ПОКА НЕ ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ - "Nogaulitki"
Я шла за Богатыревой, держась на приличном расстоянии. Было уже довольно поздно для прогулок, поэтому народу на улицах было мало. Мы прошли до конца дома, свернули в арку, и я увидела, как Богатырева перешла дорогу и зашла в большой продуктовый магазин. Я в такие не хожу — там слишком дорого. Да, там есть все, там можно найти самые дефицитные продукты, деликатесы, но цена даже на обычную гречку там завышена чуть ли не вдвое. Я не стала заходить в магазин — встала у крыльца парикмахерской, что была по соседству, и стала ждать. Минут через двадцать, когда моя задница, кажется, покрылась инеем, Богатырева наконец вышла, держа в руках довольно большой пакет. И пошла обратно той же дорогой. Я осторожно последовала за ней, стараясь не поскользнуться. Мы перешли проезжую часть, и, когда Богатырева зашла в арку, я, словно в замедленном действии, увидела, как она оступилась и, широко раскинув руки, упала на землю. Я даже поморщилась, представляя, как ей, должно быть, больно. Помимо подвернувшейся ноги, она довольно сильно ударилась бедром, наверняка уже утром там будет здоровенный синяк.
Подумав пару секунд, я двинулась вперед, резко ускорив шаг. Подойдя к Богатыревой, которая, кряхтя, пыталась подняться, я встала рядом и протянула ей руку, чтобы помочь. Глаза девушки увеличились, когда она меня узнала.
— Что ты тут делаешь? — удивленно спросила она, продолжая сидеть на покрытом льдом асфальте.
— Ты будешь болтать или, может, все-таки встанешь? — скептично ответила я.
Богатырева наконец взяла мою руку и со стоном поднялась. Но оказавшись на ногах, она ойкнула и снова чуть не упала. Я успела схватить ее и удержать.
— Черт! — прошипела она, сгибаясь.
— Что? — я оглядела ее с головы до ног, пытаясь понять, что не так.
— Нога, — сквозь зубы прошипела Богатырева, зажмуриваясь.
— Нужно отвести тебя домой и посмотреть, что с ней, — сказала я и, убедившись, что Богатырева более-менее ровно стоит на ногах, наклонилась и собрала в пакет рассыпавшиеся продукты. Прям как она собирала мои в прошлый раз.
— Все в порядке, — пробормотала девушка, но, попытавшись сделать шаг, снова застонала. — Наверное.
— Пойдем. Обопрись на меня, — я приобняла ее одной рукой за талию, держа в другой пакет.
— О, Мишина, я могу решить, что тебе на меня не наплевать, — хмыкнула девушка, но послушно положила руку мне на плечо.
— Заткнись, — пробормотала я, делая небольшой шаг вперед.
Мы преодолели оставшийся путь, справились со ступеньками, и минут через десять заходили в квартиру.
Когда мы прошли в комнату Богатыревой, я усадила ее на кровать, невольно вспоминая, что на ней происходило буквально несколько дней назад. Встряхнув головой, я откинула ненужные мысли и посмотрела на девушку, которая даже немного побледнела от боли.
— Сними штаны, — проговорила я, закатывая рукава.
— О, так сразу? И без прелюдий? — усмехнулась Богатырева, глядя на меня, и тут же поморщилась.
— Очень смешно, — двинула я бровью, даже не улыбнувшись. — Нужно осмотреть твою ногу.
— Можно просто задрать штанину, — ответила девушка, снимая носок с правой ноги и закатывая мягкую ткань брюк.
Я закатила глаза и села на корточки, осторожно взяв Богатыреву за голеностоп.
— Блин, больно! — снова зашипела она, когда я холодными пальцами прикоснулась к ее ноге.
— Прости, — тихо ответила я, стараясь не причинить ей боль. — У тебя нога припухла. Это вряд ли перелом, скорее, ты повредила связки, но лучше все-таки показаться врачу и сделать снимок. Давай съездим в травму? — предложила я.
— Нет-нет-нет, — замахала руками Богатырева. — Я уверена, это не перелом, так что никакой снимок тут не нужен.
— Ты что, боишься врачей? — усмехнулась я, глядя на испуганную девушку.
— Ничего я не боюсь, — смутилась она. — Просто это ни к чему.
Помолчав с минуту, я сдалась. Все-таки очень маловероятно, что там что-то серьезное, но меры все же принять нужно.
— Ладно, — кивнула я. — У тебя есть что-нибудь холодное? Лед? Пельмени? Замороженные овощи?
— Ты поесть хочешь? — нахмурилась она, не понимая, зачем я это спрашиваю.
— Богатырева, ты головой, случаем, не ударялась? — я внимательно посмотрела на нее. — Какой «поесть»? Нужно приложить к месту ушиба что-то холодное.
— А-а, — протянула она смущенно. — Лед. Есть. В холодильнике, — пробормотала она.
— Я сейчас принесу, сиди тут, — приказала я и направилась в кухню.
***
— Холодно, — тихо проговорила Богатырева, пока я оборачивала вокруг ее ноги пакет со льдом, завернутый в полотенце.
— Естественно, это же лед, — пожала я плечами, продолжая держать пакет. Я не знала, почему я это делала. Ведь я вполне могла сунуть его Богатыревой, чтобы она сама сидела с ним, но почему-то решила сделать это лично. И о причинах этого я старалась не думать.
Через несколько минут тишины, Богатырева еле слышно проговорила:
— Почему ты не ушла?
Я не знала, что ей ответить на это, поэтому проворчала.
— Не болтай, сиди спокойно.
— Лер, — позвала она, и я, выдержав паузу, посмотрела на нее. — Почему ты не ушла?
— «Почему не ушла, почему не ушла»… Какая разница?! Не ушла и все, — раздраженно ответила я, вновь переведя взгляд на ее ногу. — И хорошо, что я оказалась поблизости, иначе ты так и валялась бы на земле в арке.
— А я думаю, что знаю, почему ты осталась, — тихо проговорила девушка.
— И почему же? — спросила я чисто из вежливости. Мне не хотелось продолжать этот разговор, я на самом деле не знала, почему осталась. Или не хотела признаваться в этом самой себе.
А дальше произошло то, чего я вообще никак не ожидала. Богатырева наклонилась и, взяв меня за подбородок, притянула к себе. Когда мое лицо оказалось напротив ее, она меня поцеловала. Осторожно, нежно, чувственно. Ее губы были такими мягкими, что я была не в силах не ответить на поцелуй. Он не был похож на те, что между нами уже были. Этот был какой-то… интимный. Да, именно это слово характеризовало его лучше всего. Какой-то интимный, сакральный. Тот, что принадлежал только нам двоим.
Через пару минут Богатырева прервала поцелуй и посмотрела мне в глаза.
— Какой-то несодержательный вышел ответ, — хрипло ответила я.
— Можно это исправить, — мягко улыбнулась девушка и снова захватила мои губы в поцелуй, руками обняв за шею. Она потянула меня к себе, и через секунду мы оказались на кровати. Богатырева сама сняла с себя кофту, оставшись в футболке, а я помогла ей стянуть брюки, стараясь не задеть поврежденную ногу.
Не прерывая поцелуя, она стащила всю одежду с меня, в этот раз вместе с бельем, и когда я была обнажена, то притянула к себе ближе. Ее кожа была горячей, краснела в местах, где я касалась ее поцелуями, а руки девушки гладили меня по плечам и спине не переставая. Когда поцелуи, поглаживания и ласки достигли своего пика, Богатырева оторвалась от моих губ и, обняв мое лицо ладонями, прошептала:
— Поцелуй меня…
Я непонимающе подняла бровь. Девушка чуть улыбнулась и, легко коснувшись губами моего подбородка, снова посмотрела в глаза и шепотом проговорила:
— Поцелуй меня там, где никто не целовал.
Уверена, я на секунду даже не совладала с лицом. Но потом собралась и, кивнув, тоже улыбнулась.
Прошлась губами от ее рта к челюсти, к шее, опустилась к груди, обведя языком каждый сосок, дошла до ребер, живота, вырисовывая узоры и спускаясь ниже.
Когда я впервые коснулась губами между ее ног, Богатырева шумно выдохнула и выгнулась, откидывая голову на подушки и сжимая руками простынь.
***
Какими бы ни были мои цели во время секса с ней, я могла честно сказать одно — я наслаждалась ее видом во время наших ласк. Она была такой естественной, такой беззащитной и открытой как никогда. Она словно открывала все двери и говорила: «Заходи, бери что хочешь». И я заходила и брала. И она ни разу не была против.
