Зяма Исламбеков - Путешествие из Санкт-Петербурга на Селигер
— Давай вставай! После завтрака мы должны съездить на исток реки Волги. Готов?
— А смысл?
— Посмотреть! Это же интересно!
— А, ну да, ну да, — согласился Виктор. — А Антошка спит или уже того? Ну, в смысле, позавтракал?
— Нет, все ждём тебя. Давай вставай и пошли завтракать.
— А, хорошо. Я сейчас это… А что у нас на завтрак?
— А чего бы тебе хотелось?
— Ну, я в принципе не знаю, но может можно сходить как вчера в зелёную, это самое, значит, радость?
— А том что? — спросил Виктор Иванович.
— Ну, там можно и, как говорится, перекусить. Да?
Виктор быстро встал и оделся. Через пять минут без домкрата и подъёмного крана Виктор и профессор пытались поднять сонного Антона. В конце концов, после долгих и нечеловеческих усилий им это удалось.
Одежда почти высохла, желудок был пуст, Антону очень хотелось есть. К кафе питерцы подъехали на машине, хотя идти было очень близко, но шёл очень сильный ливень. Чтобы согреться, заказали немного водки. На улице ни с того ни с сего вдруг сильно похолодало. Пить хотели и Виктор, и профессор, да и Антон недолго ломался. В конце концов, дело кончилось тем, что в общей сложности на троих питерцы уговорили 750 грамм дорогой водочки под лёгкую закуску.
Профессор угостился яичницей из четырёх яиц, пирожком с капустой и чёрным чаем из 200-граммовой чашки. Остальные радовались пельменям и пиву.
— Ох! Что теперь–то будем делать? — спросил Антон, сев за руль. — Может, не поедем, а пойдём спать?
— В смысле? — спросил Виктор.
— Ну, это самое, можно сейчас вернуться домой, поспать, — начал провоцировать компанию Антон, но развить своё предложение он всё же не успел, т. к. Виктор Иванович быстро перехватил инициативу и решительно сказал, что теперь у Антона есть два варианта: либо дать ему руля, либо вести машину самому.
— Ну, уж дудки, — быстро отреагировал Антон.
Дождь усиливался с каждой минутой. С неба лило как из ведра. Тучи скрывали солнце, и было почти темно. В машине мягко работала система климат–контроль. Под песни Владимира Высоцкого выехали на шоссе. Встречных или попутных машин не было. Отъехав километров на 20 от базы, Виктор заметил первым, что дождя–то, практически, уже и нет. А, ещё удалившись от базы километров на 10, питерцы въехали в сухой лес, над которым сквозь облака светило августовское солнце. Чудеса, да и только.
Проехав Гущу и маленькую деревушку Свапуще, машина рванула к населенному пункту Волговерховье, что находится у самой границы Тверской области с Новгородщиной. Удивительно было то, что не попадались на глаза добротные каменные дома. Кругом была какая–то убогость. Многие любят русскую деревню. Но для горожан жизнь в таких условиях — каторга. В 21-ом веке до фига мест в центральной полосе России, где цивилизация прошла стороной. Нищета и … Даже не подобрать должных слов, чтобы описать то, что также входит в понятие Родина. Ведь Родина — это и луга, и поля, и леса, и моря, и люди …
По пути к истоку реки Волги машина дважды останавливалась, и оба разы мужики находили грибы. Больше всех нашёл Виктор. У него были и белые, и маховики, и маслята. Антон взял только четыре больших белых гриба, а Виктор Иванович собрал такой разносорт, что трудно сказать, каких грибов было больше.
Когда машина подъехала к истоку, который эксплуатировали человек 15 местных жителей, то погода опять разладилась. Яркое солнце прощалось с летом, пробегая сквозь низкие грозовые тучи. Поднявшийся откуда–то ветер, неприятно остужал тело, в воздухе хорошо пахло свежескошенной луговой травой. Справа от грунтовой дороги, упиравшейся в разбросанные каменные блоки, стояла торговая палатка, продавщица которой немногочисленным туристам предлагала по атомным ценам сувениры, стоившие в самом Осташкове в 2–3 раза меньше. Народный промысел здесь практически не наследил. Несколько видов деревянных ложек, кружек, гребней–чесалок, да фотографии, буклеты, открытки и карты — вот, собственно говоря, и всё, на что первым делом обратили внимание туристы из Санкт — Петербурга.
Засняв сувенирную утварь, продавца с палаткой и большую панораму на фото–видео и телефонную фотокамеру, ребята отправились к истоку Великой реки Волги. Читатель, не поверишь, но самой реки, почему–то, здесь не было, зато был мостик, и была часовенка, в центре которой стоял колодец с торфяной водой бурого цвета. Внутри работали двое, но уж больно вяло и так медленно, что сначала показалось, будто они отдыхают.
— Интересно, а эту воду можно пить? — поинтересовался у местных Виктор Иванович.
— Да, батя, можно, — твёрдо ответил рабочий.
— Мужик! — обратился к работяге Виктор. — Хочешь сотку баксов заработать, а?
— Да, — быстро ответил рабочий и выпрямился так, словно он нёс караульную службу у Московского Кремля. — А что надо–то?
— А ты иди сюда, — Виктор взял в руки верёвку, привязанную к ведру, лежавшему на дне колодца, и начал выбирать её, пока не дошёл до ведра. — Вот, это самое, значит, смотри, — Виктор аккуратно стал переливать мутную жидкость из ведра в большую железную кружку, стоявшую на первом кольце колодца. — Выпьешь и заработаешь. Понял, да.
— Не, я пить не буду, — сказал работяга и стал пятиться назад, словно ему предлагали выпить отраву.
— Погоди, — включился в разговор Антон, — ты же сам только что говорил, что вода полезная и вкусная, да?
— Не, просто я уже выпил, — отнекивался мужик.
Виктор Иванович смеялся во весь голос. Его включённая видеокамера дрожала и содрогалась вместе с пузом, выпиравшим из под майки. Цветастые шорты сильно съехали вниз, видок у профессора был ещё тот!
— Ну, что, мужик, ты попал, — сказал Виктор и стал подходить к работяге, оказавшемуся на голову ниже него. — Не хочешь, значит, по–хорошему, будет, это самое, значит, по–плохому. В следующий раз будешь знать, как мозги еб…! А ну, быстро, давай пей! — и Виктор решительно протянул полную кружку бедняге, испугавшемуся крутых парней.
Взяв трясущимися от страха руками кружку, бедолага, не долго думая, залпом выпил всю воду. Затем он поставил кружку на деревянный пол и сел на корточки. Наступило молчание. Однако не прошло и двух минут, как начались рвотные позывы. Едва сдерживаясь, мужик выскочил из часовенки и прямо с мостика блеванул так, словно это были какие–то комбинированные съёмки в американском фильме ужасов. Протяжный рык, переходящий в стоны, то и дело сменялся чахоточным кашлем. Когда, наконец, наступила тишина, то Виктор обратил свой взор на второго мужика, всё это время тихонько сидевшего и молча наблюдавшего за экзекуцией над своим напарником.
— Так! А ты чего сидишь, а? — Виктор поднял кружку и сунул её работяге в правую руку. — Давай, делай так же, как твой кореш! — приказал Виктор ещё более мелкому мужику, в руках у которого был молоток.
— А чего я‑то? — удивился рабочий. — Валерка же выпил…
— И ты выпьешь, да? — не унимался Виктор. — Или ты меня не понял?
— Понял, понял, — сказал мужик и сам подошёл к ведру с водой, зачерпнул полную кружку воды, выдохнул воздух из груди, перекрестился и залпом выпил. — Ну, вот! — с гордостью похвастал смельчак. — А, это, как его? Вы мне денег дадите за меня и за Валерку–то?
— На лекарства? — с издёвкой спросил Антон, — или на похороны? А?
— Не понял? Какие похороны? — удивился мужик.
— Какие, какие? — передразнил Антон. — Твои, брателло, твои и Валеркины. Понял, да?
— А… Теперь понял, — грустно сказал мужик и медленно поплёлся к выходу.
Все вышли на свежий воздух. Валерка то наклонялся вперёд, делая опасные движения над перилами мостика, то распрямлялся, то слегка приседал, то даже привставал на цыпочки. Это надо было видеть! Второй мужик подошёл к нему и спросил: «Ну, как ты? А?»
— Ох, хреново мне! Очень, блин, хреново!
— А?! А мне ничего, — промямлил мужик.
— А ты, это самое, не переживай, — успокоил Антон, — тебе сейчас тоже будет чего.
— В каком смысле? — спросил мужик, и затем добавил, — думаешь, тоже будет того?
— Ну, естественно! — уверенно ответил Антон. — Сначала помутит–помутит, а затем и коньки отдашь.
— Смотрите–ка, на него не действует, — удивился стойкости мужика Виктор.
— Ладно, садисты, — вмешался в разговор Виктор Иванович. — Мне надоели ваши шалости, пошли.
— А как же, это самое, а? — Виктору очень хотелось посмотреть, как местные жители будут себя чувствовать, испив самой чистой воды, как они утверждали ещё пятнадцать минут тому назад.
Вдруг второй мужик, державшийся молодцом, почувствовал лёгкие колики в животе. На лице появилась гримаса. За какие–то считанные минуты боли усилились настолько, что он начал дёргаться и извиваться словно уж на сковородке. Затем конвульсивные движения дополнились рвотными явлениями. Антон смотрел на всё это с чувством глубокого удовлетворения. Он не был садистом, но не любил, когда его нагло обманывали. Если у Валерика уже наступило облегчение, и слегка болел лишь живот, то у его подельника состояние было много хуже. Бедолагу выворачивало наизнанку так, словно он проглотил дюжину змей, тщетно пытавшихся выбраться наружу. Змеи жалили изнутри, ползали и шуровали так, словно фарш при выходе из мясорубки. Жуть, да и только!
