Борис Егоров - Маски
Или думала Полина Трофимовна так: «Ты смотри, все девчонки учиться пошли, а моя отстанет, будет не первой, а последней. И я тому виной…»?
Может быть. Это на Полину Трофимовну очень похоже…
А мама Ани-большой продолжала:
— Если бы не наша большая семья, сама бы поехали туда…
Полина Трофимовна с усмешкой спросила:
— Это что, вы мне совет даете? — Выдержала маленькую паузу и добавила: — Лишнее. Не нужно. Я уже решила. Распродам кое-что — и к дочери.
Когда это она решила? Раньше? Сейчас?
В городе Р*** я был уже летом. К тому времени прошел почти год, как двенадцать девчат явились с чемоданами в горком комсомола и выложили на стол свои путевки.
Теперь они были уже не новички. Новичком была Полина Трофимовна.
Бригада переехала в новый дом. Мать и дочь Ткаченко поселили в небольшой комнате. Первые дни ушли на то, чтобы обставить ее, обжить, создать уют. А потом Полина Трофимовна заскучала:
— Ну, а что я дальше буду делать? Тут ведь, дочка, не держат безработных. Если бы ты замуж вышла… Я бы сидела и ребенка качала, внука.
— Подожди, мама, насчет замужества, не торопись.
Ждать, как чувствовала Полина Трофимовна, оставалось недолго.
К каждому приходу Сергея Валя готовилась старательно: убирала комнату, потом долго сидела у зеркала.
— Волнуешься? — спрашивала Полина Трофимовна.
Валя отвечала равнодушно.
— Подумаешь, придет — и все…
«Подумаешь»?.. Разве поверит Полина Трофимовна этому деланно равнодушному тону? Эх, скрытность!
Но прежде чем качать «своего» ребенка, Полине Трофимовне суждено было взять на руки того, который родился у Ани-маленькой и Алексея.
Раз уж здесь названо имя Дементьева, то к месту будет сказать и о нем самом. Из бригады Ткаченко Алексея перевели на другую работу: он стал помощником машиниста. Дело это ему было знакомо раньше.
Отпуская Алексея из бригады, девушки сказали Ане-маленькой:
— Бери его, Анька, одна, на полные поруки! У тебя это получается.
А как кончилась история с книгами? Пожалуй, довольно неожиданно.
…В Р*** пришло одиннадцать посылок с учебниками. Одиннадцать сюрпризов!
Когда в комнату Вали приносили очередную пачку книг, поднимался смех.
— Теперь я могу открыть целую библиотеку, — сказала Валя. — А что касается меня, то эти учебники мне уже не нужны. Мои вместе с мамой приехали…
А другие пригодились всем остальным: одиннадцать казачек… подали заявления на заочное отделение института. Здесь, в городе Р***, открылся его филиал.
Кто написал заявление первым, не знаю. А может, опять счастливая мысль осенила одиннадцать голов одновременно? Но пример, во всяком случае, был Валин.
«Неохваченным» остался только Алексей. Советовали ему поступить на курсы механиков — отказался, решил подождать.
— Ладно, — сказала Аня-большая, — дадим ему год на раздумье.
А Светлана-Таисия отреагировала по-своему, частушкой:
Алексей — машинист!Почетное звание.Какой ты к черту машинистБез образования?
О многом здесь не рассказано. Да и не расскажешь обо всем. А потом время идет, и каждый день приносит новости, большие и маленькие.
Большие: «Сдана вторая очередь рудника», «Пущена электростанция», «Закончен еще один квартал города». И маленькие: кто-то полюбил, у кого-то ребенок родился, кто-то инженером стал, у кого-то удача, а у кого-то и наоборот.
О таком иногда говорят: «Житейские мелочи». А какие они мелочи, раз от них зависят многие действия и поступки человека!
Если маленькие новости хорошие, то и большие будут добрыми…
Пробыв очень недолго в городе Р***, я стал его патриотом. Всякий раз, раскрывая газеты и встречая сообщения из него, я радуюсь его удивительным успехам.
И перед моими глазами встают двенадцать девчат — обыкновенных девчат, рядовых граждан молодого, нового города.
Лучшие из лучших
В город Кашкин пришло радостное известие.
Город Кашкин ликовал.
Тысячеустая молва вслед за диктором местного радио повторяла:
— У нас будет троллейбус!
Троллейбус — это прогресс. Кроме того, это вообще очень интеллигентный вид транспорта: не дребезжит, но громыхает, ходит бесшумно, пассажирам создан уют.
Город, в котором есть троллейбус, преображается, приобретает современный вид.
Линию троллейбуса обычно прокладывают по центральной магистрали, которая чаще всего называется Московской. А на окраинах по переулочкам-закоулочкам все еще тренькает трамвай. Там его царство.
Итак, в Кашкине радовались троллейбусу.
Бурной радости не разделял только один человек — директор трамвайтреста Силуянов. Силуянов не хотел терять монополию, конкурентов он не любил никогда. И вот конкурент родился — трест «Троллейбус». Правда, он был очень слабенький, и ему надо было помогать. А помогать Силуянов никогда не был расположен. Старый, тертый хозяйственник, он исповедовал суровую административную истину: хватай, что можешь, держи, что взял.
Но убеждения убеждениями, а приказ есть приказ. И приказ гласил: обязать тов. Силуянова откомандировать в распоряжение треста «Троллейбус» группу опытных вагоновожатых, электриков и т. д.
Силуянов пригласил к себе завкадрами Шаманского.
— Насчет «Троллейбуса» знаешь? — спросил он.
— Знаю, — ответил Шаманский.
— Как расцениваешь?
— Я, сами знаете, всегда «за».
— Вот это правильно. Мы всему должны давать принципиальную оценку. И, так сказать, поддержать новое.
— А как же насчет откомандировать?
— Конечно, откомандируем. И конечно, лучших. Ну вот Серикова, например.
Шаманский почесал в затылке и блудливо улыбнулся.
— Чего улыбаешься?
— Да так, — уклончиво ответил завкадрами. — Сериков за воротник заложить любит… В этом смысле он лучший.
— Значит, ты со мной согласен, — продолжил Силуянов. — Вот я и говорю: лучший. Потом запиши Беликова. Думаю, тоже не возражаешь?
— Нет, он в смысле опозданий…
— Да, да, лучший, — прервал Силуянов. — Дальше вот еще Желтиков. Мастер крепкой руки.
— Очень крепкой, — поддержал завкадрами. — Одному так звезданул — думали, перелом кости будет. Его бы в секцию бокса. Боксер был бы лучший.
— Конечно, лучший. Там, наверно, создадут такую секцию. Записал Желтикова? Теперь еще один: Рыжиков. Аварий у него нет.
— Да, за последние два дня не замечалось.
— Вот и я говорю: не замечалось. Значит, и Рыжикова пошлем. Красикову в список добавь.
Шаманский отложил карандаш в сторону, изображая недоумение.
— А Красикову зачем? Она же действительно лучшая. План выполняет, правила движения не нарушает.
Силуянов усмехнулся:
— А правила поведения? Ты где-нибудь еще такую склочницу встречал? Мне каждый день ее письма из райкомов-обкомов пересылают. Люди ревут от нее. Ей-богу, худшего человека я не видал, поэтому я согласен с тобой, что она лучшая.
Директор треста и завкадрами работали быстро, легко. Словом, приказ они выполнили играючи. И дома Силуянов радостно доложил супруге:
— Ну, наконец я избавился от всех мерзавцев! Пусть-ка с ними этот Филипчук из «Троллейбуса» поработает. Пусть знамя в соревновании завоюет!
До знамени Филипчуку было действительно далеко. Новый вид транспорта в городе Кашкине вел себя несколько странно. Троллейбусы почему-то отклонялись от маршрута и неожиданно сворачивали на те улицы, где никаких проводов не висело. Иногда они подолгу задерживались у «Гастронома», а дальше ехали вообще без остановок, пренебрегая даже красным светом. А одна из машин пыталась выйти в рейс на трех колесах…
Городская газета подвергла трест сокрушительной критике, напечатав корреспонденцию под недвусмысленным названием «Кто завалил троллейбус?». В корреспонденции говорилось, что Сериков пьет, Беликов опаздывает на работу, Желтиков хулиганит, Рыжиков сшибает столбы, а Красикова развела между ними склоку…
В общем, положение в тресте «Троллейбус» было нездоровым.
В ответственных кругах поговаривали, что Филипчука снимут. И это произошло.
Однажды Силуянов вернулся домой таким, что жена его просто не узнала. Она не увидела обычной, очень самодовольной улыбки супруга. Улыбки не было, больше того — на муже не было лица. Ничего не было. Был какой-то блин.
— Что с тобой? — спросила она.
— Ничего, — ответил блин. — На мое место назначили Филипчука.
— А тебя куда же послали?
— Меня? В «Троллейбус»… Как лучшего. Сказали: «Расхлебывай».
Сорок минут
На белой двери кабинета висела стеклянная табличка: «Принимает зубной врач Шурикова».
Учитель местной школы Якунин смотрел на эту табличку уже сорок минут. Он пришел в поликлинику тогда, когда ему был назначен прием: ровно в 9.00.
