Оганес Диланян - Уролога. net

— Очень близок! Ты его, по-моему, знаешь, он циклевал паркет в нашей квартире! — обосновал родственные узы Ашот. — Его зовут Гамлет!

— А, да, да, знаю! — соврал Диланян. — Ну, пусть он мне позвонит.

— Хорошо, дорогой. Будь здоров.

— Бывай.

Гамлет… Ну, имя как имя, звонкое и сильное, ничего смешного. Однако ж, согласитесь, есть нечто шекспировское в супружеской паре Гамлет и Офелия, тем паче когда отца Гамлета зовут Уильям. Прямо «Бесплодные усилия любви», честное слово!

Эти мысли домысливал Диланян, разговаривая с человеком наружности комичной, произношения ужасного, но доброты душевной — неимоверной.

— Дорогой и многоуважаемый доктор! — соблюдал политес циклевщик паркета. — История моей несчастной жизни включает в себя три периода!

— Слушай, — злился Диланян, ощущая себя падишахом. — Ты мне расскажи, что тебя беспокоит!

— Меня беспокоит третий период моей жизни, о многоуважаемый цвет великоврачевания страны Армения, по недомыслию обитающий в Московии! — восклицал Гамлет и театрально-молитвенным взглядом смотрел на почти уролога.

— Что с тобой? — с откровенной угрозой в голосе спрашивал Диланян, которому уже стали известны генеалогическое древо Гамлета, история героической гибели его прадедушек, покорность матери отцу и многодетность славного семейства Бегларянов, где лишь пара Гамлет и Офелия были обделены богом счастьем иметь много детей.

— Ну, в общем… — замялся шекспировский принц. — Мою жену смотрели все армянские гинекологи…

«И после этого у вас нет детей?» — чуть не ляпнул Диланян.

— …И сказали, что она здорова… А детей нет…

— Так. Спермограмму сдавал? — Врачу очень не хотелось выслушивать историю про прекрасных армянских гинекологов, которые во все горло отправляли нашего героя к урологу, но тот считал, что бесплодие — исключительно женская прерогатива.

— Нет…

— К урологу ходил?

— Ну… Был у венеролога, сдавал мазок… — Смущение на лице Гамлета достигло апофигея. В смысле, он апофигел. — Так было больно… И ничего не нашли! Сказали, что я здоров!

— Так. Пойдешь и сдашь сперму, — Диланян уже строчил направление. — Перед этим четыре часа не мочись, понял?

— Хорошо, доктор-джан, — просиял Гамлет.

— А теперь спусти штаны.

— Зачем? — лицо Гамлета приняло озобочено-подозрительное выражение.

— Затем. Давай… Так… У тебя варикоцеле. Третьей степени. Левое яичко уменьшено вдвое против обычного! Член в норме, лимфоузлы в норме. Повернись спиной, наклонись.

— Ай! Вах! Доктор, что ты делаешь! — заорал Гамлет, отпрыгивая в сторону. — Говорили — приличный человек!

— Гамлет, — потерял терпение Диланян, — стой. Твою простату надо смотреть пальцем. Через прямую кишку.

— Доктор, я знаю, мне ребята рассказывали… Но я ни разу в жизни налево не ходил. Не делай этого, пожалуйста! — взмолился Гамлет.

Но доктор был неумолим:

— Поворачивайся… Так… Простата в норме…

— Доктор-джан… Эдуардович-джан… — пустил в ход самое уважительное обращение Гамлет. — Ты, пожалуйста… никому не говори, хорошо? Мало того, что на меня косо смотрят из-за отсутствия детей, теперь еще вообще из деревни выгонят… У нас в Апаране крайне строго на такие вещи смотрят…

— Ты из Апарана? — подавился кашлем Диланян. — Честно?

— Да…

Удивление Диланяна не было беспричинным. Анаран — безумно красивая местность в Армении, под четырехвершинной горой Арагац, славится своим юмором, гостеприимством и… некоторым простомыслием своих жителей.

— Так… Ну что же, Гамлет, у тебя астенозооспермия, — победно изрек Диланян.

— Что это такое?

— Ну, в общем, тебя надо оперировать!

— Резать? — пришел в ужас Гамлет.

— Режут на больших дорогах, — привычно ответил Диланян, — а тебя надо оперировать.

— А без этого…

— Без этого у тебя не будет детей. И неизвестно, будут ли они после этого. Но надежда есть.

— Ну, хорошо…

— Пациент двадцати трех лет, с диагнозом левостороннее первичное варикоцеле третьей степени, уменьшение яичка, астенозооспермия. Показана операция Мармара в условиях дневного стационара.

— Захер, уберите этот кохер… Нахер, — привычно рассказывал анекдоты доктор Бобровский, учитель Диланяна, показывая, как сподручнее перевязывать эти самые вены.

— Алло?

— Аллйо, дорогой доктор, с приездом тебя, это Гамлет! — Трубка заверещала так громко, что Диланян поморщился.

— Гамлет? Какой Гамлет?

— Ну тот, которого ты оперировал! У меня есть свят твоему глазу! Светлая новость!

— Какая? — Диланян спросонья не только не хотел вспоминать никакого Гамлета, но и не был расположен слушать светлые новости.

— У меня дочь родилась! Только что!

— Вай, поздравляю, дорогой, — заулыбался в трубку князь, силясь вспомнить Гамлета.

— Я ее хочу твоим именем назвать! И чтобы ты был кавором.[5]

— Кавором? — Диланян ощутил себя в роли Вито Корлеоне. — Погоди. Как моим именем? Мое имя не имеет женских аналогов!

— Ну… Ованесуи (окончание «уи» равнозначно русскому окончанию «ца». Учитель — учительница и т. п.).

— Гамлет… — Голос Диланяна был необычайно мягок и ласков, он понимал, что говорит с апаранцем. — Гамлет, я прошу тебя. Родится у тебя сын, назовешь Оганесом, не вопрос. Но не обрекай дочь на насмешки!

Прошло около получаса. Абсолютно взмокший Диланян наконец смог уговорить Гамлета назвать дочь именем матери. Жаль, что он не знал ее имени…

— Хорошо, доктор-джан. Твое слово для меня — закон. Назову дочку Гйозал, решено.

— Так зовут твою благочестивую матушку? — ужаснулся Диланян.

— Да! Гйозал — тетя! — победно изрек Гамлет.

Диланян дико завращал глазами. Сделать что-либо он не мог, попытка уговорить горского жителя назвать ребенка не именем матери была равносильна самоубийству, ибо это нечестиво!

«Бедный ребенок», — отвлеченно думал Диланян, пока в трубке раздавались какие-то вопросы, на которые он автоматически отвечал: «Да, да, конечно».

— …Значит, завтра! Пришлю за тобой машину!

— Какую машину, Гамлет?

— «Мерседес»!

— Зачем?

— Ну, я же тебе говорил! Приедешь, дом мой увидишь, мероприятие будет, дорогой! В твою честь! Ты избавил меня от напасти!

— Ну хорошо… — у Диланяна не оставалось сил сопротивляться.

«Гйозал… Имя тюркского происхождения, обозначающее то ли красивая, то ли единственная… Ужас… Уж лучше бы назвал ребенка… Ну, не знаю, хотя бы Дездемоной! Было бы продолжением шекспировской серии…» — Эта мысль занимала голову Диланяна, весь день находившегося в прострации.

Апаран. Красота неописуемая. Четыре вершины Арагаца величаво смотрят на любого въезжающего в этот город, до ушей его доходит трубный крик осликов, которыми изобилует эта местность, а кожу ласкают прохладные и до жути приятные жарким летом ветры арагацских вершин.

В одной из деревушек близ Апарана находится домик Гамлета. «Мерседес», древний настолько, что этот срок делает честь концерну Даймлер — Крайслер, медленно въезжает с единственным пассажиром в деревню и останавливается у двухэтажного дома. Вопреки ожиданиям врача, сто раз уже проклинавшего себя за ужасное, богомерзкое иезуитское имя, данное ребенку, его никто не встречает. Не слышны звуки зурны. Словом, нет признаков праздника.

— Может, мы ошиблись адресом? — робко поинтересовался Диланян у таксиста.

— Что ти гаварыш, дарагой! — таксист был наслышан о том, что везет врача из Москвы, и говорил с ним исключительно по-русски. — Сыды и заткнысь!

— …Э-э-э… М-м-м…

Переведя на армянский язык данную сентенцию, Диланян понял, что у таксиста и в мыслях не было его обидеть, сказанное означало лишь: «Не извольте сумлеваться».

— Вот! Прйамо сэчас Гамлэт бэжат тэбя встрэчат!

Примерно так и произошло. Из дома выбежал Гамлет, обнял врача, потащил за собой.

Зайдя в дом, врач малость… кхм… удивился.

Стол, примерно на пятьдесят персон, был заставлен всякими яствами. Причем, вопреки армянской традиции, блюда не повторялись через определенное количество стульев.

В комнате никого не было.

— Садись, дорогой мой, садись, спаситель мой, — верещал Гамлет, провожая Диланяна на почетное место во главу стола. — Садись и кушай, это все для тебя.

— Гамлет, как бы тебе объяснить… Я вижу, что все это крайне вкусно…

— Сейчас будет горячее! — перебил Диланяна Гамлет. — Шашлык из баранины, свинины, телятины, осетрины, люля-кебаб, тава-кебаб, шаурма!