Сергей Литовкин - Хуже всех (сборник)
– Смотрите-ка, – обращался он уже ко мне после каждого звонка, – сколько девушек хотят скрасить наш холостятский вечерок.
Вскоре пришел друг Борис с бутылкой и закуской. Петр Петрович составил нам компанию, и мы поужинали, вспоминая наши флотские случаи и всякие театральные истории. Культурно посидели.
Уходя, Боря обещал быть утром и помочь разобраться с командировочными проблемами. Мы с соседом собрались, уже было, спать, но не тут-то было. В дверях появилась дежурная и объявила, что вышло время визитов и все посетители должны покинуть номера. Наши уверения об отсутствии визитеров она пропустила мимо ушей и, скользнув взглядом по комнате, удалилась. Потом по коридорам раздался топот, и послышались громкие крики. Я выглянул в коридор и почти столкнулся с бегущей мимо женщиной.
– Что случилось? – только и успел я произнести.
– …..а…а. а-в-а-а! – прозвучало уже с противоположного конца коридора.
Я вернулся в комнату и увидел, что за окном сверху появились голые женские ноги. Затем и все тело пролетело вниз. Оттуда послышался шлепок и нечленораздельное ругательство.
Петрович выглянул наружу из окна и, обернувшись наверх, спросил:
– Что, Витя, попользовался и выбросил?
Мимо окна планировали развевающиеся одежды.
Витя ничего не ответил, а, ловко спрыгнув вниз, стал помогать своей гостье одеваться. Вскоре парочка удалилась в темноту. Девушка хромала, опираясь на руку кавалера.
– Наш актер в амплуа героя-любовника, – пояснил сосед, обращаясь ко мне, – вынужден непрерывно доказывать свою профпригодность.
Шел второй час ночи, и слипались глаза. У меня всегда после долгого похода какая-то хреновина со сном. То валит без перерыва, а то и не берет ничуть. Мало того, что самому толком не выспаться, да еще и спать ни с кем не тянет. Ни днем, ни ночью. Недели через две-три на берегу, как правило, все становится на свои места. Правда, каждый раз есть опасение: а вдруг, как не нормализуется…
Дверь содрогнулась от ударов. Это была облава в составе капитана и старшины милиции, усиленных районной общественностью в виде пенсионера-дружинника.
У нас проверили документы, подкоечное пространство и шкафы.
Потоптались и ушли ни с чем, но через два часа вернулись.
– Чтоб вы сдохли! – пожелал я им после второй проверки помещения и моих документов. Но стражи порядка оказались живучими и приходили еще два раза за эту ночь. Они, видать, никак не могли поверить, что флотский офицер в командировке спит один, а не делит койку с местной контрабандной красоткой. Может, они надеялись, все-таки, получить с меня или Петровича червоне за охрану тишины и покоя.
* * *Утром я еле-еле продрал глаза и обнаружил, что добряк Петрович приютил, все-таки, у нас в номере сиротку лет двадцати. Я так и не смог выведать, где она пряталась от облавы. Уходя, Петрович предложил мне контрамарки на вечерний спектакль, но я отказался, считая, что с меня театра уже довольно.
Борис заскочил около одиннадцати и мы, обсудив ситуацию, решили сами на предприятие пока не соваться. Он забрал у меня командировочное предписание, список перепутанных секретных номеров и обещал сегодня же забросить это все какому-то знакомому хозяйственнику из этого НИИ.
– Будь спокоен, – уверял он, – парень наш, флотский, поможет в лучшем виде.
– Не забудь, чтоб «прибытие – убытие» отметили, – напомнил я.
Борис уже собрался уходить, но я поделился с ним впечатлениями о проведенной в гостинице веселой ночке и предположил, что следующая будет такой же.
– Погуляй пока по городу, а к вечеру что-нибудь решим, – предложил он, – жаль, что у меня сегодня переночевать не получится. Теща гостит. Но тебя в беде не оставлю. Я ж перед тобой в долгу.
После его ухода, я долго пытался вспомнить, о каком таком долге он говорил, но ничего на ум не пришло. Подумалось, что все мы, кто был тогда утрамбован в плавучей железной коробке на полгода, – в огромном и неоплатном долгу друг перед другом за возвращение на базу частично живыми и умеренно здоровыми… На том и успокоился.
Немного прогулявшись по округе, я задремал у себя в номере, пользуясь отсутствием соседа, милиции и иных посетителей. Разбудил меня Боря, прибывший с радостным сообщением, что все вопросы уже в процессе разрешения и завтра – послезавтра мне устроят встречу с нужным человеком.
– Зайдем сейчас к моей знакомой в квартирное бюро и подыщем тебе приличный ночлег, – сказал он, – а из гостиницы не выписывайся. Мало ли что…
Вариантов жилья и ночлега было множество по причине того, что курортный сезон давно закончился. Мое желание отоспаться в спокойной обстановке нашло понимание и я получил то, что надо. Сотрудница бюро Лариса, хорошая знакомая Бориса, рекомендовала отдельную комнату поблизости от вокзала с хозяйкой солидного возраста, обладающей исключительными кулинарными талантами. Неоднократно уверив меня, что сытость, тишина и покой гарантированы за весьма умеренную плату, Лариса, прощаясь, сказала странную фразу:
– Только не хвалите ее подсолнечное масло…
– Хорошо, – ответил я и тут же забыл об этом предупреждении.
* * *Хозяйка Галина Власиевна оказалась дородной теткой лет за пятьдесят и встретила меня приветливо. Она тихо копошилась по хозяйству и разговорами меня не донимала. В эту ночь после плотного и вкусного ужина я дрых без сновидений, кошмаров и задних ног. За ночь ни разу не пришлось предъявлять документы. В результате, я почувствовал себя утром незаслуженно отдохнувшим.
Ближе к вечеру, предварительно созвонившись, ко мне на квартиру подъехал из НИИ Алексей – ведущий инженер проекта. Разработчик той аппаратуры, которую я испытывал в море. Он был очень доволен результатами и готов был помочь выбраться из дурацкого положения с перепутанными номерами. Мы дружно обругали дурочку – техничку, думавшую одним местом, в процессе составления актов и накладных. Пожурили себя за то, что не читали эти акты, их подписывая. Удивились начальникам нашим, которые доверчиво заверяют печатями ту белиберду, которую суют им подчиненные, вроде нас.
Обсудив все возможности, мы пришли к выводу, что бумаги лучше не трогать. Они подшиты в дела, зарегистрированы и прошнурованы. Оспаривать их правоту значит, – подрывать основы учета, контроля и делопроизводства. Проще уж сделать новый прибор за нужным номером, чтоб он соответствовал имеющимся бумагам. Но мы нашли самое простое решение.
– Завтра я заказываю в нашей кроватной мастерской шилдик с нужным номером и подвожу его тебе к вечернему поезду, – сказал Алексей, – Приедешь к себе, просверлишь в блоке две дырки и поверх старого номера привинтишь новый. Годится?
– Еще бы! Гениальная мысль!
Заметить эту подмену мог только разработчик. А разработчик – сам инициатор и в курсе всех дел. Тем более что и шилдик будет, что называется, – родной, с того же предприятия, что и сам прибор.
Окончательную лакировку идеи мы провели за ужином. Выпили за успех задуманного и закусили разносолами Галины Власиевны. Особенно вкусна была рассыпчатая картошка, которую она обильно полила ароматным маслом из большой бутыли. После очередной стопки словно черт дернул меня за язык:
– Ох. Спасибо, хозяйка. До чего же вкусно! – произнес я, – Маслице у Вас превосходное. За Вас!
Алексей активно поддержал тост, и мы выпили за здоровье Галины Власиевны.
Слова благодарности упали на благодатную почву. Хозяйка, просияв лицом, воспылала к нам теплотой и откровенно поведала историю своего подсолнечного масла. Легкие попытки отвлечь ее от темы, перебить или сбить с толку наталкивались на целеустремленность и упорство потомственной казачки.
Короче говоря, дело было так:
Приключилось у Галины Власиевны нечто излишнее в кишечнике. Ни в туалет сбегать, ни на стуле посидеть. Ничем ей не помогли таблетки и настойки. Рекомендовал ей кто-то масло облепихи, но не было того в аптеках. И подумала она: – «А чем, собственно, мое подсолнечное масло хуже облепихового?». Тем более что с давних пор выращивала она подсолнухи на своем участке и знала толк в технологии приготовления масел. Начала она пить собственное подсолнечное масло по полстакана в день. И делала она это полгода.
Внезапно со словами:
– Глядите, как зарубцевалось! – Галина Власиевна резко выполнила поворот кругом и жестом фокусника задрала юбку, победно продемонстрировав результаты полного и чудесного исцеления собственными силами и средствами.
Я то удержался на стуле, а Алексей, свалившись под стол, как подкошенный, быстро засобирался и бочком – бочком выскочил за двери.
* * *На следующий день закончилась моя командировка. Я распрощался со старым флотским приятелем, новыми знакомыми и уехал навсегда из этого южного города.
В портфеле я вез стальную полоску с двумя дырочками по краям и выбитым восьмизначным номером, а так же бутылочку подсолнечного масла…
