Игорь Собецкий - Фишки нА стол !
Как-то заехал Иванов к знакомым в дивизию Дзержинского — пострелять. Там у них есть отличное стрельбище, много разного оружия, и с боеприпасами гораздо лучше, чем у нас. А знакомые ему и говорят: "Игорь, мы тут кое-что смастерили. Патроны новые к пистолету. Вот, попробуй, если хочешь" Он взял, но расстрелять их забыл, так и унес с собою. Через несколько дней случилось ему применять оружие. Кричит бандиту "Стой!", тот бежит. Делает предупредитеьный, тот не останавливается. Тогда Иванов, как обычно, стреляет ему в ногу. И страшно удивлен результатом. Нога летит в одну сторону, бандит в другую. Не доехав до больницы, задержанный скончался от болевого шока. В расследовании, которое затем началось, опер занял единственно верную и неуязвимую позицию: "Не знаю как, не знаю что, какие патроны выдали, такие и использовал" (оставшиеся спецбоеприпасы он успел заменить на обыкновенные). Расследование окончилось ничем, а кулибины из дивизии Дзержинского остались очень довольны незапланированным испытанием их ртутных пуль в боевых условиях.
Фантастических историй об опере Иванове ходило множество, и некоторые из них он даже не опровергал.
Кроме того, именно Иванова называли виновником недавней манифестации возле здания ГУВД, о которой много писали газеты. На самом деле, как рассказывают знающие люди, не было никаких пикетов, не было задержанных демократов, не было разгонов и митингов, а было вот что.
На Петровке, на первом этаже случилась распродажа, и Иванов, пробегая мимо, присмотрел себе там ботинки. К несчастью, у него не оказалось ничего кроме сотенной бумажки, а разменять ее продавщица не смогла. Опер, озабоченный вечной нехваткой времени, обратился к знакомому сержанту, стоящему на посту на главном входе, и одолжил у него "буквально на минуту" тридцать рублей, которые обещал вернуть, как только сбегает наверх, в свой кабинет. Естественно, об этом он тут же забыл и помчался по срочному делу в город, выйдя через боковой подъезд. Вернулся он в контору через три часа и был пойман на проходной сержантом, у которого уже заканчивалась смена. "Ты куда!" — воскликнул он, хватая Иванова за рукав. "Ах, да, извини, совсем забыл", — стал оправдываться опер и немедленно вернул сержанту долг.
Как всегда, у подъезда толклись несколько правдоискателей-жалобщиков, которых было велено внутрь не пускать ни под каким видом. Они ревниво следили за всеми входящими и выходящими и, естественно, наблюдали вышеописанную сцену, не зная, однако ее предыстории. Короче, на глазах уставших и злых от долгого бесплодного стояния просителей некто спокойно прошел через пост, ничего не предъявляя, заплатив постовому три червонца. Терпение у склочных теток не выдержало. То, что случилось после этого, в газетах и назвали "манифестацией протеста у здания ГУВД".
Пожалуй, широкая популярность Иванова в узких милицейских кругах была лишь чуть ниже, чем у знаменитого полковника Солнцева, главы Отдела по борьбе с молодежью, отдела, за решительные методы прозванного в МУРе одиннадцатым. Вот такая, почти легендарная фигура посетила нынче 206-е отделение.
Через пару минут забежал Кулинич. Оказалось, что с Ивановым он хорошо знаком. После приветственных возгласов и взаимных похлопываний по плечу перешли ко взаимным претензиям.
— Вы, вообще, убойный отдел или где? — начал Сергей. — Мы тут уже две недели надрываемся, нам плешь проели с этим убийством…
— Во-первых, только десять дней, — проявил гость некоторое знакомство с положением вещей. — Во-вторых, вы тут больше фигней страдаете, чем расследованием. Диссидентов в лифтах запираете…
Кулинич крякнул. Что-то очень быстро слухи расходятся. После некоторых колебаний он решил не развивать политическую тему.
— Я вообще-то тебя с утра ждал. Кстати, у нас тут ртутная лихорадка: взялись ловить алхимиков — теперь остановиться не можем…
— Не мог я с утра. Мне утром из пистолета в глаз попали.
— Угм?!
Иванов тренировал своего стажера в стрельбе. Стоя рядом с ним в тире, он указывал, как надо держать руку, как целиться. Вылетевшая гильза угодила Иванову в глаз. Пока он держался за ушибленный орган зрения, кто-то из коллег побежал к инструктору (который, вопреки инструкции, находился не на огневом рубеже, а в другой комнате) и взволнованно сообщил, что Иванову только что попали из "Макарова" прямо в глаз. Инструктор ахнул и схватился за сердце… Впрочем, к делу не относится.
Еще некоторое время Кулинич с Ивановым полусерьезно препирались по поводу того, кто должен больше работать по убийству Фотиева — отделение или МУР.
Когда речь зашла о трупах и их принадлежности, вспомнился прошлогодний случай с утопленником.
Поступило сообщение, что на берег (на границе отделения протекала речка) выбросило труп. Приехав, наряд обнаружил весьма неаппетитного вида покойника, который сильно портил не только вид местности и воздух в округе, но и отчетность отделения. "Какого черта! — подумали патрульные. — Это утопленник, приплыл по речке, значит, дело водной милиции." И вызвали коллег. Однако водники, подъехав на катере, сразу, как увидели покойника, запротестовали: "Он на берегу, значит — ваш" Наши тут же возразили, что утопленники на берегу не водятся и предложили соседям забирать свое добро, спихнув его для пущей убедительности в воду. "Нет уж, нет уж! — возмутились водные товарищи, — По месту обнаружения!" — и багром выкинули жмурика обратно на сушу. "Он всплыл из воды, — ответили сухопутные, — там его место", — и снова спихнули в речку. Скандал разгорался. "Какого хрена!" — "Ни хрена!" — "Пошли вы на хрен!" Они еще долго перекидывались хренами, а заодно и утопленником, который уже начал расползаться… В тот раз нервы оказались крепче у водной милиции, и утопленника пришлось оприходовать в 206-м.
Иванов поговорил с Кулиничем. В этом разговоре он впервые предположил, что убийцей может быть Гринберг.
— Мы все линии отработали. Везде не подтверждается. Видимо, придется с начала.
— Начинать следует с самого простого. А самое простое — это простая бытовуха. А бытовуха — это сосед, как там его? Гринберг.
— А мотив? Мы его и не рассматривали всерьез, потому что у него мотива нет никакого.
— Чужая душа — потемки, Сережа. Мы о нем почти ничего не знаем; может, и был мотив… К тому же, много бывает и безмотивных преступлений. Особенно в последнее время. Просто жуть какая-то творится. Тут вот один случай был с виртуальным убийцей… Впрочем, потом расскажу. Так, значит, у этого Гринберга алиби? Проверяли?
— Да нет, в общем-то…
— Давай займемся. Что там он говорит?
— Смотрел кино. Сеанс начался в 22:30, закончился около полуночи.
— Алиби — это последнее, что мы обычно принимаем в расчет. Практически у всех убийц, что я вязал на своем веку, было алиби. У одного даже два одновременно. Представляешь: неопровержимо доказано, что мужик в час убийства находился в другом месте, и столь же неопровержимо — что был в тот же момент в третьем.
Иванов поднял вопрос об орудии убийства. Нож так и не нашли. Иванов потратил значительное время на запоздалый осмотр здания.
— А теперь я бы хотел…
— Э, нет, дорогой. Война войною, а обед по распорядку, — Кулинич увлек коллегу к дверям столовой.
Народу в университетской столовой в этот час толпилось порядочно. Кроме тьмы студентов сюда прибывали обедать экипажи патрульных машин, рабочие с близлежащих предприятий, таксисты, спекулянты и бог знает кто еще. Среди посетителей Кулинич сразу заметил толстую сияющую рожу хорошо (даже слишком хорошо) известного в отделении фарцовщика Красовского. Университет, входя в число трех десятков интуристовских объектов столицы, имел и площадку валютного бизнеса, с коим милиция безуспешно боролась с начала времен. Одной из виднейших фигур такого бизнеса и являлся Красовский. Его задерживали по нескольку раз в неделю, а бывало, что и дважды в день, но посадить никак не могли — каждый раз приходилось ограничиваться штрафом, а штрафы он платил с удовольствием, цинично заявляя, что это даже меньше подоходного налога. Завидев Кулинича, Красовский расплылся в самодовольной ухмылке и, видимо, собирался отпустить какую-нибудь колкость, но заметив рядом Иванова, почему-то резко погрустнел и уткнулся в тарелку. Иванов сделал вид, что фарцовщика не знает.
Кулинич бесцеремонно протолкался к раздаче без очереди и, проигнорировав слабые протесты студентов, завел разговор с коллегой:
— Так ты обещал рассказать про виртуального убийцу.
— А, да. Так вот. Представь себе, приходят раз в милицию с повинной шесть граждан. И заявляют: "Мы человека убили". И рассказывают, что накануне была у них большая попойка. Что случилось во время попойки, никто вспомнить не может, но утро один из этой веселой компании встретил с ножом в спине. С повинной явились все шестеро, но никто из них на себя вины не брал. Не то, чтобы отрицали, а просто не помнили ввиду совершенно свинского состояния. Сначала думали, дурака валяют, чтоб запутать следствие, но применение испытанных приемов раскола круговой поруки ни к чему не привели. Следователь велел дактилоскопировать всех присутствовавших (даже потерпевшего!) и сравнить с отпечатками на ноже. Выяснилось, что следы не принадлежат ни одному из них. Стали уточнять, кто приходил, кто уходил в ту ночь. Ответы "очевидцев" не отличались оригинальностью: "Не помню, пьяный был…" Через некоторое время допросили потерпевшего, который, к счастью, остался жив. А он — буквально то же самое: "Не помню, пьяный был…" В общем, дело совершенно тухлое. Даже не знаю, как следак исхитрился его прекратить. На несчастный случай списал, что ли…
