Сергей Шапурко - Вместе (сборник)
Только к десяти часам пыл девушки иссяк. Но и Гош не выглядел свежим огурцом.
– На сегодня хватит. А завтра сделаем генеральную уборку.
– А эта какая была?! – поразился Гош.
– Ну, так, слегка убрались.
«Нет, я такие подвиги гигиенические не потяну».
Проводив девушку домой, Гош вздохнул и произнес:
– Не подойдет.
«Бастилия»
Дом, в который под давлением жизненных обстоятельств, был вынужден перебраться Гош, имел свою славную историю.
Постройки он был глубоко дореволюционной, поэтому в нем был просторный подъезд, обширные кухни, высокие потолки и большие балконы.
Прожив вместе с городом все перипетии неуравновешенной российской жизни, дом незаметно приобрел и все черты приютившего его населенного пункта, отражая в своих окнах бессистемные перемещения все время чем-то озабоченных граждан, он стал привычен и узнаваем, как Эйфелева башня в Париже, однако название получил по имени другого символа французской столицы – «Бастилия». Название такое дом получил, можно сказать, случайно. Не штурмовали его революционные матросы и не освобождали из него «политических». Просто как-то заезжий партийный руководитель, рассекая неестественно большим животом, как танкер бульбой, прохладный воздух тенистых улиц, остановился возле дома и снизошел до замечания, адресованного то ли небесам, то ли сопровождавшей его свите:
– На Бастилию похож. Я в Берлине видел.
Название тут же приклеилось к дому, как птичий помет к лобовому стеклу автомобиля. «Бастилия», надо заметить, в исторических драмах, разыгрываемых в городе, играла довольно таки видную роль.
В революционное лихолетье здесь поочередно размещались штабы представителей воинств различных окрасок и мастей. Как собаки с удивительным постоянством метят одно и тоже место, так и воинские контингенты различных политический сил с поразительным упорством выбирали своим штабом еще теплые, после только что бежавшего противника, помещения «Бастилии».
Когда «красные» окончательно склонили народ на свою сторону и наступила вялая стабильность, здесь разместили Дом политпросвещения. Позже, во время гитлеровской оккупации, он переехал в Среднюю Азию, да так там и остался.
Во время войны немцы устроили в нем гостиницу для своих офицеров. Подпольщики несколько раз устраивали диверсии, положили кучу немцев, но те с арийским упорством продолжали селить туда все новых и новых военных.
После освобождения с «Бастилией» долго не могли определиться. Подо что ее только не отдавали! От приюта для беспризорных до склада мануфактуры.
В середине 60-х сюда переехало цирковое училище. Дом, наполнившись будущими воздушными гимнастами, клоунами, жонглерами сразу же преобразился. Солидное здание с серыми стенами недолго страдало от несерьезных жильцов – через десяток лет веселые студенты и их преподаватели куда-то переехали.
На освободившейся жилплощади как-то сразу появились жильцы. Произошло это в мгновение ока, и после уже никаких изменений в судьбе дома не происходило – по-видимому, поселившиеся держали оборону покрепче всех им предшествующих.
Несмотря на солидный вид, здание имело всего три этажа, но поскольку высота потолков в нем была значительно больше, чем в «хрущевках» и «брежневках», казалось пятиэтажным.
В квартире номер 8 на третьем этаже этого знаменитого дома и проживал Игорь Перов.
Помогай, весна!
По тротуарам города по-провинциальному неспешно и причудливо извивалась серая гусеница праздношатающихся граждан. Весна пришла по-южному рано и сразу же, заявляя свои права, включила холодный душ для тех, кто не догадался взять с утра зонты. Из-за черных от переводнения туч румяное солнце подглядывало за влажными гражданами. Вездесущие коты (хотя, правильнее было бы употребить прилагательное с удвоенной «с», да простят меня эстеты и Куклачев), определяющие весну не по календарю, а по настроению, нагло поглядывая снизу, вальяжно бродили сразу по всему городу, ища любви.
Гош уже собирался покинуть просторы своей квартиры, когда на пороге появился его старинный приятель Витя Ленский, худощавый молодой человек, с умными глазами и светлыми волосами, что для девушек не совместимо, а у парней уживается.
– Ага, попался! Куда собрался? В эмиграцию?
– Нет. На бои гладиаторов.
– Участвовать?
– He-а, ставочку сделать.
– Ну, я бы на Спартака не ставил…
– Да, и я бы лучше на «Черноморец». Ведь дома играем! Витюха, привет!
– Здравствуй, здравствуй… Давненько не виделись.
– А, наверное, потому, что давно не заходил. Как же это тебя угораздило друга старого навестить?
– Так как-то, знаешь… шел мимо…
– Понимаю. Колумб, он ведь тоже не Америку плыл открывать.
– Вот, вот. А сейчас куда столь стремительно?
– Прогуляться, Витек. Суббота же сегодня.
– Что ж, присоединяюсь.
Когда они вышли во двор, солнце уже отогнало тучи на запад, которые затихли там и недобро смотрели. В огромной луже рядом с беседкой пытались утопиться голуби.
Тепло и свет, щедро розданные Королем-солнцем своим подданным на далекой планете Земля, произвели с ними удивительные метаморфозы. Грязь, слякоть, лужи – все это, озаренное солнечными лучами, не внушало людям брезгливость и неприязнь, а скорей радовано преддверием времен еще более благоприятных.
Друзья давно не виделись и поэтому вначале общались в основном улыбками. Потом перешли к новостям.
– У меня бабушка умерла.
– Слышал, Гош.
– Наследство оставила.
– Тоже знаю.
– И про условие знаешь?
– Знаю. Миха говорил..
– Так что делать, Витя?
– Что, что? Жениться.
Витя сказал это так просто, что Гош от удивления не заметил, как наступил в лужу.
– Ох, ты какой лихой! «Жениться»! По любви, вроде бы, полагается.
– Ну, так влюбись.
– Десять минут тебя вижу, а ты меня ценными советами уже засыпал.
– Резко расширь круг знакомств с девушками, и в одну из них ты наверняка влюбишься.
– Куда уж шире!
– А ты расширяй, не стесняйся.
– Помогай тогда, дружище!
– С удовольствием.
Мимо прошли две явно никуда не спешащие девушки. Витя, словно рыбак при виде реки, прищурился в предвкушении.
– Ты обратил внимание, как коварно они нам улыбнулись? – спросил Витя у Гоша и тут же обратился к девушкам, не успевшим на свою беду далеко уйти:
– Простите, а вы тут мальчика маленького не видели?
Девушек, будущих матерей, судьба маленьких детей не могла не волновать. Поэтому они участливо остановились.
– В шубе он был, – продолжил Виктор.
– А почему в шубе? – удивились девушки – температура была значительно плюсовая.
– Потому, что с зимы ищу. Высокий такой мальчик, с глупой улыбкой, – Витя вошел в роль.
Представительницы противоположного пола внутренним чутьем начали понимать, что их прогулка начала приобретать более занимательный характер. Витя старался вовсю – а как же, ведь он помогал другу!
– Ух ты! Вот же он! Нашелся! – крикнул разговорчивый и, обняв Гоша, продолжил:
– Спасибо вам, девушки! Это вы мне помогли мальчика найти. Что ж, с нас кофе. Или вы предпочитаете коньяк?
– Ничего мы не предпочитаем. А почему ваш мальчик такой большой?
– Я в детстве каши много ел, – ответил Гош.
– А какую предпочитаете? Манную?
– Какую найду.
– Как это?
– У меня папа был директором свалки.
– Фу-у-у!
– В смысле денег много было, любые мои желания выполнял.
– Значит, избалованный вырос.
– Есть, конечно, немного.
– Нам такие женихи не нужны.
– А вас замуж никто и не завет, если что…
– Ну, и пожалуйста. Пока!
– Пока, пока.
Витя легонько стукнул Гоша по плечу и сказал:
– Ты чего это завелся?
– А чего они?..
– Они же девушки, они и должны ломаться.
– Да, действительно, что-то я не того. Упарился я, наверное, невесту себе искать. Пошли лучше по пиву.
– Тоже дело! Пошли.
И друзья зашагали в ближайший бар отведать пенистого напитка.
«Весна началась! Она мне и поможет, – думал, потягивая пивко, Гош, – даже несмотря на временные затруднения».
Домино
В наследство от Циркового училища, располагавшегося в «Бастилии» в недалеком прошлом, нынешним жильцам достался доминошный турнир. Как он перекочевал от веселых и беззаботных клоунов к напряженным и хмурым владельцам квартир этого дома, так и осталось загадкой.
В конце марта, когда южное солнце уже вовсю хозяйничает на просторах города, все обитатели дома сбрасываются по 10 рублей, из которых образуется призовой фонд. Каждая квартира выставляет по команде, состоящей из двух человек. Те, кто жил одиноко, объединялись между собой. Турнир был скоротечен, проводился одним днем, но страсти на нам успевали закипать нешуточные. Победители, помимо солидного денежного вознаграждения и переходящего кубка (дореволюционного изготовления), на выпуклом боке которого была изображена полузатертая лошадь с лихим жокеем в седле и со странной надписью «Пусть победит льнейший!», на целый год становился объектом не только злых шуток и мелких пакостей со стороны невыигравших обитателей дома, но и зависти. А ради этого стоило побороться!
