Роберт Ладлэм - Дорога в Омаху

— Пусть у вас не возникает никаких идей по поводу этого прибора, поскольку, кабальеро, хищение государственной собственности карается тридцатью годами заключения, а у меня — краденая машина с отпечатками ваших пальцев.

Если говорить откровенно, Мак думал, что после работы Сэм направится в свой любимый бар, но не потому, что считал своего бывшего коллегу-юриста завзятым пьяницей: он знал его как человека порядочного, что отнюдь не исключало того, что тот любит пропустить глоточек-другой после тяжелого дня на ниве юридических битв. И, вполне понятно, Хаук искренне возмутился, когда увидел, как Сэм выходит из здания в сопровождении эскорта.

«Черт возьми! — сказал он, обращаясь к самому себе. — Сколь же подозрительным и неблагодарным может быть человек! Из всех непристойнейших видов стратегии этот выбрал наиболее гнусный — обзаведение телохранителями! И восстановление отношений с его нанимателем, не менее омерзительным, чем сам он, Ароном Пинкусом! Это же открытое предательство, просто не по-американски!»

Хаук не был уверен в том, что его новобранцы способны воспринять разработанный им стратегический план и неукоснительно придерживаться его. С другой стороны, хороший боевой офицер всегда первым делом пускает в дело лучших своих солдат независимо от степени их зрелости.

Мак молча оглядел своих рекрутов, нетерпеливо ерзавших на переднем сиденье рядом с ним: генерал не мог допустить, чтобы эти молодцы, которых он, по существу, совершенно не знал, оказались вдруг у него за спиной. Аккуратно подстриженные, гладко выбритые, они выглядели сейчас безусловно гораздо лучше, даже несмотря на то, что совершали замысловатые движения своими головами, приноравливаясь к латиноамериканскому ритму, слышному по радио.

— О'кей, ребята, взялись! — скомандовал Хаук, выключая радио и берясь за руль.

— Что, чудила парень? — удивился сидевший у дверцы боец, тот, у кого не хватало зубов.

— То, что я сказал, означает «внимание!».

— Может, будет лучше, приятель, если ты дашь нам немного деньги, а? — предположил его соратник, пристроившийся рядом с Маком.

— Все в свое время, капрал! — заметил резонно их командир. — И знайте: присвоить каждому из вас воинское звание «капрал» я решил потому, что вынужден наделить вас дополнительными полномочиями, что, само собой, повлечет и повышение оплаты ваших услуг... Кстати, к вопросу об идентификации ваших личностей, как вас зовут?

— Меня Дези Арназ, — откликнулся недавний громила, занимавший место у окна.

— И меня так же, — отозвался его напарник.

— Прекрасно! Итак — Ди-Один и Ди-Два. А теперь слушайте. И внимательно!

— Что внимательно?

— Ну просто слушайте! У нас возникли кое-какие осложнения в связи с избранной противником тактикой, что потребует от нас активнейших ответных действий. Не исключено, что вам придется разделиться, чтобы увести караульных с их постов с целью последующего захвата в плен интересующего нас объекта...

— Пока что, — перебил Хаука Ди-Один, — я знать, что в суде часто использовать такие слова, «разыскивать» и «задержать». Из те слова, что вы употребить, я много не понимать.

Хаук повторил бойко свое обращение на испанском, которым владел совершенно свободно: он выучил его, когда, будучи еще совсем молодым, возглавлял на Филиппинах партизанский отряд, сражавшийся против японцев.

— Comprende?[43]

— Absolutente![44]— воскликнул Ди-Два. — Мы резать курица и потом разбрасывать кругом кусочки мясо, чтобы поймать большая дерьмовая лиса!

— Отлично, капрал! Ты усвоил это во время одной из ваших латиноамериканских революций?

— Нет, сеньор. Моя мама читать мне детский рассказы, когда я был маленький мальчик.

— Впрочем, не важно, солдат, откуда что знаешь. Главное — вовремя применить свои знания. А теперь вот что мы сделаем... Пресвятая Дева, что там у тебя на вороте?

— А что такой, парень? — спросил Ди-Один, потрясенный до глубины души внезапно появившейся в голосе Хаука взрывной интонацией.

— И ты тоже! — завопил Хаукинз, мотая головой вправо и влево. — Ваши рубашки и воротники... Раньше я их не видел!

— Мы и галстуки раньше не носить, — объяснил Ди-Два. — Ты дать нам деньги и велеть купить два черный галстук до того, как мы пойти в это большое здание со странный, чудной лифт... А потому, чудик, это не наши рубашки. Пара гадкий гринго на мотоциклы были очень нелюбезны с нами на шоссе возле ресторан... Машины мы продать, а рубашки оставить себе. Здорово, правда?

— Идиоты! Это же свастика!

— Ну и что?

— Значки очень хорошенький, — заметил Ди-Два, трогая пальцем черную эмблему Третьего рейха. — Там на задний сиденье у нас...

— Немедленно поснимайте с воротников эту гадость и наденьте свою униформу, капралы!

— Униформу? А это что такой? — спросил недоуменно Ди-Один.

— Ну, ваши пиджаки, мундиры...

Хаук не закончил фразы: лимузин Пинкуса, ехавший впереди, замедлил движение и свернул направо в боковую улицу. Мак проделал то же самое.

«Если Сэм живет здесь по соседству, то это означает одно: вместо того, чтобы составлять бумаги для Верховного суда, парень подметает полы!»

Темная улочка изобиловала лавчонками, теснившимися между дверьми, ведущими в обветшалые квартиры. На память невольно приходили плотно заселенные иммигрантами кварталы в больших городах в конце прошлого — начале этого века. Единственное, чего не хватало для полного сходства, это ручных тележек, лоточников и иностранной речи.

Скользнув к обочине, лимузин развернулся радиатором к рыбному магазину и остановился. Мак очутился в затруднительном положении: все пригодные для парковки места рядом с автотранспортным средством противника были уже заняты, а единственное свободное еще пространство, где он смог бы поставить машину, находилось довольно далеко отсюда, в самом конце улицы.

— Не нравится мне это, — произнес Хаук.

— Что не нравится? — решил уточнить Ди-Один.

— А вдруг они задумали ускользнуть? Что им стоит подложить такую бомбу под нас!

— Бомба? Зачем бомба? — запричитал Ди-Два, широко раскрыв глаза. — Сейчас же нет ни война, чудила, ни революция. Мы просто мирный преступник за работой, вот и все.

— Преступники, хочешь сказать?

— Иногда они говорить так в суде, — пояснил облачившийся в униформу молодчик у окна. — Это такой же слова, как «разыскивать» или «задержать». Ты что, не знать это?

— У нас и впрямь нет ни войн, ни революций, сынок, но есть зато трусливый, неблагодарный человечишка, чей эскорт, возможно, заметил нас... Слушай, Ди-Один, я тут остановлюсь на минутку, а ты загляни в рыбную лавчонку, будто выбираешь, что бы взять на обед. Да и вокруг пошарь, но в пределах видимости. Не исключено, что в лавчонке имеется черный ход, однако это маловероятно. Они даже могут переодеться, но это не должно сбить нас с толку. Наша цель — внедриться незаметно в ряды противника и не отличаться обличьем от них. Но рисковать нам не следует. Рядом с тем типом — профессионалы, ребята, так что мы обязаны показать высший класс!

— Неужели вся эта tonteria[45]для того, чтобы я следить за высокий парень, который на эта фотография?

— Именно так, капрал, и неуместно расспрашивать старшего по званию об отдаваемых им приказаниях, особенно выказывая сомнения в столь неподобающих выражениях.

— Такой работа мне нравится!

— Вперед! — гаркнул Хаук, затормозив.

Ди-Один открыл дверцу и вышел, захлопнув ее за собой.

— Что касается тебя, Ди-Два, — продолжал Мак, подаваясь вперед, — то хотел бы, чтобы ты, как только я припаркую машину, перешел через дорогу и не спускал глаз с большой машины-лимузина и с рыбного магазина. Если кто-то выйдет вдруг торопливо из лавки и сядет в лимузин или в какую-нибудь другую машину поблизости, дай мне знать.

— Разве это не то самый, что делать Дези-Один, парень? — спросил Ди-Два, извлекая из кармана «уоки-токи».

— Там может оказаться засада, если только охрана достаточно наблюдательна и держит ухо востро, в чем я как-то сомневаюсь: в противном случае стал бы я разве подъезжать так близко к вражескому средству передвижения? В общем, как полагаю я, внезапной атаки нам нечего опасаться.

— Ты чудно говорить. Наверно, сам знать это, а?

— Занять позицию! — приказал Хаук, влетев на свободную площадку на углу улицы и тут же заглушив двигатель.

Ди-Два выпрыгнул из машины и, обойдя ее, устремился через дорогу со скоростью стрелы.

— Недурно, кабальеро, — отметил Мак и полез в карман за сигарой. — У вас обоих есть определенные задатки. И выправка — как у настоящих сержантов!

И тут раздался легкий стук в ветровое стекло. Полицейский на краю тротуара размахивал дубинкой. Хаук бросил растерянный взгляд на улицу и прямо перед собой увидел знак, запрещавший в этом месте парковку.