Дмитрий Скирюк - Прививка против приключений

— Что все это значит? — Олег покосился на пустую командорскую кровать, затем — на Пашку, застывшего в благоговейном экстазе, глотнул вина и потряс головой. — Зачем ты нарядился в эти тряпки?

— Друзья! — Игорь сиял, как полная луна. — Раскройте свои души и следуйте за мной, ибо увидите вы свет божественный. Выходите на палубу!

Съев по банке сгущенки, мы выбрались из каюты и в недоумении остановились перед грот-мачтой. Игорь опустился на колени перед канатным ящиком, несколько раз поклонился, встал и, повернувшись к нам, воздел руки к небесам.

— Десять долгих дней лихорадка пожирала мой мозг, и не было мне покою ни светлым днем, ни темною ночью, — сказал он. — И настал день десятый, и взмолился я, и было мне знамение. И услышав глас божий, вышел я на палубу и познал Высшее Знание. И понял я, как заблуждались мы все эти годы, ибо — вот он, Хранитель истинной веры! В этом ларце обитает Тот, Кто Дает Исцеление — Несущий Высший Дух, Великий Господь Кру-Кру! И поклялся я служить ему, дети мои, и получил исцеление. И увидел я, что это хорошо.

В канатном ящике что-то зашуршало, и глухой хриплый голос произнес: «Еды мне! Еды!» Игорь бухнулся на колени и, на четвереньках подобравшись к ящику, умоляюще воздел руки:

— Слышу тебя, о великий Кру-Кру, слышу и повинуюсь! — и, обернувшись к нам, добавил: — Господь требует жертв! Быстро сюда хлеба и вина!

Размочив в миске пару сухарей, Хозяин пропихнул их в щель по крышкой ящика. Послышался хруст.

— Кру-Кру принял дары! — возвестил Хозяин и величавой походкой удалился в опустевшую каюту.

Мы не знали, что и подумать.

— Ни фига себе! — растерянно пробормотал Коля. — Во дела! Давайте откроем!

— Ни в коем разе! — запротестовал неожиданно Пашка. — Мало ли кто там, внутри! И вообще…

— Что «вообще»? — переспросил я.

— Так… — замялся тот. — Вообще! — и, гордо подняв голову, направился на камбуз.

Весь день мы отъедались и отсыпались, а под вечер Игорь вытащил нас из кубрика на молитву и лишь после этого скомандовал отбой.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросил меня Витя перед тем, как лечь спать.

— Ничего, — хмуро буркнул я и, повалившись на койку, почти мгновенно уснул.

Глава 9

Первым адептом новой религии стал Пашка, и я почувствовал беспокойство — худшие мои опасения подтвердились. При каждом богослужении неофит приходил в религиозный экстаз и неизменно пускал слезу, чем заслужил у Первосвященника — Командора сан Послушника и получил дозволение прислуживать при свершении обряда.

Сперва Пашка прислуживал с голым торсом, но Игорь запретил — два багровых круга от банок на его спине выглядели ужасно и, по мнению Командора, могли разгневать канатный ящик, в котором обитал загадочный Кру-Кру. Пашка заново выбрил голову и, порывшись в гардеробе, откопал какой-то чудовищный апельсиновый пиджак и впредь облачался в него при каждом богослужении. Надо сказать, зрелище это было не для слабонервных.

Получив «Откровение Свыше», Хозяин приложил все силы, чтобы обратить и нас в истинную веру. Сначала мы только посмеивались втихомолку, но вскоре поняли, что дело зашло слишком далеко.

В шесть часов утра Игорь забирался на мачту, и над океаном разносился его протяжный крик: «Собира-айтесь на моли-итву, правоверные! Собира-айтесь на моли-итву-у!!!»

Раз или два мы попробовали было проигнорировать это требование, и тогда Хозяин натравил на нас Пашку — своим гарпуном тот выгонял нас на палубу, где сразу начиналась заутреня. Все остальное оружие Игорь предусмотрительно запер в пороховом погребе, и нам пришлось покориться.

Игорь отпустил бороду, Пашка — усы. Облачившись в свои попугайские одеяния, они сперва отбивали земные поклоны канатному ящику, кормили Кру-Кру сухарями с вином и лишь после этого переходили собственно к службе. Игорь, с сизым от обильных возлияний носом, распевал псалмы, а Пашка квачом окроплял нас из кастрюли сгущенным молоком. По непонятной нам до сих пор причине тексты своих духовных гимнов Предводитель заимствовал с этикетки от консервной банки и, заставляя нас подпевать, протодиаконовским басом вдохновенно выводил:

— Великому Господу нашему, ниспославшему нам молока, сла-ава!

Хор в нашем лице нестройно подхватывал: «Сла-ава-а!»

— Вырабатывается из свежего молока путем сгущения с добавлением саха-ара-а! — продолжал он. — Влаги не более двадцатишестисполовинойпроце-енто-ов!

Мы подпевали.

— Сахарозы не менее сорокатрехсполовиноо-оой! — басил он. — Сухих веществ не менее двадцативосьмисполови-ино-ой! Калорийность стодвадцатькало-ори-ий!

Чтоб мне лопнуть, но мы подпевали!!!

В этом месте Пашка начинал плакать, и Игорь заканчивал:

— При употреблении добавлять в кипяченуюводукакаокофеи-личаа-ай!

Причастив «прихожан» сухарями и вином (благо, и того, и другого было в избытке), Игорь отправлял нас по делам, чтобы снова собрать перед обедом и ужином.

— Совсем сдурел, язычник проклятый! — кипятился Витя.

— Оставь его, — отмахнулся я. — Не видишь разве — они опять спятили. Теперь уже вдвоем.

Что касается загадочного обитателя канатного ящика, то он действительно заводил нас в тупик. На страже теперь постоянно бдел Пашка с гарпуном на плече, и мы никак не могли заглянуть внутрь. А между тем это было очень необычное явление — из ящика доносились шорохи, хруст, кто-то произносил странные слова, ел сухари… В общем, феномен.

— О Великий Кру-Кру! — обращался к нему «жрец». — Что нам теперь делать?

— Сухари сушить, — мрачно отвечал ящик.

— Пора кончать этот балаган! — шепнул мне однажды во время мессы Витя. — Встречаемся сегодня ночью в коридоре, у плаката.

Я кивнул и сделал вид, что внимательно слушаю Игоря.

Весь день я не находил себе места, а ночью, дождавшись, когда Хозяин заснет, выбрался из кровати и прокрался к большому плакату «ПРИ ПОЖАРЕ ЗВОНИТЕ 01», который Игорь еще в начале плавания повесил возле склада.

Коля, Витя и Олег были уже там.

— Так не может больше продолжаться! — открыл тайное заседание Коля. — Надо что-то делать. Какие будут предложения?

— Открыть проклятый сундук и посмотреть! — заявил Олег. — Все сразу и прояснится. А Игоря потом вылечим… Ох, чуяло мое сердце — не пройдет даром эта лихорадка!

— Тише! — Коля оглянулся. — Тут силой не возьмешь. С голыми руками на гарпун бросаться?

— У меня есть план, — неожиданно подал голос Витя, — но, боюсь, он не выполним. Надо зубы Игорю заговорить. Может, ты, Дима, попробуешь?

— Я?! — изумился я. — Не знаю… А что ты предлагаешь?

— Слушайте, — прошептал Витя, и мы придвинулись поближе.

«Гончая» была неподвижна. О борта корабля еле слышно плескалась легкая волна. Где-то наверху нес караул Пашка, да в каюте оглушительно храпел Командор.

— А что, — Коля потеребил себя за бороду, — может сработать.

— Давай, действуй! — Олег ободряюще хлопнул меня по спине. — Если что — мы поддержим.

Я поднял голову и оглядел своих спутников.

— Хорошо, я попробую…

— И пусть нам повезет! — закончил Коля. — А теперь — по койкам и спать.

Нам уже было ясно, что лихорадка прошла вовсе не «по велению Кру-Кру», как утверждал Игорь, — просто наш организм сам одолел болезнь. И, приняв это за рабочую гипотезу, мы легли спать.

Проснувшись утром от надоевшего уже «На моли-итвуу!», я плеснул в лицо водой и поплелся на палубу, пока не прибежал Пашка со своим гарпуном.

— Опаздываешь! — укоризненно покачал головой Хозяин и приготовился начать службу.

Вполуха слушая сгущено-молочную проповедь, я рассеянно подпевал и ждал подходящего момента. Когда Хозяин стал воспевать достоинства этого продукта, я понял: сейчас или никогда! Витя, покосившись на меня, предостерегающе кивнул.

— Стойте! — вскричал я, изобразив на лице благоговение. — Остановитесь, ибо слышу я голос с небес, и ящик вторит ему!

Воцарилась тишина.

— Свершилось! — торжественно изрек Игорь. — Просветление снисходит на вас!

Пашка, опустившись на колени, молитвенно сложил руки.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — сказал он, — и капитан Гурей пророк его!

Игорь милостиво кивал.

— Аминь! — вздохнул я. Начало было положено, теперь надо было выкручиваться дальше. — Нет бога, коме Кру-Кру, и капит… Чу! Что это?

— В чем дело? — Игорь нахмурился.

— Тише! — я поднял руку и замер. — О! Я слышу тебя, о Кру-Кру! Слышите, что он говорит? Он просит выпустить его! Он велит открыть крышку канатного ящика!

В воздухе повисло гнетущее молчание.