Юлия Вознесенская - Жила-была старушка в зеленых башмаках…
— Могу, наверное… Только давайте я во дворе подожду, а то Кутька с утра ничего не ел, я ему хоть булочку какую-нибудь куплю.
— Да зачем же собаку булочками портить? Мы сейчас найдем Танькину запасную миску и дадим Кутьке нормального собачьего корма.
Они вышли на кухню, где Титаник и Кутька отлично проводили время: они то сидели друг против друга, то носились один за другим, то устраивали возню с притворной грызней и рычаньем.
— Так, все ясно! — сказала Варвара Симеоновна, глядя в угол, где на полу стояли две пустые миски, для еды и для воды. — Теперь я вижу, что Кутька и в самом деле жил в семье зайцев!
— Почему? — удивилась Кира.
— Ликуня оставила для Титаника целую миску тертой моркови с куриным фаршем, а он эту морковь на дух не переносит. Ясно, кто вылизал дочиста его миску! Ну, значит, никаких булочек ему уже не надо. Пойдемте-ка все на свежий воздух, а то как бы морковка не сработала — она ведь очень хорошо прочищает собачий кишечник.
В сопровождении Кутыси и Титаника Варвара Симеоновна и Кира вышли во двор. Иннокентий и Гербалайф сидели на лавочке, рядом с Иннокентием стояла спортивная сумка. Кутьку и Титаника спустили с поводков немного побегать, строго наказав не выходить за ворота: кажется, они это поняли и пустились бегать вокруг гигантского тополя в углу двора, а Варвара Симеоновна и Кира сели на скамейку.
— Как дела, Варвара Симеоновна? — спросил Иннокентий.
— Очень плохо. Я тревожусь за нашу Лику Казимировну. — И она рассказала Гербалайфу с Иннокентием о завещании на квартиру и происках Магилиани.
— Этого подлеца надо разоблачить! — сказал Иннокентий.
— И мы знаем, как это сделать! — добавил Гербалайф и похлопал по стоящей рядом спортивной сумке. — Тут у нас такое оружие против него!
— Какое же? — спросила Варвара Симеоновна.
— Фотоаппарат и видеокамера. Мы делаем разоблачительный материал. Если, конечно, девочка Кира согласится сфоткаться со своим песиком для глянцевого журнала и на видео.
Кира, естественно, согласилась и весьма охотно позировала с Кутькой на руках, а перед видеокамерой она еще и рассказала подробно историю фальшивого воскрешения своего щенка. И еще все договорились, как будут вести себя дальше.
И тут во двор вышел профессор Магилиани. Он только закрыл дверь подъезда, как к нему подошли Кира и Варвара Симеоновна, успевшие взять своих собак на поводки.
— Господин Магилиани! — обратилась к нему Варвара Симеоновна. — Вы действительно воскрешали щенка вот этой девочки?
— Да, я его воскрешал и воскресил! — раздраженно ответил Магилиани.
— И вот эту собаку — тоже?
— И эту собаку тоже! Я воскресил более тысячи собак по всей России и за границей! А что вам, собственно говоря, от меня надо?
— Спасибо, это все! — сказала Варвара Симеоновна и переглянулась с Кирой — обе они улыбались, держа на руках «воскрешенных» собак.
И только тут профессор увидел, что, пока он разговаривал с Кирой и Варварой Симеоновной, его снимал на видеокамеру Иннокентий — из-за его собственной машины. А Гербалайф тем временем сумел незаметно проскользнуть в подъезд и позвонить в свою квартиру.
— Кто позволил вести съемку? — в ярости вскричал Магилиани. — А ну-ка, ты, бомж дворовый, давай сюда свою камеру! — и он двинулся в обход машины к Иннокентию.
— А это не моя камера! — ответил Иннокентий и тоже двинулся вокруг машины, бережно прижимая к себе видеокамеру.
Они успели сделать вокруг машины всего два круга, но Магилиани ловко перепрыгнул через капот машины и схватил Иннокентия за рукав.
— Отпустите его! — закричала Кира. — Я все равно расскажу всем правду про ваш лохотрон с воскрешением! Хоть сто раз расскажу, если надо!
И тут в дверях подъезда показались Гербалайф с Димоном.
— Профессор! — негромко и вежливо сказал Димон. — Вы лучше уберите-ка руки от моей камеры.
Профессор Магилиани оглядел всех, немного подумал, потом сел в машину и укатил со двора.
Компания дождалась возвращения Лики Казимировны. Ей дали посмотреть запись на видео, и бедная хозяйка всех Титаников наконец-то признала правду.
— Да я и раньше все это чувствовала, только не хотелось мне думать, что все это обман. Мне ведь вроде как-то полегче было, когда я во всю эту ерунду будто бы верила…
— Тут не в одном лже-воскрешении дело, — сказал Димон. — Меня больше беспокоят его замыслы насчет квартиры Лики Казимировны. Вы ему обещали переписать в его пользу завещание на квартиру?
— Ну… Не совсем чтобы обещала, но обещала подумать. Только вот подруги мои не соглашались…
— И правильно делали! Я тоже категорически против!
— А вы-то тут при чем? — грубовато спросила Варвара Симеоновна.
— А при том, что у Магилиани явно план завладеть всем нашим домом. Он уже спрашивал меня, не соглашусь ли я отдать ему свою квартиру в обмен на другую, большей площади. Я ответил, что я не хозяин всей квартиры, у нас еще жилец есть — Андрей Гербер. Так этот подлец мне ответил, что проблему с нашим соседом он будет решать отдельно.
— Ой, мамочки! — воскликнул Гербалайф. — Нет, с этим профессором надо что-то делать…
— А что с ним сделаешь?
И все уныло согласились, что с жуликом Магилиани справиться будет очень и очень непросто.
Жулик Магилиани между тем с неделю вообще не показывался в своей конторе, остерегался, но потом начал вести прием как ни в чем не бывало. Но тучи над его головой уже собирались, хотя он об этом еще не догадывался. Через месяц в журнале «Собаки и люди» появился портрет Кутьки с хозяйкой. И не просто так появился, а был напечатан на обложке, как занявший первое место на конкурсе собачьих портретов. Иннокентий получил и премию, вернее, извещение о премии в пять тысяч долларов! Извещение это у него немедленно отобрал Гербалайф и отнес на хранение Агнии Львовне.
— Приберегите пока! — сказал он. — Мы попробуем подыскать Иннокентию комнатенку за эти деньги, а уж потом получим премию. А то ведь пропьет.
Агния Львовна с ним согласилась и извещение о премии припрятала. А про себя невесело подумала, что теперь за пять тысяч долларов можно купить собачью конуру, но не жилье для человека. Но она оказалась не права! За эти пять тысяч долларов Иннокентий не просто жилье купил, а получил назад свою трехкомнатную квартиру от самого Магилиани. И вот как это случилось.
Только вышел собачий журнал с Кутькой и Кирой на обложке, как во двор дома на Кузнечном повалили толпы обманутых Магилиани собаковладельцев. Некоторые приходили так, а некоторые со здоровенными собачищами на поводках — и все горели жаждой мести за обман и отнятые обманом деньги. Кто-то начал собирать материал на мага-воскрешателя, кто-то уже подал на него в суд. Магилиани исчез из конторы и, как сначала думали соседи, вообще из города. Но это было не так. Однажды он появился поздно ночью и позвонил в дверь Гербалайфа и Лимона. Он сказал, что ему нужен Иннокентий — «по собачьему делу». Друзья согласились, чтобы встреча Магилиани с Иннокентием состоялась, но только в присутствии всех, имеющих отношение к данному делу. Однако будить старушек ночью не стали, поэтому встречу назначили на следующий день в кафе на Владимирском проспекте, неподалеку и все же в достаточном отдалении от двора, в который Магилиани ни за что не соглашался прийти днем, когда тут стояли пикеты возмущенных хозяев воскрешенных собак.
На встрече присутствовали все три подружки и три друга, ну и Магилиани, само собой. Выяснилось, что он уже получил повестку в суд и его чрезвычайно беспокоит материал, снятый Иннокентием на видеокамеру.
— Сколько вы хотите за эту кассету? — напрямик спросил он Иннокентия. — Плачу наличными, сейчас же и при свидетелях.
— Это что — шантаж? — возмутился Иннокентий.
— Какой же это шантаж! — в свою очередь возмутился Магилиани. — Это же не вы требуете с меня деньги, а я их вам предлагаю! Пять тысяч вас устроит?
— Нет! — гордо ответил Иннокентий. — Я сам могу вам дать пять тысяч!
— Интересно, откуда у бомжа такие деньги? — хмыкнул Магилиани.
— Я не бомж! — обиделся Иннокентий. — У меня есть временная регистрация, я квартиру снимаю… А деньги я честно заработал — премию получил! За портрет собаки, вот!
— А вы, между прочим, свои делишки обделываете как раз в бывшей его квартире! Как последний мошенник! — еще больше обиделся за друга Гербалаиф.
— Которую он, между прочим, продал как раз всего за пять тысяч долларов! — сказала Лика Казимировна — Такому же обманщику и выжиге, как вы!
И тут все замолчали. Все поняли, что вот только что были произнесены какие-то очень важные слова. Роковые слова. Вот только для кого роковые — это было пока неясно. Лика Казимировна поднялась, выпрямилась во весь свой небольшой рост и с большим достоинством произнесла:
