Игорь Судак - Вышиванка для Маугли

Из середины маршрутки поднялся один пассажир средних лет.

- Я - врач.

- Что с ним? – спросил Карпуха, когда тот подошел.

Врач приподнял боевому танцору одно веко, потом пощупал на горле пульс.

- Ничего страшного – легкий обморок. Сурово вы с ним.

- А кто ж знал… - пожал плечами Карпуха. – Хорошо хоть второй вон молодцом держится, только немного бледный, как сама вышиванка. Как дела? – спросил он второго, сидевшего возле окна.

- Д-д-добре, - ответил тот, заикаясь.

В это время открыл глаза первый и обвел всех помутненным взглядом.

- Де я?

- Как это «де»? Ты - на выездных курсах изучения права и повышения чувства уважения к людям. Как тебя зовут?

- Тарас.

- Скажи, Тарас, эта страна такая же моя, как и твоя?

- Це моя країна.

Карпуха обернулся к водиле.

- И твоя теж, - быстро поправился нацык, видно, вспомнив, что с ним произошло.

- А русский язык – чужой для граждан Украины?

- Нi, рiдний.

- А водила обязан крутить песни на мове?

- Нi.

- Ответы правильные, - похвалил Карпуха примирительно. – Ну и вот, скажи мне - чтоб это понять, нужно было людей доводить до белого каления, наступая на их чувство достоинства? Нужно было, чтоб я нервничал, чтоб водила за монтировку хватался, чтоб ты сознание терял? А?

- Нi…

- Ой, вы нэ зовсим прави! - подала голос пожилая сердобольная пассажирка, сидевшая недалеко. - Люды в вышиванках - зазвычай безобидные, воны набожные и добрые.

- Очень добрые, - согласился Карпуха. - Утром пошли в церковь, помолились, а в обед проголосовали за фашистов. Вам, бабушка, давно пора понять: нарушение ваших прав начинается не тогда, когда уже дым из газовой печи валит и заняты все виселицы, а тогда, когда произносят - «Украина для украинцев».

- Да нэ прытягны, Бог, - ответила бабушка и перекрестилась.

- Это уж точно, - подтвердил доктор.

- Вам всё понятно? - спросил Карпуха своих подопечных и, получив от них утвердительный ответ, крикнул водиле: - Поехали! Хватит с них на сегодня – пусть хоть это переварят.

Но водила уперся.

- Пусть убираются – я их не повезу!

Карпуха развел руками и сказал:

- Хозяин – барин, ребята. Сегодня, видимо, не ваш день, да и век - не ваш. В вышиванках -на выход! И скажите мне спасибо, что не на вынос.

Нацыки, косо пялясь на водилу, прошли вперед и выскочили из машины.

- Зря ты их пожалел, - сказал водила Карпухе, трогаясь с места, – вряд ли они что-нибудь поняли. Немного монтировочки напоследок - всё же было бы не лишним.

- То есть, добро должно быть с монтировкой? – усмехнулся Карпуха. – Возможно. Но тогда, смотри, чтоб без особого применения. Чтоб как с атомным оружием – как фактор сдерживания.

Водила рассмеялся:

- Верно. И чем увесистей твоя монтировка, тем больше она сдерживает желающих тебя нагнуть.

- Именно так, - подтвердил Карпуха, кивая головой в такт песни.

«…Летят самолеты и танки горят -Так бьёт ё комбат, ё комбат!»

И маршрутка помчалась дальше по улицам украинской столицы. Боевая маршрутка Пехоты.

11. Чужая вышиванка

ГЕНЫ ЗАБЫТЫХ ПРЕДКОВ

- Познакомьтесь, уважаемые старшеклассники, - произнесла учительница, - это наш новый лицеист Любомир Шкандыба. Любомир недавно переехал с родителями в Киев из Западной Украины.

- Любомыр, - поправил ее новичок и, не дожидаясь пока ему предложат сесть, сам выбрал пустующее место возле Васи Забродова. «Василий», - протянул ему руку Забродов, но тот в ответ только кивнул. От Шкандыбы за версту веяло напористостью и внутренней силой.

На следующий день Любомыр явился в вышиванке и, несмотря на то, что в столичном лицее был свой установленный стиль одежды, Любомыр сразу пресек любые попытки ему об этом сказать. Учителя и даже директор, почувствовав железное сопротивление, настаивать не посмели. Тем более, что отец Любомыра был назначен каким-то крупным чиновником в Министерстве образования, опосредовано курировавшим теперь и лицей.

Любомыр своего соседа по парте Васю невзлюбил с первого же Васиного слова. Он вообще крайне презрительно относился ко всем, кто позволял себе на переменах переходить на русский язык. А так как такой переход происходил практически со всеми, то он умудрился испортить отношения с целым классом. Но Любомыра Шкандыбу не только это не огорчало, но даже наоборот – подзадоривало на новые конфликты и увеличивало желание привнести свои порядки. Он был неплохо эрудированным и обладал молниеносной готовностью раздавить морально любого. Многие, и в самом деле, не знали, что ответить на его не по годам амбициозные наезды.

Любомыр не только не скрывал, но и каждый раз подчеркивал, что он хочет стать и через 20 лет обязательно станет Президентом Украины - и никак не иначе! - и что в этом его шляхетная миссия. Некоторые над ним просто посмеивались в сторонке. А те, кто повдумчивей – пытались поговорить.

- И какой же будет твой первый Указ, - спросил его как-то Вася Забродов, с которым они пикировались больше всех.

- Указ у меня уже подготовлен, - ответил Любомыр (От автора: - Любомыр ответил, конечно, на украинском, но, для удобства русскоязычных читателей, его слова - здесь и в дальнейшем - будут даваться в переводе на международный). – Указ, пункт первый. Русский язык запретить во всех общественных местах, как язык, оскорбляющий слух украинца. Пункт второй. Установить домашнюю квоту – в квартирах граждан Украины не менее 75 процентов слов должно произноситься на мове (технологии контроля к тому времени это позволят). И пункт третий. Запретить усыновление детей без сдачи экзамена на знание державной мовы. И это только для начала.

- А как же быть с правами людей?

- С правами всё в порядке. Право говорить и думать на мове – будет у всех в равной мере.

- А Карпуха говорил, - не сдавался Вася, - что человек сам может решать на каком языке ему учиться и работать.

- Ху есть «Карпуха»?

- Карпуха - мой дядя.

- Вот пусть твой дядя Карпуха лучше выбирает себе не язык, а страну будущего проживания, в посольство которой он должен будет успеть забежать и спрятаться.

Ну что на это было отвечать? Вася только отмахивался и уходил. В семье, как говорится, не без урода. Но если урод – станет Президентом, то уродливой будет считаться уже семья. Впрочем, отмахнуться от Любомыра Шкандыбы было не так-то просто. Обыкновенное житейское правило - живи сам и не мешай жить другим – было не для него. Ведь он и жил-то как раз для того, чтобы мешать. Ну, вот такой он был человек, родившийся, по словам его матери, не просто в счастливой сорочке, а в сорочке вышитой.

Через месяц Любомыр Шкандыба стал старостой класса. Как это случилось, никто толком так и не понял. Может, потому, что никто особо и не хотел быть старостой, а может потому, что не быть старостой Шкандыба просто не мог. Получив в классе максимум возможной власти, Любомыр тут же повысил градус национально-воспитательной работы среди одноклассников.

Основной акцент, разумеется, был сделан на переход на мову предков, причем неугомонный староста требовал говорить на ней уже не только в лицее, но и на улице. А всяческие возражения пресекал на корню. Любомыр вытаскивал из кармана Конституцию и тыкал в десятую статью – «Державною мовою в Украине является украинская мова» - крапка.

«А почему мы не можем уже даже на улице говорить по-русски?» - спрашивали его удивленные одноклассники. «Потому что улица - это часть державы и при том – общественное место! - отвечал Любомыр. – Вы же не будете справлять нужду на глазах прохожих?» «А что это - одно и то же?» «Почти!» «Хорошо, хоть в своей собственной квартире мы можем немного отдохнуть от мовы…» «Это пока! – поднимал палец Любомыр. – Квартира-то ваша находится в доме, а дом не в воздухе висит, а стоит на державной земле. Значит, и домашняя мова должна быть державной. Плохо только, что вас, несвидомых, проконтролировать пока сложно, но - это дело времени!»

Вася Забродов хоть и зарекался с ним общаться, но после таких пассажей, иногда не выдерживал и вмешивался в спор.

- Ржу не могу - от тебя! – сказал он как-то. - С твоей трактовкой Конституции, когда говорение на русском приравнивается к аморальным действиям, ты по ней, дай тебе волю, можешь запросто всех неукраиноязычных – за решетку упечь. Ну это еще ладно - Шухевич тебе доктор. Но вот с чего ты взял, что для человека, с детства говорящего, например, на русском, родным вдруг оказывается украинский? Это то как?

- Приехали! – вытаращился на него Любомыр. – Ты, что - идиот?? Вот скажи мне: для тебя твой дед - родной человек? Родной. А дед твоего деда? Тоже родной, хоть ты его и не застал. Ну так если твоему прапрадеду, жившему, как ты рассказывал, в Киеве, мова была родной мовой, то и тебе мова также должна быть родной. Иначе ты будешь не человек, а какой-нибудь москальский перевертыш.