Наринэ Абгарян - Манюня
Мы взвизгнули жалобно.
-Баааа, ну что ты спрашиваешь, ты не видишь, что мы девочки? - проскулила Манюня.
-Де-воч-ки,- передразнила баба Роза, а ну-ка марш сюда, надо лица умыть!
Она поволокла нас к раковине, пустила ледяную воду и плеснула ею нам в лицо.
-Бааааа,- взмолилась Манюня,- ты хоть тёплую воду включииии!
-Я вам дам тёплую воду, - баба Роза усердно намылила по очереди наши лица вонючим хозяйственным мылом, - я вам дам со спичками играть, - она смыла пену тонной ледяной воды, от которой душа тоненько тренькнула и ушла в пятки, я вам дам не слушаться взрослых - она остервенело раз двадцать протёрла наши лица вусмерть накрахмаленным вафельным полотенцем. Я глянула в зеркало - оттуда на нас смотрели две взъерошенные краснощёкие девочки с мученическим выражением на лицах.
Ба переполняло справедливое негодование.
-Откуда! Откуда вы взяли, что у вас вошки? - стала она выпытывать у нас.
-У нас таинственное шевеление в волосах - хором начали мы себя закладывать, - мы решили набрать полную ванну тёплой воды и погрузиться в неё с головой на час, чтобы вошки задохнулись!
Ба изменилась в лице.
-Господи,- запричитала она, - я таки спрашиваю вас, вы люди или кто? То есть вошки бы утопли, а вы - нет?!!!
Мы с Манюней ошеломлённо переглянулись. То, что и мы можем задохнуться, нам не пришло в голову.
Баба Роза поволокла нас на кухню.
-Сейчас вы у меня покушаете тушёных овощей, - безапелляционно заявила она, - и не надо кривить рот, или вы всё съедите, или не встанете из-за этого стола! Понятно? А потом, когда просохнут волосы, я посмотрю, что это за таинственное шевеление в ваших пустых головах!
Она наложила каждой по большой тарелке тушёных овощей и нависла над нами грозовой тучей.
- А мясо?- пискнула Маня.
-А я мясом нормальных людей кормлю,- отрезала баба Роза.
Мы вяло жевали ненавистные овощи. Овощи не глотались. Мы морщились и тихонечко выплёвывали их обратно в тарелку. Манька демонстративно вздыхала и громко ковырялась вилкой. Ба делала вид, что ничего не слышит.
-Ба,- набралась с духом Маня,- а если бы мы поклялись, а потом не сдержали своего слова, что бы тогда с нами случилось?
-У вас бы вывалились кишки,- в сердцах бросила через плечо баба Роза. Она стояла к нам спиной и месила тесто, лопатки остервенело ходили под её цветастым платьем, - у вас бы вывалились кишки и всю жизнь мотались между ногами!
Мы притихли.
-Хорошо, что мы просто говнюки, - шепнула я Мане с облегчением.
-Ага, - выдохнула она,- было бы хуже, если бы у нас между ногами всю жизнь мотались кишки!
ПыСы: Спешу вас успокоить, вошки у нас не обнаружились. Правда, на этот раз. Мы таки обовшивели через полгода, и Ба, отодвинув могучей рукой наших родителей (не вмешивайтесь, я сама справлюсь), решила вопрос наирадикальнейшим образом.
Каким? Обязательно расскажу.
13 Манюня учится быть настоящей женщиной
Дядя Миша, как истинный сын своей матери, периодически выкидывал фортели, пытаясь отстоять себе кусочек независимости. Ба, как истинная Ба, одной левой гасила все попытки сына вырваться из-под её тотального контроля. «В этом доме я господин»,- любила повторять она.
В целом борьба дяди Миши с Ба напоминала противостояние между центром и мятежной провинцией. Провинция периодически поднимала плохо организованные и зачастую бестолковые восстания, а центр с особым удовольствием топил эти восстания в крови.
Любая Конвенция по правам человека прекращала действовать прямо на пороге дома Ба. Ибо только Ба устанавливала те рамки, в пределах которых члены её семьи строили свою счастливую жизнь.
-Ба была тираном?- спросите вы.
-Конечно нет,- смалодушничаю я.
Но дядимишина неуёмная душа не прекращала алкать свободы. И он, отстаивая своё право на личную жизнь, мстительно заводил связи «на стороне», а в особо критические для своей непокорной натуры дни имел наглость не приходить домой ночевать. Скандал, который неминуемо закатывала Ба, мощью энергетического выброса легко мог заменить распад уранового ядра.
-Вот этими руками,- кричала Ба,- вот этими руками, сына, я тебе родила! Вот этими многострадальными руками я ежеминутно подмывала твою попу, а какал и писал ты, скажу я тебе, как проклятый! Да и ел, как прорва! Вот этими руками с утра и до ночи, не разгибая спины, я стирала твои пелёнки-распашонки. Под каким девизом прошла вся моя жизнь, спрашиваю я тебя? Под девизом «накорми-обстирай-выучи сына»! А чем ты мне за это платишь? Чёрной неблагодарностью, вот чем!
В один из таких злосчастных дней мы с Маней как раз играли у неё во дворе. Буквально накануне нам подарили большой набор игрушечной посуды, и сейчас мы были заняты тем, что готовили из сподручных средств обед на большое кукольное семейство. Маня увлечённо шинковала огромный лист лопуха, а я крошила в труху полено.
-Ты пойми,- объяснила мне Манька,- чем мельче покрошить полено, тем больше труха будет напоминать муку.
-А что мы потом с этой трух… мукой будем делать?
-Ты измельчай, а мы там придумаем, что с нею делать,- воинственно шмыгнула Манька, и вдруг предостерегающе подняла вверх указательный палец - ш-ш-ш-ш.
Я навострила уши. «Вннннн, кха-кха»,- донеслось издали знакомое кряхтение Васи. Мы с Маней горестно вздохнули – дядя Миша возвращался с очередного места восстания на свою верную погибель.
-Авось сегодня пронесёт?- пискнула я, впрочем, без особой надежды.
-Не пронесёт! Знаешь какое с утра было выражение лица у Ба?
-Какое?
-А вот какое,- Маня насупила брови, собрала губы в куриную жопку, прищурила один глаз и встала руки в боки.
Я прыснула – уж очень смешно моя подруга передразнила Ба.
Когда Вася въехал на задний двор, мы почему-то спрятались за большим тутовым деревом. Видеть, как дядя Миша понуро идёт к дому, было выше наших сил. Вылезли мы из-за ствола дерева только тогда, когда хлопнула входная дверь.
Скоро скандал в доме стал набирать обороты. Сначала до нас долетали отдельные фразы, а потом Ба подключила тяжёлую артиллерию.
-А потом ты, небось, пришёл и поцеловал Маню, фу!- кричала она.
-Мам, я тебя умоляю! При чём здесь это?
-При том!- захлёбывалась Ба,- сначала этими губами ты не пойми кого целовал, а потом полез к своему ребенку! Тьфу на тебя!
-Ну что ты такое говоришь!
-Говорю как есть,- топала ногами Ба,- и не родился ещё на планете Земля человек, который бы мог убедить меня в обратном!
-Да легче удавиться, чем переубедить тебя,- крикнул дядя Миша, и выскочил на веранду.
Мы с Маней дружно обернулись в его сторону. На дядю Мишу жалко было смотреть – выражение лица растерянное, между бровями пролегла глубокая морщинка.
Он поймал наши с Маней сочувствующие взгляды и натужно улыбнулся:
-Здарасьти, дядьмиш,- пискнула я.
-Здрасьти, пап,- отложила лист лопуха Манька,- ну что, получил своё?
Дядя Миша открыл рот, чтобы выговорить Маньке, но потом передумал и махнул рукой.
-Пойду, поковыряюсь в Васе,- сказал.
Преданный Вася терпеливо дожидался своего хозяина на заднем дворе. И уже издали, при виде его понурого силуэта, заботливо взбил подушку на сиденье водителя.
-Одни беды от этих баб,- вздыхал про себя Вася, скрипя шарнирами и карданными валами,- зачем они хозяину? Да и что с них взять - волос длинный, ум короткий.
-Женщины, что с них взять,- буркнул себе под нос дядя Миша, открывая капот Васи.
-А ведь мысли мои читает,- заликовал Вася и на радостях выпустил маленький фонтанчик машинного масла.
-Тебя не завели, а ты уже фортели выкидываешь, Васидис?- удивился дядя Миша.
-Ого, снова в объятиях своего сердечного друга? Ты поплачься ему в капот, он ведь обязательно тебя поймёт! А главное – слова поперёк не скажет,- Ба никак не унималась, она высунулась в окно своей спальни и жаждала продолжения банкета.
-И поплачу,- огрызнулся дядя Миша,- всё вы бабы, одинаковые.
-Да ну,- хмыкнула Ба,- ты ещё скажи, что дуры.
-И скажу!- с вызовом повернулся к ней дядя Миша.
-Про волос длинный ум короткий не забудь добавить,- не унималась Ба.
-Это уж само собой!
Ба высунулась в окно по пояс, старательно сложила пальцы обеих рук в дули и победно потрясла ими над собой:
-Во! Видел?
Дядя Миша какое-то время молча смотрел на свою всклокоченную мать, потом тяжко вздохнул и повернулся к Васе.
-Лучше промолчать,- подумал он про себя.
-Дура!- удовлетворённо констатировал Вася.
Ба демонстративно громко захлопнула окно.
-Весь в своего отца,- думала она, глядя с любовью на понурое темечко сына,- даже стоит как он – косолапит и чуть сутулится. Сделаю ему на обед его любимые котлеты. Картошечки пожарю, с лучком и грибочками. А то осунулся весь, кровиночка моя, одни кости торчат.
