Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова
— Я за тверью потожту, — сказала бабулька и удалилась.
— Проходите к креслу, Люба, — врач пересёк помещение, отдёрнул занавеску. — Мне надо вас осмотреть. Карточка вам пока не нужна, давайте её мне.
Пациентка отдала карточку, встретилась взглядом с симпатичным доктором и покраснела.
— Скажите, — тихо спросила девушка, не поднимая глаз. — А бельё снимать?
— Желательно, — мягко улыбнулся Бутербродов.
— Ага, — девушка кивнула, как зомби.
— Вы не бойтесь, Люба, и не стесняйтесь, — ободрил врач. Он осторожно тронул посетительницу за плечо. — Я буду вас осматривать как доктор, а не глазами мужчины. Это моя работа, обычная работа, — твёрдо и ласково проговаривал гинеколог. — Успокоились?
Девушка кивнула.
— Вот и прекрасно.
Спустя некоторое время Бутербродов сидел за рабочим столом, Любаня устроилась напротив.
Врач быстро писал в карточке, затем отложил ручку, поднял глаза:
— Ну что? Беременность — десять недель. Никаких осложнений и противопоказаний я не нашёл. Плод развивается нормально. Вы твёрдо решили делать аборт?
— Не знаю, — прошептала девушка, сжимая и разжимая пальцы. — То есть, наверное, твёрдо.
— Вы работаете, учитесь?
— Я преподаю в танцевальной школе.
— Вы, Люба, подумайте, всё хорошо взвесьте за эти выходные, — решительно сказал гинеколог. — Аборт — это такая опасная вещь, ничего хорошего женскому организму он не сулит. — Доктор огладил тонкий, «греческий» нос. — Если всё-таки решите, то приходите во вторник с пятьюстами рублями. К трём часам.
— Хорошо, — девушка встала, подошла к двери. — До свидания.
— До свидания, — Бутербродов положил карточку на край стола. — Позовите следующую пациентку.
3. Зануда Юлька
У коттеджа, построенного на двух хозяев, остановилась голубая «девятка». Раздался звук автомобильного клаксона. По ступенькам крыльца спустился Бутербродов, облачённый в синий спортивный костюм с белыми полосами. В руке врач держал пакет с тесёмочными ручками. Он похлопал по капоту машины:
— Я сейчас.
Проследовал ко второй половине коттеджа, позвонил в дверь. На пороге возникла сухонькая старушка с седым пучком волос на голове и живыми серыми глазами.
— Доброе утро, Елена Сергеевна, — поздоровался гинеколог.
— Здравствуй, Андрюша.
Андрей Васильевич протянул ключи:
— Позаботьтесь о Кысе, как договаривались.
— У меня там рыбки немного есть, — старушка взяла ключи, — не беспокойся.
— Вы его не балуйте, Елена Сергеевна. И так скоро в дверь не пролезет, — попросил Бутербродов. — Я молоко в холодильнике оставил. До вечера.
— Счастливо.
Андрей Васильевич вышел за ограду, направился к машине.
Дорогу ему преградила девица в очках и с двумя косичками-хвостиками. В руке она держала хозяйственную сумку. На голове был берет, костлявые плечи обтягивала лёгкая матерчатая ветровка.
— Здравствуйте, Андрей Васильевич, — произнесла девица, глядя на гинеколога снизу вверх.
— Привет, Юлька, — улыбнулся Бутербродов. — Куда ходила в выходной с утра пораньше?
— За хлебом посылала бабушка, — серьёзно ответила соседка. — Это за Вами? — она чуть повела головой.
— За мной, Юлька, за мной.
— И куда Вы? — строгим тоном продолжала девушка.
— На шашлыки, Барин пригласил.
— Точно Барин?
Юлька сверлила Андрея глазами.
— Я ему позвоню.
— Я человек свободный, — усмехнулся врач. — Или ты беспокоишься о моей целомудренности?
— Я беспокоюсь о себе, — просто ответила девица. — Вы должны быть чисты, когда станете моим мужем. В последующем у нас должны появиться здоровые дети.
Андрея Васильевича не обижали претензии соседки, он к ним привык и относился с юмором.
— Вообще-то, я жениться не собираюсь, — отшутился гинеколог.
— Я тоже пока не собираюсь связывать себя с Вами узами брака. Через два года я закончу академию, Вы к этому времени дослужитесь до заместителя главного врача, финансово окрепнете, я стану работать. Тогда мы и создадим полноценную семью.
— Мечтать не вредно, хотеть полезно, — рассмеялся Бутербродов.
Засигналила машина.
— Ладно, Юлька, мне пора, — сказал гинеколог. — Я бы с удовольствием поболтал с тобой ещё, но Халюкин не хочет ждать. Чао, невеста, — он поднял ладонь в приветственном жесте и заспешил к «девятке».
— Вот увидите, будет так, как я сказала, — вслед произнесла соседка.
* * *Андрей Васильевич загрузился на заднее сиденье «девятки»:
— Очкарику привет, — поздоровался он с водителем. — Галине персональное «здрасьте».
— Здравствуй, Андрей, — произнесла привлекательная блондинка, сидящая рядом с шофёром.
— Почему без девушки? — строго вопросил Антон.
— Нет, Галя, объясни хоть ты своему занудному Халюкину, что пока я не встречу женщину, похожую на тебя, не женюсь.
— А чем тебя соседка не устраивает? — Галя повернулась на сиденье, взглянула на врача, лукаво улыбнулась. — Вы сейчас смотрелись такой прекрасной парой!
— И ты туда же! — в сердцах воскликнул Андрей Васильевич. — Антоха, твоя агитация!?
Лысый очкарик хохотнул:
— При чём здесь я? Галя — взрослая девочка. Что видит, то и говорит.
— Ладно, Халюкины, разрешаю вам Юльку удочерить, — ответил гинеколог. — Сверни к базару, я на минутку заскочу.
— Зачем? — Антон послушно повернул руль.
— Фруктов куплю. Неудобно с пустыми руками.
— Да ты что, Андрей? — Галя снова обернулась. — Я такой пунш выгнала, пальчики оближешь! Три литра везём, скажем, от нас от всех.
— Согласен, — объявил Бутербродов. — Фрукты тоже, от нас от всех, скажем.
Машина затормозила у рынка.
— Я мигом, — доктор вылез из «девятки».
4. Прерванный сон
Машина проехала через открытые резные ворота, прокатилась ещё десяток метров и остановилась перед двухэтажным особняком из белого камня. Длинные стрельчатые окна ярко блестели в лучах солнца, второй этаж опоясывала веранда. Перед массивной входной дверью из тёмного дерева замерли статуи то ли тигров, то ли леопардов, в общем, зверей.
Пассажиры вылезли из автомобиля. Галина поправила на себе жёлтую пушистую кофточку, потянула входную дверь и первой проскользнула в дом. Антон достал из багажника большую сумку. Бутербродов, щурясь, осматривался. В дверях дома возникла высокая фигура с небольшим брюшком, в клетчатой рубашке и джинсах. Фигура распахнула пошире двери и развела руками.
— Какие люди! Здорово, парни!
Спустя минуту друзья были уже в прихожей. Андрей поставил пакет, захваченный из дома, на полочку для обуви и вслед за Антоном и Артёмом прошёл в кухню.
Там хозяйничала стройная молодая женщина с тёмными распущенными волосами до плеч. На ней был фартук, надетый поверх цветастого платья. Женщина резала селёдку. Галя находилась тут же и занималась нарезкой помидоров.
— Привет, Лидочка, — поздоровался врач, выкладывая фрукты на стол.
— Здравствуй, Лида, — поприветствовал хозяйку Антон. Он вытащил из сумки трёхлитровую банку с пуншем и поставил рядом с фруктами.
— Менту и врачу почёт, — улыбнулась Лида. — Проходите в сад, скоро сядем за стол. Барин, бери кастрюлю, — она кивнула на большой железный бачок в углу, — и начинайте заниматься шашлыками. У тебя всё готово?
— Обижаешь, Лидуся, — развёл руками хозяин. — Мангал стоит, уголь насыпан. Нужна только спичка.
— Отлично, шуруйте в сад.
— Барин, ты мне обещал библиотеку деда показать, — напомнил гинеколог.
— Нашёл библиотеку, три полки, — фыркнула Лида.
— Ничего ты не понимаешь, — возразил Артём. — Зато какие книги! Дед их всю жизнь собирал. Идём, парни, заодно дом покажу.
— Артём, имей совесть. Сейчас уже гости подтянутся.
— Ты что, Халюкин, свою жену оставишь без шашлыков? — вмешалась Галя.
— Дамы, не ревнуйте, — урезонил Бутербродов. — Барин покажет дом, и сразу займёмся шашлыками.
Первым из кухни вышел Барин, за ним Халюкин, последним врач.
— Андрей, — окликнула Лида, гинеколог обернулся. — Сегодня двоюродная сестра приезжает в гости, познакомлю. Сколько можно? Твоё достоинство должно удовлетворять жену, а не висеть мёртвым балластом.
— Хоть кто-то думает о моём достоинстве, — подмигнул врач.
* * *Обстановка кабинета хозяина дома состояла из шкафа с книгами, дивана, четырёх кожаных стульев и письменного стола. На полу — ковёр, в стене — камин, над ним висели две старинные сабли.
— Ну, этих баб! — сказал Артём, разливая коньяк по рюмкам. — Вздрогнули, парни!
Друзья окружили стол, за которым Барин вчера разговаривал по телефону с гинекологом. Артём и Антон осушили свои рюмки. Андрей Васильевич лишь понюхал, отставил рюмку, подошёл к шкафу, открыл дверцы:
