Сергей Шапурко - Вместе (сборник)
– Это – беглые заключенные.
Глаза у американцев сделались размерами со страусинные яйца.
– А почему же их не арестуют?!
– У нас закон такой есть: если беглец добрался до поезда и в состоянии оплатить проезд, его не преследуют, он считается досрочно освобожденным. Это нужно для поддержки российских железных дорог.
Американцы в ауте! Забыты первоначальные впечатления от знакомства с РЖД – ужасные туалеты, немытые окна, которые невозможно открыть, помятая и вечно заспанная проводница, грязь и копоть везде вокруг.
Но нашелся один грамотный:
– Я – специалист по вашему законодательству и точно знаю, что никаких подобных законов у вас не существует!
Переводчик, спасая честь мундира, импровизировал на ходу:
– Вы правы, мистер Джеймс. Это действительно не преступники. Я не хотел вас пугать. Это – внуки партизан. Еще со времен Великой Отечественной бродят они по лесам, не зная об окончании войны. Поезда иногда под откос пускают, еду в деревнях воруют, старост отлавливают и вешают. У них там в глухом лесу свои поселения, своя жизнь. А тут еще и перестройка нагрянула. Так они сейчас против «буржуев» воюют. Детей своих и внуков партизаны воспитали, как военных – с ненавистью к врагу. Смотрите, видите, смотрят на нас, как волчата. Вы лучше по-английски шепотом, а то еще бросятся, загрызут, – переводчик вошел в раж, голова уже не болела, на душе стало веселей – когда еще представится случай так потешиться над «фирмой», – но их потихоньку отлавливают – вот, видите, два офицера и сержант их охраняют.
– А что с ними потом будет? – тихо спросила полная американка, испуганная новыми для себя знаниями.
– В областной центр отвезут. Там в баню сводят, вшей выведут, читать-писать научат, фамилии присвоят, паспорта выпишут и на фабрику работать пошлют. Ускорение сейчас, рабочих рук не хватает.
Миша все это время прислушивался к разговору – он окончил английскую школу, и суть сказанного понимал. Обидно ему стало за нашу страну, и он, подойдя к американцам (те инстинктивно отшатнулись), спокойно произнес:
– Не верьте этому чудаку. Мы – обычные солдаты. Скоро присягу принимать будем.
Иностранцев это, естественно, не успокоило.
Позже, по приезде делегации в Москву, мог разгореться нешуточный скандал – американцы кричали, что «как Россия может говорить о сокращении армии, если всех гражданских лиц призывают на службу».
От греха подальше Мишу и всех, кто ехал тогда на поезде, отпустили домой. Так что отслужил он всего-то десять дней.
Когда вернулся в родную «Бастилию», с Мопсовым чуть удар не случился. Он битый час изучал военный билет племянника, пока не смирился с мыслью о том, что сбагрить в армию родственничка не удалось.
На футболе
Несмотря на все еще не решенную проблему с женитьбой, жизнь у Гоша шла своим чередом. Вот и сегодня после трудового дня он собрался на Центральный стадион посмотреть футбольный матч местного «Черноморца» со столичным «Спартаком».
В этом сезоне южная команда играла, как никогда, ярко. Немало именитых команд получили здесь весьма чувствительные щелчки по носу. «Спартак» ехал сюда серьезно настроенный, о недооценке соперника не могло быть и речи. Так что игра предстояла нешуточная.
Когда Гош пришел на уже забитый под завязку стадион, тот гудел, как растревоженный улей. Как только он пробился на свое место, прозвучал свисток, и игра началась.
Южане за счет какой-то сверхчеловеческой самоотдачи захватили территориальное и игровое преимущество. Опыт и мастерство москвичей пока оберегали их от серьезных неприятностей. Они построили эшелонированную оборону и с трудом, но отбивались от накатывающихся волнами атак южан. Однако на двадцатой минуте спартаковцы не справились со стремительной атакой «Черноморца» и нападающий Кудрин в головокружительном прыжке достал носком своей бутсы мяч, пущенный с левого фланга, и сетка ворот приняла их в свои объятья: сперва мяч, а потом и форварда. 1:0! Трибуны взорвались, как пороховой склад, и уже почти не смолкали до самого перерыва.
Гош, превратившись на время матча в один из атомов огромного клокочущего организма, только в перерыве слегка пришел в себя и оглянулся назад, чтобы посмотреть, нет ли знакомых на трибуне. Прямо за ним сидела очень симпатичная девушка, которая, как завороженная, смотрела на поле.
– Как игра? Нравится? – не удержался Гош. А ведь сегодня в святой день футбольного матча он пообещал себе: «Никаких невест!»
Девушка слова Гоша проигнорировала, поскольку не могла оторваться от созерцания изумрудного газона футбольного поля. За нее ответила сидящая рядом подруга:
– А я тебя знаю. Ты в «Бастилии» живешь. Я – напротив, в тридцать четвертом доме.
– Твоя подруга что, немая?
– Не совсем. Она на футболе первый раз, вот и заклинило ее что-то. Вообще-то, она девка хорошая. Со странностями, правда.
– Че, с гномами разговаривает? Или на чердаках ночует?
– До этого, как правило, не доходит, но и в рамках не больно-то держится.
«Интересно! – подумал Гош, – После игры разъясним».
Финальный свисток арбитра стадион встретил оглушительным ревом. 2:1! «Черноморец» победил! Разрезая радостно-возбужденную толпу, Гош подобрался к заинтересовавшей его болельщице и спросил:
– На дельтаплане нравится летать?
Та нисколько не удивилась ни появлению Гоша, ни странности вопроса и ответила:
– Как-то не доводилось. А что?
– Хочу предложить отметить нашу победу перелетом через бухту.
– Я не против.
– Тогда пошли вначале горючим заправимся.
Юля, так звали юную болельщицу, на удивление легко согласилась посетить ближайшее кафе. Она, вообще, ко всему относилась легко, поскольку та жизнь, которая проистекала не в ней самой, интересовала ее постольку-поскольку. Главными для нее процессами были внутренние. Правда, если внешнее и внутреннее вступало в глубокое взаимодействие получался мощный резонанс, и она вся загоралась тем красным огнем, который «страстью» зовется.
Юля была очень необычной девушкой. Такими «не от мира сего» всегда интересуются парни, но редко с ними дружат, еще реже встречаются и почти никогда на них не женятся. Она была высокого роста и с хорошей фигурой. Лицо красивое, волосы длинные. Но все эти достоинства ставила под сомнение крайняя невнимательность к своему внешнему виду самой хозяйки этих достоинств. У нее всегда не хватало пуговиц на одежде, носки даже новых туфель были сбиты, колготки – со стрелками. Она могла сделать маникюр на одной руке и забыть сделать на другой. Макияж у нее был то чересчур яркий, то какого-нибудь жуткого болотного оттенка. Прически она делала по вдохновению. Они нередко несли определенную смысловую нагрузку, но понять эти закодированные сигналы был в силах только какой-нибудь художник-авангардист.
«С такой неординарной и методы должны быть нестандартные», – думал Гош, смотря на сидящую напротив Юлю, мешающую чай уже несколько минут вилкой.
– Юля, ты тут без меня помечтай пока. Я скоро буду, – сказал Гош и направился на кухню. Там он попросил у поваров немного пищевой соды, которую аккуратно завернул в салфетку.
Вернувшись назад, Гош, придав лицу таинственное выражение, произнес тираду:
– Милая Юля! Увидев тебя несколько часов назад, я понял, насколько пуста и бессмысленна была моя жизнь до встречи с тобой. Тот идеал, который я вынашивал в своих грезах, спустился с небес на крыльях мечты. Я несказанно рад, что всевышний подарил мне возможность лицезреть лучшее свое творение. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе и для этого высыпаю приворотное зелье в твою и свою чашки, – с этими словами Гош достал из кармана салфетку и добавил соду себе и Юле в чай.
– Теперь мы выпьем его и будем вместе до скончания веков.
Гош взял чашку в руку и выпил залпом. Юля, как завороженная, сделала то же самое.
«Ох, и намучаюсь я с ней в жизни, – смотря на нездешние глаза Юли, думал Гош. – А что делать? Наследство ведь надо получить».
Юля была почти готова, но требовался контрольный в голову. Гош снял свитер, расстегнул рубашку, с чувством поковырялся в носу, свел зрачки к носу и начал:
– И был у этой канарейки только один выход – продуть кингстоны и пустить сжатый воздух в балластные цистерны. Все подводники, испугавшись трудностей, покинули лодку через торпедный люк. А Риза, цветастая птица, которую так любил весь экипаж, оказалась в этой стальной сигаре, лежащей на дне морском, совершенно одна. Но грустить не было времени, и она полетела в рулевой отсек. Там уперлась клювиком и лапками и, напрягая все свои птичьи силы, повернула клапан, и сжатый воздух зашипел по трубам. Теперь надо выставить рули на всплытие. Но как это сделать? Она же не училась на штурманском факультете в военно-морском училище – не принимают туда канареек. Горестно щебеча, она скакала по приборной доске и (о, чудо!) случайно нажала нужную кнопку. Могучая субмарина дернулась всем своим железным телом и медленно пошла вверх. Канарейка радостно захлопала крыльями. Если ей и дальше будет везти, она скоро сможет увидеть солнце и небо!
