Борис Егоров - Маски
— Издеваетесь? Да?! — кричит Жежеренко. — Глумитесь?!
Костиков смотрит на него презрительно-иронически, говорит:
— А что вы мне тут истерику устраиваете?
Дрожа от гнева, Жежеренко выходит.
Квартира Костиковых. Утро. Костиков бреется. Звонит телефон. Костиков берет трубку.
— Такси? 55–25,—говорит он. — Ах, вам не такси?.. С телефонного узла? Какой теперь мой номер?.. 33–44? Спасибо. Это не бывшая парикмахерская случайно?.. Нет?.. У кого, говорите, был этот номер?.. У Тарантасова?
Костиков кладет трубку и кричит:
— Фиса! Фиса!
С кухни прибегает Анфиса Петровна в фартуке.
— У нас новость! Скажи, что появилось в нашей комнате?
Фиса недоуменно осматривает комнату. Костиков отвечает сам на свой вопрос:
— Тишина! — И добавляет: — Теперь спи спокойно, товарищ Жежеренко.
Боком, боком…
Арсений Полтинников хотел стать литератором.
Но литератором Арсений Полтинников стать не мог.
Ни сейчас. Ни позже, в будущем.
Создатель не вложил в его душу ту искру, из которой можно воздуть огонь литературного творчества.
Но Полтинников был дерзок. Он был настойчив. Он искренне верил в пословицу: «Терпение и труд все перетрут».
В результате труда и терпения возник роман. Он назывался «На Волге широкой».
Роман нигде не был напечатан. Но именно благодаря ему Полтинников прославился…
И не в плохом смысле, а в хорошем.
Случай редкий. Но он, как говорят, имел место. Это историческая правда.
…Главным героем произведения была токарь судоремонтного завода Маша Петрова. Маша любила мастера Иванова. А Иванов любил фрезеровщицу Сидорову. А Машу Петрову любил технолог Александров.
Иванов, как оказалось, был женатым и любил… выпить. Александров в браке не состоял, но допускал брак производственный. Сидорова никого не любила и работала хорошо.
Маша сумела пленить сердце Иванова. Он бросил пить и ушел от жены. Разочарованный Александров с горя запил и сделал предложение Сидоровой. Вскоре они вступили в брак. После этого события Александров стал выпускать только качественную продукцию, а Сидорова начала работать плохо, опустилась и погрязла в быту.
К Маше Иванов не пришел, хотя и от жены ушел. И Маша стала «крутить» с Александровым, к которому прежде была равнодушна…
Вот так примерно развертывался сюжет романа Арсения Полтинникова. Так складывались судьбы героев.
Но еще драматичнее была судьба самого романа: его нигде не хотели печатать.
Автора упрекали в схематичности сюжета и банальности ситуаций. Порою даже спорили с ним о написания отдельных слов. При этом ссылались на Даля и Ушакова.
Свой роман «На Волге широкой» Полтинников забросил. Но зачастил на различные литературные собрания.
Здесь он как-то возмужал, почувствовал в себе силу. Говорить на собраниях было не так уж трудно. Можно было говорить и «совсем не то». Последнее даже лучше: все выступавшие после Полтинникова критиковали его, и имя этого оратора не сходило с уст.
Полтинников стал известен. Видимо, поэтому одно издательство предложило ему быть консультантом-рецензентом.
Но консультироваться у него никто не хотел. Полтинников это чувствовал и огорчался.
А потом перешел к действиям. И однажды в издательство поступил роман… «На Волге широкой». Теперь, правда, он назывался иначе: «На стрелке далекой»; и фамилия автора была другая — А. Рубанков.
Читатель может подумать, что Полтинников взял псевдоним. Нет, А. Рубанков являлся совершенно другим лицом— дядей Арсения Полтинникова, неожиданно «взявшимся» за перо.
Консультант-рецензент яростно набросился на незрелую рукопись. Ругать он умел.
«Для примера разберем образ Маши Петровой. Разве встречаются такие злодейки в наши дни? Разбила одну семью, хочет разбить вторую. Единственное положительное, чего она добилась, — это то, что Иванов бросил пить. Но если вы хотели писать антиалкогольный роман, то это уже должно было найти отражение в завязке. Что такое завязка читайте в статьях С. Антонова…»
Своим разрушительным трудом Арсений Полтинников остался очень доволен. В нем проснулся дар полемиста и наставника. Немаловажное значение имело и то, что труд был оплачен.
Эксперимент стоил того, чтобы его повторить. И вскоре в издательство пришел роман Б. Фуганкова «Гудками кого-то зовет пароход…». О том, что Б. Фуганков был троюродным братом Арсения Полтинникова, знал, разумеется, только сам Полтинников.
Консультант-рецензент рукопись отверг, разобрав для примера образ Александрова: «Он получился у вас малоубедительным. Сначала этот человек был бракоделом, потом стал выпускать продукцию хорошего качества и… изменять жене. Два последних явления несовместимы. Где же логика? А ведь тут кульминационный пункт всего повествования. Что такое кульминационный пункт, читайте в статьях С. Антонова…»
Самобичевание продолжалось. И через некоторое время Арсений Полтинников подверг уничтожающему разбору, действуя по принципу «я тебя породил, я и убью», роман «Вчера говорила — навек полюбила…» В. Шерхебеля, мужа сестры. На этот раз огонь был направлен против Сидоровой, которая непонятна до самой развязки. Попутно консультант дал ценный совет, где читать о развязке.
Свое произведение Арсений Полтинников помнил наизусть и громил со знанием дела. В издательстве о нем говорили как о человеке очень требовательном:
— Ох и строг у нас этот Арсений! Халтуры не пропустит. Ему попадись!..
А когда к Полтинникову забегали коллеги, он поднимал глаза от рукописи и тоном уставшего борца говорил:
— Да вот опять читаю! Пишут тут всякое, черт возьми, а ты разбирайся…
Однажды случилось непредвиденное: Полтинников вдруг заболел. Проснулся и почувствовал, что встать не может. А рукопись он накануне отправил в издательство, снова переменив папку, название, автора и обратный адрес.
Остановить ничего было нельзя. И роман попал к другому консультанту. Тот прочитал и высказался… положительно.
— Правда, тут есть разные недоработки, — добавил он в разговоре с директором издательства. — Автору нужен взыскательный редактор. Предлагаю Арсения Полтинникова…
— Полтинникова? — переспросил директор. — А это идея! У него рука твердая. Он вытащит!
Когда Полтинников после болезни вернулся в издательство, то попросил дать ему прочитать рукопись. А «прочитав», неумолимо отклонил. Недрогнувшей, твердой рукой.
— Разве можно давать путевку в жизнь произведениям слабым, сырым? Нет, — сказал он. — Надо бороться за качество литературы. В общем — я поговорю с автором…
Слава о взыскательном и принципиальном консультанте-рецензенте росла. И вскоре она укрепилась настолько, что к Полтинникову неожиданно обратился сам создатель «Таежных зарослей». Маститый писатель просил прочитать его новую рукопись.
Полтинников входил в литературу. Боком, но входил.
Сказка о Самоварове
Самоваров был на две головы выше окружающих. Как в прямом, так и в переносном смысле. Он был очень высокого роста и занимал должность управляющего трестом.
Дела в тресте шли неважно. И прежде всего по той причине, что Самоваров никому не доверял. Что бы ни требовалось сделать, какой бы вопрос ни возник — спецовки ли купить или в мастерских новый вентилятор поставить, — все мог решить и разрешить только он, Самоваров.
А раз так, то нижестоящие начальники ничего не решали и не разрешали. И про каждого из них говорили: «Это что? Пустое место».
Зато как на их фоне выделялся Самоваров!
Приезжает он на стройку, а люди к нему с жалобой:
— Товарищ Самоваров, у нас в общежитии бачка для кипяченой воды нет.
— Безобразие! — звенящим басом говорит Самоваров. — Сколько вам нужно? Штук пять хватит?
И обращается к своему помощнику, который на шаг сзади держится:
— Вернемся в трест — напомните мне. Распоряжусь. Помощник записывает.
Или еще жалоба:
— Товарищ Самоваров, нам премию не выплатили. Самоваров смеется:
— А хорошо вы работали?
— Хорошо.
— Добре. Всех премирую!
И опять к своему помощнику повертывается и этак небрежно говорит:
— Напомните мне…
А иногда Самоваров возьмет и неожиданно подойдет к рабочему.
— Что невесел, братец? — спрашивает.
— А чего ж тут веселиться? — отвечает тот. — Струмент плохой, все время ломается. Матерьял не вовремя подают. Разве норму тут выполнишь? Сколько прораба ни просили, ничего не решает.
Самоваров хлопает своего собеседника по плечу:
— Не решает, говоришь? Струмент, говоришь? Матерьял, говоришь? Считай, что решили!
И кидает помощнику:
— Напомните мне.
А дела в тресте тем временем хромали больше и больше. Прослышал об этом начальник, который выше Самоварова, и приехал посмотреть, что и как. Ходил, с людьми говорил, узнал, в чем корень бед, и сказал:
