Наринэ Абгарян - Манюня
-Раздватри!- вдохнул дядя Миша и по новой вцепился в решётку.
-Как ты думаешь, зачем они отрывают решётку?- шепнула я Маньке.
-Ничего не говори, а то погонят нас, и мы не увидим, что они тут творят,- зашептала она мне в ответ.
Тем временем дяде Мише удалось раскачать решётку, но она всё равно отказывалась отрываться.
-Раздватри!- угрожал ей дядя Миша.
-Ииииии!- отмахивалась от него решётка.
-Дай я,- сказал папа, засучил рукава и пошёл штурмом на неуступчивую решётку.
Он вцепился в неё руками, упёрся ногой в стену, и с нечеловеческим ЫХТЬ выдрал таки решётку. С кусочком стены.
-Брат,- только и смог, что вымолвить дядя Миша.
-Не за тем я в институте учился зубы мудрости выдирать, чтобы перед оконной решёткой пасовать,- хмыкнул папа.
-Полезешь ты,- сказала дядя Миша,- у тебя зад тощий!
-Зато голова большая,- не согласился папа.
-Давай сравним твою голову с моим задом,- внёс рацпредложение дядя Миша.
-Не надо!- испугался папа.- Я так полезу.
Дядя Миша, не выпуская из рук банок, встал под окошком погреба и подставил спину отцу. Тот взобрался ему на спину и пролез в раздербаненное окно погреба.
Мы с Маней, затаив дыхание, следили за телодвижениями наших пап. Нам очень хотелось понять логику вещей, которые сейчас творили два самых главных мужчины нашей жизни.
Какое-то время папины ноги торчали из окна, потом он с глухим стуком свалился внутрь погреба. Мы испугались. Но через секунду в окно высунулись папины целые и невредимые руки.
-Банки!- скомандовал он голосом, которым командует на операции – скальпель!
Дядя Миша передал ему по одной банки. Папа наполнил их вином из бочонка и передал обратно дяде Мише.
-Вот у нас и есть вино,- возликовал дядя Миша,- а главное не надо ни к кому на поклон за ключом идти, это во-первых, а во-вторых, пусть знают, кто в доме хозяин!
-Миша,- позвал из погреба отец.
-А то пилят и пилят!- распалялся дядя Миша, не обращая внимания на отца,- сколько можно пилить? Женщины, хохохо!!! Волос длинный, ум короткий!
-МИША!
-Да, мой брат!
-А как я отсюда выберусь?- промычал отец,- встать не на что. Можно на бочонок, но я его не приволоку, он тяжёлый. Пытаюсь подтянуться на руках, но с трудом даётся. Опереться хотя бы на что!
Дядя Миша сразу протрезвел.
-Сейчас принесу табуретку,- ринулся он к дому.
-Складную?- крикнул ему вслед отец.
-Нет! Складных у нас нет!
-Так не пролезет,- взвыл отец.
Далее мы с Маней в гробовом молчании наблюдали за тем, как дядя Миша лихорадочно придумывает способы, чтобы вытащить отца из погреба.
-Пошарь руками кругом, авось что массивное оторвёшь, раз отрывать у тебя так хорошо получается!
-Нету!
-Пойду искать верёвку!
-Зачем???
-Кину тебе в окно, обвяжешься ею, а я тебя вытащу!
-Брат! (вопль отчаяния)
-Хорошо, не буду!
-Дядьмиш!- подала всё-таки голос я.
-Подожди, Наринэ, не мешай,- отмахнулся дядя Миша.
-Сейчас приволоку сюда Манин письменный стол!- хлопнул себя по лбу дядя Миша.
-Зачем?- протрубил из погреба отец.
-Взберусь на стол, пролезу по пояс в окно, ты схватишься за меня, и я тебя вытащу.
-Тогда притащи просто стул!
-Он в окно не пролезет!
-Зачем в окно! Встанешь на стул и пролезешь по пояс в окно. Какая разница на чём стоять?
-Брат, ты умнее, чем я думал!- просиял утренним солнышком дядя Миша,- сейчас принесу!
-Пап!- не выдержала Маня.
-Подожди, Маня, не мешай,- рассердился дядя Миша.
Мы с Маней переглянулись и продолжили дальше играть в настоящих женщин.
Всего каких-то полчаса, и сильная половина человечества в лице наших доблестных отцов явила миру всю мощь своего аналитического, а местами и пытливого ума. Ради того, чтобы вытащить из погреба два литра домашнего вина, была снесена одна оконная решётка, порешена часть стены и ободрана обивка на практически новом стуле. У отца все руки были в ссадинах, а у дяди Миши на спине по шву треснула сорочка.
Зато от победного сияния их лиц таяли арктические ледники, а перелётные птицы поворачивали вспять свои стаи.
-Видели?- гаркнули они нам.
-Аха!- радостно улыбнулись мы.
-Во-во!- хмыкнули они, и пошли домой продолжать прерванный банкет.
Когда наши папы скрылись за углом, мы с Манькой подняли с земли маленький деревянный прутик, поддели им язычок замка и с лёгкостью открыли дверь погреба. Постояли какое-то время перед открытой дверью. Зашли в погреб, захлопнули дверь. Повернули специальную пимпочку, замок щелкнул и дверь открылась.
Мы тихонечко вышли и уставились на Васю.
Вася понуро стоял под открытым небом и прятал от нас свои глаза.
Это был день, когда зерно сомнения во всесилии мужчин дало первый крохотный росток в наших неокрепших душах.
«Бедненькие»,- подумали мы и пошли дальше копать клад. Деньги при таком раскладе ведь кому-то надо было зарабатывать.
14 Манюня, или что означает выражение Николаи боз
Ба вела непримиримую и изнурительную войну со своей соседкой тётей Валей. Соседка тётя Валя была крайне сварливой и невероятно глазливой (как утверждали старожилы Манькиного квартала), злобной женщиной. У тёти Вали были три великовозрастные, засидевшиеся в девках, дочери. И не сказать, что они были страшненькими, поэтому никто из молодых людей не обращал на них внимания. Наоборот, тётивалины дочки были очень даже хорошенькие, и особенно младшая Кристина – тоненькая, изящная шатенка с потрясающей красоты золотистыми глазами и изогнутыми в робкой полуулыбке губами.
Вся причина неудавшейся личной жизни девушек скрывалась в самой тёте Вале – своим сварливым и несносным характером она разогнала всех потенциальных кавалеров своих дочерей. А те отчаянные влюблённые юноши, которых не испугала кандидатура тёти Вали как будущей тёщи, были отвергнуты ею под разными предлогами – нищ, глуп, ненадёжен, посмотри, на кого похож! Дочки, навсегда задавленные авторитетом матери, выросли совершенно кроткими бессловесными созданиями, говорили только шёпотом и не смели поднять на собеседника глаза.
Муж тёти Вали много лет назад уехал на заработки в Казахстан, и больше в семью не возвращался. На целине он нашёл себе замечательную, тихую, а главное – уступчивую русскую женщину, влюбился, и впервые в жизни почувствовал себя человеком. Засим он отписался жене коротенькой телеграммой «не жди меня тчк я не дурак зпт чтобы возвращаться тчк твой Петрос».
И эта таинственная подпись «твой Петрос» навсегда выбила тётю Валю из колеи. Она так и прожила всю оставшуюся жизнь в ненависти к мужу и к женщине, которая их разлучила, но в глубине души не переставала тешить тайную надежду, что «твой Петрос» когда-нибудь образумится и вернётся в семью. И в ожидании возвращения блудного Петроса она превратила в сущий ад жизнь своих дочерей, соседей, да и вообще всего живого в радиусе нескольких километров вокруг своего дома.
Злобность тёти Вали передалась даже всей её живности. Кот тёти Вали с особой изощренностью и наслаждением тиранил в округе все существа, которые в холке уступали ему хотя бы в миллиметре. Кавказская овчарка Найда лаяла круглосуточно таким захлёбывающимся и ожесточенным лаем, словно кто-то из-за угла постоянно кидался в неё камнями. Гуси тёти Вали были очень драчливыми и страшно кусачими. Поэтому если мы с Маней выходили за калитку и видели стаю тётивалиный гусей, то тут же убегали обратно во двор. У нас была уже в анамнезе бесславная попытка вступить с ними в бой. В итоге мы отделались парой синяков от гусиных щипков и никогда более не лезли на рожон.
Тётя Валя со страшной силой ненавидела людей. Люди отвечали ей взаимностью, но, помня о её глазливости, старались не демонстрировать своей неприязни. Единственный человек, который не опасался тёти Вали и вёл с нею бесконечную войну Алой и Белой Розы, была, естественно, наша Роза Иосифовна.
По первости Ба ходила к сварливой соседке «поговорить за жизнь», и не оставляла надежды как-нибудь облегчить судьбу её забитых дочерей. Но тётя Валя мигом раскусила манёвр Ба и в грубой форме попросила не вмешиваться в её личную жизнь. Я не знаю, в каких именно выражениях тётя Валя «попросила Ба», но к моменту моего знакомства с Маней открытый конфликт между соседками перевалил за добрый десяток лет.
Война была совершенно беспощадной, и велась с переменным успехом для обеих сторон. Да, я должна с горечью признать, что Ба иногда могла стушеваться перед натиском тёти Вали. Но в защиту Ба я могу сказать, что во-первых, такие досадные поражения случалось крайне редко, а во-вторых, подстёгнутая ими, Ба в следующий раз реваншировала с таким отрывом, что тётя Валя отступала, зализывая разрывные и колото-резаные раны, и потом какое-то время при виде своей заклятой соседки переходила на другую сторону улицы.
