроста и не сулит ему ничего хорошего. Им недовольны, и, похоже, счетчик включен… Ну да мы еще посмотрим, кто кого и с каким заголовком выйдут газеты: «Маленький Бонапарт убил Коломбо Белые Гетры или Коломбо Белые Гетры застрелил Маленького Бонапарта»…
«Терпеть не могу Чикаго!»
Пока Коломбо тряс перед «хормейстером» исподним и кипел от злости, Джо и Джерри занимали совсем другие проблемы. Во-первых, необходимо было срочно позавтракать, поскольку если Джо всю ночь лакомился холодным фазаном и запивал шампанским, то Джерри лишь запивал шампанским нескончаемое танго и потому сейчас едва держался на ногах.
А во-вторых, нужно было срочно решать, что делать дальше с Осгудом-третьим, Душечкой и бриллиантовым браслетом. Проблем было много, и все они требовали решения.
Поэтому когда они с Джерри, оба в белых костюмчиках, щедро украшенных кружевами, белых шляпках с полями и в белых перчатках, которые Джерри, по выражению Джо, натягивал так, словно «тащил кошку из помойки», выходили из лифта, глаза у Джо выдавали напряженную работу мысли.
Джерри же, как человек более впечатлительный, по-прежнему предавался эмоциям, испытывая всю гамму чувств — от вины до жалости.
— Ах, — озабоченно вздыхал он, поправляя эти чертовы перчатки, — чертовски неловко! — И на удивленный взгляд Джо пояснил: — Принять от мужчины бриллианты — и обмануть его ожидания! Приличные девушки так не поступают! — Джерри сокрушенно покачал головой.
